Мудрость узбекского плова

— Ой, — говорю я коллеге, — и до Хунзаха добрались.

Обсуждая по пути миграционные процессы, вернулись в Махачкалу. Только въехали в город, к машине таджики кинулись. Те самые, что на проезжей части обосновались.

А в лифте, уже вечером, после работы, столкнулась с соседями — турками. Подошла к окну в квартире – а там новостройка, азербайджанцы копошатся.

— Вот раньше, — не преминула заметить мама, — никто никуда не ездил. Все спокойно у себя работали. Сорвали людей с места, заставили разъезжать, — пригорюнилась она, советский педагог с 40-летним стажем.

Ну как же не ездили? Даже из нашего маленького села, что в Лакском районе, мастера регулярно подавались на заработки. В Грузию, в Азербайджан, Таджикистан. Некоторые со временем там и осели. Помню, как в 1975-м, после землетрясения, гостили мы с мамой у родственников в Душанбе. Большой двор под виноградной крышей. Посреди двора на открытом огне – огромный казан. Высокий плечистый дед, глава большой семьи, лично берется за приготовление плова. Мне тринадцать лет, еда меня мало интересует, но забавляет сама ситуация. Мы – в Таджикистане, дед – лакец, плов – узбекский. 
То есть было это все, было.

Бытует мнение, что после распада СССР его жители все вдруг поехали куда-то, в основном – в Россию. Раньше мы будто бы жили в обществе, где люди ездили мало, а если и ездили, то по комсомольским путевкам или туда, куда «партия направит». Это самый главный миф. Просто процесс миграции, как отмечают эксперты, изменился качественно. Нормальная миграция имеет свои истоки и механизмы. Это движение молодежи на учебу и после окончания учебы. Как правило, оно составляет 30 процентов всего движения в большинстве стран в зависимости от того, насколько многочисленно поколение молодежи: чем больше ее доля, тем выше показатель миграции. Следующая часть потока – армия. Солдаты обычно служат не там, где живут, и нередко после армии уезжают не домой.

Нормальный возрастной состав мигрантов таков: примерно две трети – люди до 30 лет. После этого возраста мобильность населения резко падает.

Совсем иной характер миграции мы наблюдаем после распада СССР. В основном это вынужденная миграция, когда человек просто не может жить на старом месте (выходит, не так уж неправа мама). 
Из стран СНГ в Россию прибывает около 200 тысяч человек. Уезжают обратно около 100 тысяч. Прирост, как утверждает статистика, держится уже три года. На Запад официально отъезжают 50-60 тысяч человек.

Самым дефицитным ресурсом страны в ближайшей перспективе, говорят специалисты, будет труд. Не нефть, не газ, а труд, особенно квалифицированный. А это значит, что потребуются иммигранты. Это осознание, что России не обойтись без иммигрантов – на уровне правительства есть. Но и сегодня еще многие государственные решения принимаются без учета миграционных процессов. Взять хотя бы закон о гражданстве. Он широко не обсуждался. Дума принимала документ, который ударил прежде всего по бывшим гражданам СССР с советскими паспортами.

Азербайджанец, с которым я недавно разговорилась, рассказал, что два месяца не мог получить документ на грудного ребенка. – В свое время Россия нас приняла, — жаловался он, — а теперь говорят – езжайте назад, получите справки. Остается надеяться, что здравый смысл победит. Миграция — это не зло. Она была и будет. Как узбекский плов на нашем столе.