Имам Шамиль: свобода и вера

Будущий имам родился после победы дагестанцев над «грозой Вселенной» Надир-шахом и после включения Дагестана в состав Российской империи. C детства Шамиль был приобщён к наукам и вере. В Дагестане всегда уделялось внимание духовному и физическому воспитанию мужчин. Шамиль с детства подружился с будущим первым имамом Дагестана Газимагомедом. Они вместе учились у местных известных алимов-учёных, которых в горном крае было немало. Среди дагестанцев всегда были известные в мусульманском мире учёные и просветители. Шейх Шаабан, который руководил освободительным движением в Джаро-Белоканском округе, повёз Газимагомеда и Шамиля к Магомеду Ярагскому – известному на Кавказе муршиду, и они стали его мюридами. Учились они и у шейха Джамалуддина Казикумухского.

Примерно в этот же период царь направляет в Дагестан генерала, героя войны с Наполеоном А.П. Ермолова с большими полномочиями, который стал проводить жёстко-агрессивную политику, пренебрегая самобытностью и особенностями жизни, традиций и веры местных народов. В результате горцы стали страдать от двойного гнёта. Более того, царская и военная администрации на местах всячески поддерживали местных феодалов, ущемляя права крестьян и других категорий населения. Положение многих дагестанцев ухудшалось с каждым днём.

После долгих проповедей и размышлений у известных шейхов и алимов Газимагомед и Шамиль приходят к выводу, что эти увещевания хороши, но они не приносят пользы. Надо бороться и объявлять газават за свободу и веру и прежде всего против местных феодалов. Царские войска вместе с тем усиливали агрессивные действия против дагестанцев. Газимагомед и Шамиль стали организовывать народ на борьбу за свои права на основе шариата с девизом: «Газават всем, кто посягает на нашу свободу». Они одержали много побед, но их война изначально была не против русских и России, а была войной за свободу и веру, в том числе от местных феодалов и за мир. Шамиль, став имамом, хотел получить мирную передышку, чтобы объединить Дагестан, Чечню, Черкесию, Кавказ, создав единое для всех мусульман государство «имамат» со всеми законами и структурами государственной власти. И это было самое перспективное направление деятельности имама Шамиля для Дагестана — объединение всех дагестанских национальностей в один народ-государство.

Шамиль после убийства Гамзат-бека был провозглашён имамом, он обозначил новый этап освободительного движения, прежде всего объединяя всех дагестанцев, кавказцев вокруг идеи создания общего государства — имамата. Шамиль боролся за мир и, чтобы его получить, даже отдал своего сына Джамалуддина в аманаты (читай — в заложники). Отряды Шамиля героически защищали свои горы. Примером невиданного мужества и самопожертвования стала защита Ахульго. В условиях полной блокады и постоянных атак царских войск дагестанцы держались 79 дней и ночей. В конце, когда большинство защитников Ахульго погибли, имам Шамиль с сыном на плечах вынужден был уйти в Чечню, где чеченцы его поддержали и он получил возможность качественно на новом уровне усилить сопротивление царским войскам. Этими годами единства и совместной героической борьбы дагестанцев и чеченцев мы можем и должны гордиться.

Даже в успешные периоды своей борьбы имам Шамиль искал мира с Россией, а царские генералы неоднократно его обманывали. Обращаясь к генералам, имам Шамиль повторял: «Я желаю быть с вами в мире!». Но война шла очень долго, ресурсы Дагестана и Чечни были окончательно истощены. После сдачи чеченской резиденции Шамиля многие соратники по борьбе прекратили сопротивление. Имам переместился с небольшим отрядом мюридов в Гуниб. Ресурсов для продолжения войны у горцев не оставалось. Было прекращено снабжение его войск, люди в горах питались травой из-за отсутствия продуктов питания. В этой тяжелой ситуации князь А.И. Барятинский активизировал контакты с Шамилём для достижения мирных договорённостей.

Имам увидел в А. Барятинском человека, которому можно доверять, и с ним были достигнуты «мирные соглашения», в которых каждая сторона брала на себя определённые обязательства. Надо сказать, что на этот раз не имам был инициатором мирных соглашений, он мужественно оборонял Гуниб и отвечал А. Барятинскому: «Я здесь наверху рядом с Богом, а вы внизу – доберитесь до меня!». Канцлер А.С. Горчаков по поручению царя передавал князю А.И. Барятинскому установки во что бы то ни стало договориться о прекращении войны, что исключительно было важно для России перед Европейской конференцией о равновесии и взаимных отношениях великих держав. «Если бы Вы дали нам мир на Кавказе, Россия приобрела бы сразу одним этим обстоятельством в десять раз больше веса в совещаниях Европы, достигнув этого без жертв, крови и денег. Во всех отношениях момент этот чрезвычайно важен для нас, дорогой князь. Никто не призван оказать России большую услугу, как та, которая представляется теперь Вам. История открывает Вам одну из своих лучших страниц». Эти установки царя и канцлера А.С. Горчакова говорят о глубокой заинтересованности и готовности России достичь мира с Шамилём, и князь А.И. Барятинский доводил их до имама. Соответственно отсюда никак не следует вывод о «пленении Шамиля». Были достигнуты договорённости с имамом, повторяю, по инициативе наместника царя на Кавказе А.И. Барятинского. Осознавая положение Дагестана и доверяя А.И. Барятинскому, Шамиль решил прекратить вой­ну. А царские пропагандисты протрубили для русского обывателя о «пленении имама», что было необходимо, чтобы оправдаться перед русским народом за многолетнюю войну с огромными жертвами и расходами.

