Не пора ли умерить страсти?

Что бросается в глаза в «критике» оппонентов? Прежде всего, это то, что выступления носят характер не научной дискуссии или проблемного спора, а этакого организованного словесного бунта. Наказать бунтовщика, посмевшего высказывать новый, трезвый взгляд об историческом становлении кумыкского этноса, — вот что пронизывает их публикации. К такому выводу приходишь, когда сравниваешь, что утверждает автор и что говорят оппоненты.

Итак, авторская концепция. Кумыки — это не пришлый, а автохтонный этнос, сформировавшийся как народность на территории Дагестана; они по культуре и этнической психологии — дагестанцы, такие же, как и аварцы, даргинцы, лезгины.., по антропологическим признакам — представители каспианского типа, говорящие на своем, родном языке; литературный язык их сложился на основе аксаевского и буйнакского диалектов; аксайский диалект относится к кыпчакской группе тюркских языков. Каждый тезис концепции аргументирован: подкреплен фактами, археологическими данными, источниками и доводами.

Понять же позицию оппонентов трудно: они как будто бы частично признают концепцию или вовсе ее не признают. Пусть читатель рассудит сам по их возражениям. Основные из них, следующие.

Возражение 1. Концепция Г. Федорова «для объяснения происхождения кумыков не вполне годится». Далее же, ни слова не говоря о том, «что годится», концепция отрицается, не приводя ни одного веского аргумента и апеллируя догадками, допущениями, ссылками, «околокумыкскими» рассуждениями о том, о сем.

При этом чересчур много внимания уделено «ответу» на вопрос «Кто в общем доме пришлый?». Непонятно, к чему это. Сами оппоненты считают, что тезис «о пришлости» «имеет под собой политический подтекст», и его пытались использовать против кумыков их же оппоненты. По логике, отсюда следует, что кумыки — «не пришлый народ», что авторская концепция истинна. В подтверждение этого ими упоминаются архивные источники, по которым кумыки «считали себя самыми древними (!) обитателями Кавказа со времен персидских шахов Асфендияра, Кубрат и Ануширвана (534-575 гг. н.э.). Г.Федоров же в своих изысканиях о древности кумыков ушел гораздо дальше — в глубины других веков до н.э. Он вообще исключает из своего научного обихода термин «пришлый», считает, что кумыки — коренной народ Дагестана, ведущий издревле оседлый образ жизни, а никакие не кочевники. Читатель недоумевает по этому возражению, ни видя никаких разногласий с концепцией Г.Федорова.

Возражение 2. Концепция автора об обитаемости, расселении и об исторической извечности кумыков, разумеется, вкупе с аварцами, даргинцами, лезгинами, лакцами и др., на нынешней территории Дагестана у них «вызывает неудержимый приступ смеха». Более того, иронизируя, одним из оппонентов, вопрошает, не объявит ли вскоре ученый «дальним общим предком всех дагестанцев питекантропа», жившего под самым нынешним Карабудахкентом, кажись, в верхнем палеолите 30-40 тысяч лет назад и говорившего непонятно только на каком языке.

Эти высказывания и тон выражения вызывают у нас не смех, а горькую досаду. Когда ученый выдвигает свою версию об отдельных этапах исторического развития того или иного народа в далеком прошлом, не смеются и не иронизируют, а вникают. В этой связи очевидна наивность «рассуждений» автора. Впервые замечаю, как пренебрежительно и легкомысленно обходятся с археологическими данными. К сведению авторов подобных публикаций: более объективных данных, чем археологические и лингвистические находки, для установления исторического прошлого при отсутствии письменных источников наука еще не нашла. Не считаясь с этим, один из них, полагая, я думаю, поймать Г.Федорова на недоступной для его кругозора глубине, наугад определил «30-40 тысяч лет назад». Напрасно и не предусмотрительно! А профессор проник гораздо глубже. Его утверждения подтвердили новейшие исследования другого московского археолога, дагестанца, выпускника исторического факультета ДГУ Хизри Амирханова, сотрудника Института археологии РАН, выпустившего в прошлом году «Исследование памятников олдована на северо-восточном Кавказе». Он с 2003 г. участвует в экспедициях, проводимых на Кавказе. В 2006-2007 годах на территории Акушинского района, а именно в местностях Айникаб, Мухкай и Гегалашур проведенные археологические изыскания подтвердили расселение этих стоянок древнее 1,2 миллиона лет. Он пишет: «Не будет ошибкой установить его датировку в пределах 1,5 млн. лет назад, т.е. посередине диапазона 1,8-1,2 млн. лет назад». В этом исследовании помещена карта памятников, датирующихся временем 1,2 млн. лет. Их в мире всего 16, из которых 11 приходятся на Африку, 2 — на Ближний Восток, 1 — на Испанию, два на Кавказ: Южная Осетия (Цхинвал) и Дагестан (Акушинский район). Очень интересен вывод: дагестанские материалы позволяют говорить впервые со всей определенностью, что в Юго-Восточной Европе, конкретно на террирории Юга России, отсчет исторического процесса расслоения нужно начинать не с ашельской (около 600 тыс. лет назад; условное обозначение давности исторического расселения человечества, от названия пещеры (ущелья) на территории Франции), а с предшествующей — олдованской эпохи (олдован — условное обозначение давности эпохи; от названия пещеры в Танзании, т.е. 3 млн. 600 тыс. лет назад). Как видно, и данное возражение не выдерживает никакой критики.
Возражение 3. Оппоненты винят Гаджи Саидовича в том, что изначально кумыки объявлены плотью и кровью дагестанского сообщества народов, а не обособлены как особая ветвь. Они и слышать не хотят об их каспианском или же кавкасионском антропологическом типе, относя себя чуть ли ни к арийцам. Эти претензии «пахнут» не объективностью, а тенденциозностью, за которой нетрудно уловить стремление во что бы то ни стало утвердить в общественном сознании свое, собственное мнение о некоей национальной исключительности.

