Мы с Гашеком…

…Буря мглою небо кроет… Гм… Белеет парус одинокий… Гм… Все счастливые семьи счастливы… Гм… И сказала Шехерезада… Гм… Неужели исписался? Неужели до меня всё уже сказано и все слова уже расставлены в нужном порядке?

– Но нет, мы просто так оружие… перо не сложим. Не зачехлим, вот так! – заявил мне один посетитель, вытаскивая из портфеля рукопись… Да кто сейчас рукопишет? Он достал флешку и врубил ее в мой компьютер.

Я начал читать. «…У него была дурная привычка: возвращаясь с работы навеселе, он всегда заходил в одно ночное кафе и там чокался с незнакомыми посетителями; при этом приговаривал: «Мы на вас, вы на нас…». За это однажды он получил от одного вполне приличного господина из Иглавы вполне приличную зуботычину…».

Тут я прервал чтение, потому что какие-то смутные ассоциации стали вырисовываться в гипоталамусе.

– Это вы писали? – спрашиваю автора странного опуса.

– А кто же еще? – достаёт тот сигарету. – Про мой литературный талант знают все!

Я не стал уточнять, кто это «все», и продолжил чтение: «…В Нуслях живет пан Губер. Как-то раз в воскресенье возвращался он с загородной прогулки с Бартуньковой мельницы, и на шоссе в Кундратицах ему по ошибке всадили нож в спину. С этим ножом он пришел домой, и когда жена снимала с него пиджак, она аккуратно вытащила нож, а днем уже рубила им мясо на гуляш…»

Наваждение какое-то: где же это я когда-то читал? Ладно, продолжим: «Дыхни на меня! – заорал подпоручик Дуб. Швейк выдохнул на него запас своих легких.

– Чем это от тебя разит, прохвост?

– Осмелюсь доложить, господин лейтенант, от меня разит ромом!

– Попался, негодяй! – злорадствовал подпоручик Дуб. – Наконец-то я тебя накрыл!».

Я прервал чтение и говорю посетителю, который наконец «попался» и «накрылся»:

– Вы что, с Ярославом Гашеком работали на пару?

– Об этом знают все! Из скромности я упросил коллегу мою фамилию не упоминать на обложке книги. А так я соавтор «Похождений бравого солдата Швейка». Все знают!

Бог ты мой! Все знают, а я вот не знаю. Хотя когда мы с Львом Николаевичем писали на пару «Войну и мир», я разве тоже не упросил графа мою фамилию не упоминать? К чему нам слава? Деньги?

Зато я теперь могу скромненько на каком-нибудь рауте обронить: «Вот когда мы с графом Толстым работали над эпопеей…». Все знают, как работали!

Только братья Гонкуры со своей премией не знают. Не дожили.