Шамиль был согласен быть с Россией, но до конца отстаивал самостоятельность Дагестана, Чечни, Черкесии, Кавказа в вопросах веры, культуры и порядка. Добивался свободного исповедования своей веры, сохранения культуры и языков народов Кавказа. И он получил от князя А.И. Барятинского гарантии не преследовать тех, кто боролся вместе с имамом. По свидетельству Мухаммад-Тахира аль-Карахи, имам Шамиль выдвинул князю А.И. Барятинскому также условия не препятствовать исламу в Дагестане и не распространять в Дагестане христианство, не призывать горцев служить в царской армии, не стравливать дагестанцев между собой. Выполняя эти и другие договоренности, достигнутые с имамом, князь А.И. Барятинский обратился к дагестанцам, заверив их: «Ваша вера, ваша собственность и ваши обычаи останутся неприкосновенными». Были и другие условия, в частности, Шамиль согласился покинуть Дагестан для совершения хаджа вместе со своими близкими и наибами. Таким образом, никакого пленения не было. Свидетельством тому является и то, что имам Шамиль встречался с царём, князем А.И. Барятинским в своём традиционном одеянии и с оружием. Пленников, как известно, разоружают.

Царское самодержавие бросило на войну с Шамилём больше войск, чем на войну с Наполеоном. Турецкий историк Албай Яшар Иноглю пишет: «В мировой истории не было такого полководца, как имам Шамиль. Если Наполеон — искра, то Шамиль — огонь». Многие русские генералы называли имама «гением войны».

Но имама предавали некоторые даже самые близкие и доверенные люди, как это часто бывает в истории. Шамилю, бесспорно, было тяжело покинуть Дагестан, но царь побаивался его нахождения в Дагестане. Имама приняли в России с почётом, и он восхищался отношением к нему царя, князя А.И. Барятинского и многих русских людей, особенно в Калуге. Он сказал: «Хвала Аллаху, который дал мне русских для газавата, когда я был молод и полон сил, и теперь хорошо, что они понимают и уважают меня, когда я постарел и силы покинули меня». Абдурахман Сугури, услышав эти слова великого имама, сказал: «Вот это восхваление Аллаха сравнимо с 25-летним газаватом», восхищаясь его мудростью.

Говоря о сдаче имама Шамиля, упускают тот факт, что он около 10 лет откладывал свою мечту совершить хадж из-за того, что воздерживался принимать дворянство и давать клятву о верноподданстве. Имам Шамиль всё делал осознанно и при глубоких убеждениях. В результате долгих раздумий он пришёл к убеждению, что для Дагестана и Кавказа полезно верноподданство России. В этом Шамиль убедился, увидев искренность и великодушие, которые проявляли к нему в России русские люди. Отсюда и завещание дагестанцам, кавказцам — быть верными дружбе с русским народом и Россией. Когда имаму Шамилю разрешили совершить хадж, он по пути остановился в Стамбуле и встретился с султаном Абдул Азизом, но жил в доме Джамалуддина Казикумухского. Султан Абдул Азиз принимал великого гостя с уважением, но спросил имама: «Шамиль, как ты воевал так долго и остался жив? Или, может, ты не принимал участия в боях (видимо, как сам султан. – Р.А.), а отправлял своих мюридов?». Шамиль разозлился и обнажил своё тело, и султан насчитал на нем до 40 ран. Тогда султан заплакал и предложил имаму свой трон и назначил его командующим войсками при отсутствии султана.

Имама спросили в Стамбуле, о чём он больше всего жалеет. Ответ был таков: «Больше всего я сожалею о тех героях, оставшихся в горах, каждый из которых стоит целой армии». В облике имама Шамиля, в его словах и поступках были горская стать и достоинство лидера мирового уровня. Ему удалось помирить Египет и Турцию. И все годы после войны он не сказал ни одного враждебного слова в адрес России и царя.

Когда Шамиль прибыл в священную Мекку, он был возведён на минарет и поднят на Каабу — первым после Биляла, который произнёс во времена пророка (с.а.с) первый азан с Каабы. Все хотели видеть «льва ислама». В лучезарной Медине имам помолился у могилы пророка Мухаммада (с.а.с), заплакал и сказал: «Ассаламу алейкум, я расулаллах», и, как говорят, после этих слов имама могила наполнилась сиянием.

В Медине Шамиль покинул этот мир. На надгробном камне было написано: «Эта могила принадлежит приближённому к Аллагьу мудрецу, который воевал на пути Аллагьа 25 лет. Имаму, который следовал пути истины, великому алиму, правителю правоверных — шейху Шамилю афанди из Дагестана. Пусть Аллагь очистит его душу и приумножит его благие деяния!». И нам остаётся одно — осознавать всю благословенную Аллагьом деятельность имама Шамиля в этом мире и продолжить делать всё возможное, чтобы, как и он, беречь свободу и достоинство Дагестана, Чечни, Черкесии, Кавказа, России — молиться и делать тавбу. Воистину велик тот, кто идёт по дороге Аллагьа!