Видно, что некоторые из среды кумыкской интеллигенции до сих пор поражены этим недугом 90-х годов ХХ в. и никак не могут от него излечиться. Лет 15 тому назад кумыкская секция НПК об актуальных проблемах дагестанских языков вдруг вынесла как итоговое решение о переводе их алфавита на латиницу чуть ли не с 1995 года. Когда я спросил одного из членов редакционной комиссии, в чем дело, почему, он мне ответил: «Это вопрос политический». Мол, на этот алфавит переходят и другие тюркские народы. Вот этот конформизм, как корень зла и заблуждений, живуч, оказывается, до сих пор. Зная проблемы и жизненный настрой людей, я с большой убежденностью могу заявить: кумыкскому населению на политическом, экономическом, культурном и духовном уровне никакое другое сообщество народов так не дороже и не ближе, как дагестанское. Кумыки живут и впредь будут жить в этом обществе. Конечно, это вовсе не означает, что они не могут иметь всевозможных связей с тюркскими сообществами. Еще как могут. Но для их жизнедеятельности эти связи неоднозначны и несравнимы: первые — вечные, постоянные, вторые — эпизодические, временные.

Вот почему оппонентам профессора, придерживающимся крайних политических взглядов, следует немного умерить страсти, жить по-братски со всеми представителями народностей Страны гор и призывать окружающих к этому, не будучи в какой-то надуманной конфронтации, ущербной во всех отношениях для собственного этноса и для всех дагестанцев. Хватит цепляться за утопическую идею дележа Дагестана на «национальные квартиры» (этого никогда не будет). Надо быть скромными в своих претензиях и критически относиться к своим псевдонаучным изысканиям: чуть ли не полстраны бывшего СССР (Киев, Тюмень, Камчатка, Ява…) по частичному визуальному сходству в названиях объявляется бывшей территорией кумыков, тогда как нигде в мире кумыки исторически не известны, кроме как в Дагестане. А это современный марризм. Оппонентам остается только объявить, что марровские четыре элемента SAL, ВЕR, JОN, ROS — это первые слова кумыкского языка, ставшие первыми словами людей на земле, и этимологию любого слова всех языков мира впредь сводить к одному из них…

Им ничего не стоит осквернить память и дела научных светил республики, не признавать решений ученых советов МГУ, ДГУ, ИИАЭ. Впечатление такое, что они себя считают чуть ли не корифеями исторической науки. При этом они, такие умные и грамотные, получившие подготовку в советское время, кидают камни в его системы образования и науки, забывая о том, что не плюют в колодец, из которого пили воду.
Это противостояние, откровенно говоря, надоело дагестанцам. Оппонентам пора это понять.

Возражение 4. Один из оппонентов, М.Аджи, очень громко заявляет, что он «из рода половецкого», «из рода кыпчакского», что «он из великих степняков». Он никак не хочет признать себя выходцем «из рода дагестанского». Очень жаль. Это было бы куда правдоподобнее, чем причислять себя к чуждому роду. Желание быть «инородным» сужает его кругозор, лишает способности реально воспринимать окружающую действительность. «Идея» о национальном преимуществе так его увлекла, что кроме ура-патриотических лозунгов, он ничего не признает. Но есть консонанты, живые свидетели народной истории, которых подделать нельзя. Одна из них — местность обитания. Кумыки испокон веков занимали не степи, а низовья предгорья Дагестана (достаточно прикинуть, где находятся селения Башлыкент, Янгикент, Каякент, Алходжакент, Утамыш, аулы Карабудахкентского и Буйнакского районов). Их поселения расположены вперемежку преимущественно с поселениями даргинцев. Поэтому процесс двуязычия среди кумыков и даргинцев очень заметен. Не подвергается сомнению даргинско-кумыкское двуязычие (по данным переписи 1989 г. 2512 даргинцев считали кумыкский своим вторым родным языком, а 726 — родным языком). Но для истории важно и обратное — кумыкско-даргинское двуязычие (по той же переписи, 192 кумыка считали даргинский язык своим вторым родным языком, а 105 — своим родным языком).

