Гоцатлинский Мичурин

— Ты же хотела познакомиться с интересными людьми? – спрашивает меня хозяйка гостевого домика Ирайганат. – Завтра утром пойдем к Мичурину.

— Это кто?

— Увидишь.

— А «утром» — это во сколько?

— Как встанешь, но желательно пораньше.

Встала в половине шестого. Оказалось, поздно…

— Такая молодая, а так долго спишь, — встречает меня у калитки своего дома высокий сухопарый дедуля. – Я тебя с четырех жду.

«Сурово», – отмечаю про себя. Вот она, сельская жизнь: шесть утра для здешних – это практически уже разгар дня.

Абумуслиму Шамилову 83-й год. В молодости он был златокузнецом, а после выхода на пенсию стал садоводом-селекционером, потому и зовут его земляки Мичуриным.

— Идем, идем, свой сад покажу. Только сначала посмотри, какую я живую изгородь сделал из шиповника и ежевики.

Абумуслим Абдурахманович бодро шагает впереди, а я плетусь следом, протирая глаза и тщательно скрывая зевоту. Наконец, выдав положенное количество восторгов и ободрав руки об эту самую изгородь, я захожу в сад. Сразу натыкаюсь на беседку.

— Ты посиди, я сейчас, – говорит хозяин и идет к старенькому холодильнику «ЗИЛ» с замком. Он давно не работает по назначению, но замечательно исполняет роль сейфа. Открыв замок, Абумуслим Абдурахманович достает тетрадки, исписанные аккуратным почерком.

Вытягиваю шею, пытаясь прочитать записи, но вот досада – они на аварском языке!

— Старый я стал, дочка. Не запоминаю, что где посадил, вот и записываю всё в свой «журнал учета».

И начинает оглашать весь список.

— Та-а-к. Персик, слива, ахвазан, черешня, вишня, орех, яблоки, хурма, ежевика, малина, смородина, крыжовник, шиповник, ежемалина, кукуруза, картошка, фасоль, тыква, земляника, свекла, лук, помидор, перец, тмин, зелень, виноград. Всего 33 вида.

Он читает, а я смотрю на этот сад-огород и пытаюсь понять, как возможно было уместить всё на этом участке в четыре сотки!

— Э, глупая! Можно целое футбольное поле иметь и ничего не посадить, а можно и на одной сотке праздник для глаз устроить.

Действительно, здесь райский сад. Сладко пахнет цветущий персик, наливается медом «царский» абрикос. На одном дереве мирно соседствуют хонобах и шихдалхан. А другое «поделили» хекобарин и шалах.

— Смотри, а тут яблоня, да непростая, – хитро улыбается дедуля. – На одном дереве сразу три разных сорта – флорена, голден и симиренко. И каждый поспевает в разное время. У меня яблоки круглый год.

Он ходит по своему владению, словно король по золоченому дворцу, и все требует: «И это сними, и это тоже. Ты что думаешь, ты первая журналистка ко мне приехала? Ко мне даже с телевидения приезжали», – открывает он свою «козырную» карту.

С любовью рассказывает о каждом деревце, каждом кустике, а потом шепотом: «Пойдем, что покажу». Ведет меня в конец сада. Там уютненько примостилась еще одна беседка-шалаш, увитая виноградом. На столе бинокль. А впереди… обрыв! На другой горе домики сельчан.

— Я, когда устаю, сюда прихожу, бинокль беру и смотрю, что в селе делается. А еще, когда отдыхаю, пишу стихи. Правда, потом забываю, что написал. Они сами складываются, когда на эту красоту смотрю.

— Абумуслим, хватит нашу гостью разговорами кормить, идите чай пить, — зовет хозяйка дома.

— А ты не ворчи, лучше сама сюда иди, — отвечает хозяин.

— Ты не видишь, тучи сгущаются, сейчас дождь пойдет!

И, словно услышав Руганият, начался ливень. Пока добежали до первой беседки, вымокли насквозь.

— Давай садись. Я тебя сейчас чаем с медом поить буду, чтобы не заболела, — говорит хозяйка.

— А почему ты ей не говоришь, что это наш мед, с моей пасеки? – задиристо встревает муж. – Вон видишь домики? – это уже мне. – Там 19 ульев, там мои пчелки-красавицы.

— Ну все, завелся. Хватит хвастать, дай человеку чаю попить. Ты его, дочка, не слушай, он о своих пчелах может часами говорить. Иногда думаю, что он их больше меня любит.

— Ну что ты такое говоришь? Я тебе вон как красиво стол раз­рисовал, чтобы твоим подружкам-соседкам весело было здесь чай пить, – делает вид, что возмущается, дедуля.

— Это правда, – соглашается Руганият. – Я ведь родом из Хариколо. Все переживала, как меня здесь сельчане примут. А они добрые оказались, отзывчивые. У нас с соседками традиция: в апреле «сезон» открываем.

Натягиваем ленточку у входа в беседку, торжественно ее перерезаем и устраиваем застолье. Каждая приносит разные вкусности.

— Да-да, могут целый день сидеть и болтать. Женщины, что тут скажешь…

— А ты разве с нами не сидишь?

— Я просто наблюдаю за обстановкой, – подмигивает мне Шамилов.

Слушаю их добрую перепалку и улыбаюсь. На душе так хорошо и спокойно, как было когда-то очень давно в родительском доме. Я уже и забыла это ощущение. И вот оно вернулось.