Как Тарковский шамхал за благо России радел

За несколько лет до этого отец Мехти, престарелый шамхал Баммат  ходатайствовал перед Санкт-Петербургским двором об утверждении своего сына в достоинстве Тарковского шамхала при безоговорочном условии, что сам в дела управления шамхальством ни под каким предлогом вмешиваться не будет.

Наиболее перспективный претендент на шамхальскую должность, а именно Адил-Гирей, племянник Баммата, находился в Санкт-Петербурге на правах почетного заложника. Его могли в любое время отправить в Дагестан, если бы Баммату или его преемникам вздумалось отложиться от России, потребовать полной независимости, а то и самого худшего — перехода на сторону Турции или же Ирана. Поэтому в отношениях между Россией и Тарковским шамхальством политическая конъюнктура учитывалась в полной мере и в обязательном порядке как с той, так и с другой стороны.

Взаимные заверения о вечной и нерушимой дружбе фиксировались в официальных документах, причем России всегда отводилась роль высокой покровительницы.

Например, в своем письме на имя императора Павла I шамхал Мехти заявил: "Со времени, как я, нижайший, прибегнул под защиту и покровительство надежнейшего и всемилостивейшего государя и высочайшего престола, не только ныне ни от кого ни малейшего страха не имею, но и впредь мыслить о том не буду. Сие, как солнце, в четвертом небе сияющее, всем известно… Уповаю на Всевышнего, доколь основание Всероссийской державы, всесильным Богом утвержденное, непоколебимо пребудет, дотоле, и я, нижайший, по милости Божьей и всеавгустейшего государя и великого императора всегда в сей стране наследственным моим владением по моему желанию беспрепятственно управлять буду".
Шамхал Мехти счел необходимым принести глубокие извинения по поводу того, что не смог самолично присутствовать на торжественной церемонии коронации Павла I. Однако он направил к императорскому двору своего специального посланника Уразай-бека, которому удалось произвести благотворное впечатление на придворных российского царя и, кажется, на него самого тоже.

Сведения об этом содержатся в письме члена Коллегии иностранных дел России графа Ф.В.Ростопчина, направленном в адрес шамхала Мехти 14 марта 1800 года: "Долгом моим поставляю свидетельствовать вашему высокостепенству о помянутом поверенном вашем (т.е. Уразай-беке-Р.Р.), что он оказанным во все время бытности своей здесь отличным поведением заслужил особое Его императорского величества к себе благоволение, удостоен представления освященной его особе, довольствован от монарших щедрот содержанием и отпущен с награждением".      

Сам граф Ростопчин также был весьма благосклонно расположен к шамхалу, называл его в своем письме сиятельным и превосходительным владельцем Тарковским, буйнакским и дагестанским, искренним приятелем. Конечно, граф прежде всего был опытным и видавшим виды дипломатом, поэтому тонко намекал, что все монаршии милости и особые знаки внимания к шамхалу предоставляются тому в качестве политического аванса за дальнейшую его верность императорскому двору. Одновременно моральная поддержка подкреплялась материальной помощью. С присвоением шамхалу Мехти чина генерал-лейтенанта российской армии ему были направлены соответствующий императорский рескрипт и подарки — по 20 аршин темно-зеленого и белого сукна и два куска золототканной парчи.

Растроганный Мехти развернул в Дагестане бурную верноподданническую деятельность. Например, он заявил, что до его вступления в шамхальскую должность местные жители не подчинялись единой власти, и по этой причине трудно было проводить эффективную политику, угодную российскому правительству. Но шамхалу, похоже, удавалось решать подобные проблемы.

Во всяком случае, он сам это утверждает. Ему якобы пришлось потратить около 170 тысяч рублей (огромная по тем временам сумма), чтобы привести в послушание своенравных дагестанцев. Преодолев сопротивление строптивого Хас-Булата Казанищенского, он, "употребя нужное на сие средство, привел его с подвластным его народом в послушание". Какое именно средство было употреблено, шамхал не уточняет, зато сообщает, что счел необходимым построить себе дом в Казанище, чтобы удобнее было управлять и держать в повиновении местных жителей.

Об этих и других своих действиях, которые, по его мнению, должны были соответствовать высокому доверию, оказанному ему императором, он счел необходимым сообщить главнокомандующему российскими войсками на Кавказе генералу К.Ф.Кноррингу: "И все жительствующие по реке Койсу, также и другие народы, в том числе и акушинцы, стали мне послушными. Почему и полагаю я, что примет сие Россия за благо, и есть в том политическая наша польза. И если вашему превосходительству угодно, то учинить о сем государю императору донесение, я же за долг мой считаю вас о сем известить".

Как видно из других документов, например, из письма руководства Коллегии иностранных дел К.Ф.Кноррингу, российское правительство одобряло действия шамхала и предлагало ему продолжать верное служение Российской империи.