Стоит говорить и о других реальностях. В 70-е годы ХХв. я руководил дипломными работами о даргинских заимствованиях в кумыкском языке на примере речи жителей с. Кака-Шура и Гелли Карабудахкентского района (оказался солидный лексический пласт). Будучи в те же годы в селении Каранайаул Каякентского района, я был поражен поголовным знанием даргинского языка всеми его жителями. Таких фактов оказалось немало в Кайтагском и Буйнакском районах. Так что, когда Г.Федоров говорит, что кумыки — те же горцы, что и остальные дагестанцы, большая доля правды в этом есть. Огорчает, что оппоненты извращают его концепцию, рассчитывая на невежество своего земляка — обывателя, утверждая, будто профессор говорит: вот-де жили даргинцы и лакцы, и вдруг они отюречились. Речь-то идет о сложных процессах ассимиляции и диссимиляции народов, перемешавшихся в древности с юга на север и наоборот по Каспийскому коридору (иначе — по степи) и осевших в горах.

Изначально подобные процессы в мире шли от единообразия к многообразию. К примеру, прежде, чем сложиться, русская нация пережила очень много периодов: индоевропейский, когда еще не различались индийские и европейские этносы; общеславянский, когда еще не различались славяне разных групп; восточнославянский, когда не было ни русских, ни украинцев, ни белорусов; и, наконец, собственно русский период, когда из многочисленных племен сложилась русская нация. Аналогичные периоды могли быть и в нашей истории: общекавказский, албанский, «яфетический» (условно назван так) и сугубо национальный. Без конкретики вычурные словеса оппонентов о собственном «Я» остаются пустыми фразами.

К сожалению, рамки статьи не позволяют мне выразить свое мнение о других возражениях оппонентов, высказанных в том же духе. Но резюмируя сказанное выше, отмечу, что на фоне возражений все привлекательней выглядит концепция профессора Г.Федорова. Если оппоненты думают, что я оцениваю ее как истину в последней инстанции, то они ошибаются. Этногенез кумыков — один из спорных проблем в историко-этнографической науке. Сказать, что только эта концепция единственно верная, я не могу. Но в спорных ситуациях в науке принято высказывать предположения и выдвигать гипотезы, но только не вслепую, а на основе установленных фактов. А эти факты профессором собирались всю жизнь. Вся научно-исследовательская деятельность Гаджи Саидовича, начиная с юношеских школьных лет, со студенческой скамьи, с работы на кафедре археологии Московского государственного университета, ИИЯЛ Дагфилиала АН СССР и на историческом факультете ДГУ посвящена решению этого вопроса. Многие идеи рождались в процессе научного общения с отцом (аталыком) Гаджи Саидовича, с выдающимся российским ученым Яковом Александровичем Федоровым, который, в свою очередь, диссертацию по этногенезу кумыков выполнил под руководством не менее известного ученого С.Токарева, проф., зав.кафедрой этнографии МГУ. В течение пяти лет (1964-1969 гг.) в Институте истории, языка и литературы ДФ АН СССР была развернута и выполнена совместно с МГУ обширная программа исследований по этногенезу тюркоязычных народов Дагестана и Северного Кавказа. Результаты опубликованы в сборнике, составленном Я.Федоровым и Г.Федоровым под названием «Ранние тюрки на Северном Кавказе». Работа продолжается по сей день. Ее достижения периодически доводятся до научной общественности.
И когда газетные статейки неспециалистов недостойным образом стараются свести на нет результаты колоссального многолетнего научного труда, иначе, как кощунство, это не назовешь. Думаю, что подобные споры должны обсуждаться на страницах специальных журналов, на симпозиумах, конгрессах, конференциях, съездах, дискуссиях с участием компетентных ученых. Кстати будет сказано, именно на таких многочисленных форумах, и в докторской диссертации были обнародованы взгляды профессора. Они получили признание у авторитетных историков страны. Вот что читаем в одном из бюллетеней ВАКа: «Среди диссертаций по отечественной истории с древнейших времен до середины XIX века выделим работу Г.С. Федорова «Этническая история Северо-Восточного Дагестана (Проблема происхождения кумыков)». Диссертация выполнена в Дагестанском государственном университете, защищена в Институте истории, археологии и этнографии Дагестанского НЦ РАН. Это хорошо аргументированное исследование является вкладом в решение актуальных проблем этногенеза и этнической истории не только народов Дагестана, но и всего Северного Кавказа».

Г.Федоров — один из грамотных и плодовитых историков Дагестана, лишенный всякой конъюнктурщины. Его главное кредо — быть честным, объективным, скромным и преданным науке. И очень хочется надеяться, что научная общественность республики воздаст профессору должное и не позволит возвести на него напраслину.