«Нет веток без корней, корня – без земли своей»

И постоянно мучает одна мысль, чем сейчас я могу быть полезна, что должна сказать людям, что посоветовать, как найти тему, которая будет вовремя и к месту, чему научить, ведь опыт жизни, прожитые годы и накопленный багаж знаний позволяют идти к людям и говорить о том, что созрело в душе…

На этот раз я рискну поговорить с дагестанской молодежью, надеюсь – меня услышат…

Все то, что в юности казалось обычным, с годами приобретает глубину и высоту. И тогда начинаешь понимать, почему наши предки так бережно хранили свои традиции, что не только ради общения родились и обряды, и адаты, и обычаи.
Я оглядываюсь назад. Вижу маленький горский аул Геничутль. На свадьбу собрался весь аул, все одеты в национальную одежду. Женщины в хабало, на голове старинные платки, на каждой звенят серебряные украшения. Многие мужчины тоже одеты в чуха и гужгат, на головах у них каракулевые папахи.

Над столами легкий пар – золотом отливает хинкал из кукурузной муки, жемчужно сверкает пшеничный. Несут в больших блюдах чуду творожные, мясные и из зелени. На столах нет многочисленных тарелок, непонятных закусок – они ломятся от изобилия дагестанских блюд.

Как я скучаю по горским свадьбам! Здесь царят неподдельное веселье и радость, острословы соревнуются, их перлы остаются в сердце, как резьба на камне. Когда произносится тост, все замирают, внимательно слушают, ловят каждое слово, зная, что оно обязательно будет мудрым и весомым и его можно будет сохранить в хурджинах своего богатства.

На горских свадьбах не принято выходить на танец всем вместе:  какой бы большой ни была площадка, танцует только одна пара – мужчина и женщина. Как это было красиво! Большое пространство окружают нарядные гости, образуя круг, – а в его центре яркий зажигательный танец! Сколько  изя­щества, целомудрия в женщине; мужества, горделивости в мужчине! Горянка никогда не выходила в круг без приглашения и уходила из него первая, сдержанно поклонившись мужчине.

Что интересно, в горах все умеют танцевать, никакие хореографические училища им кончать не надо. И навык этот начинается с праздников труда, которые всегда завершаются зажигательной лезгинкой.
Свадьбы в горах – это целое торжество, которое за один–два дня не заканчивается.

Мне очень нравится обычай проводов невесты в дом будущего мужа. Торжественное шествие: невеста, одетая в бархат и шелка, закрытая белым гормендо. Нарядные женщины: одна несет зажженный чирах, другая – зеркало, третья – кувшин, наполненный родниковой водой. Свет чираха, отражаясь в зеркале, символизирует солнце; вода в кувшине – благополучие, изобилие, недаром горцы говорят, что вода пахнет жизнью.

     Как солнце смотрит в зеркало лучисто,
     И ты войди к нам с солнечным добром,
     И обогрей, и освети наш дом
     И молодым теплом,
     И светом чистым.

     Когда молодожены остаются одни, муж поднимает легкое покрывало с ее лица, словно открывает тайны всего мира. Он впервые так близко видит ее смущенное лицо, раскрасневшиеся щеки, тяжелые косы цвета вороньего крыла…

     Горские свадьбы подчинялись определенным ритуалам, каждый из которых опирался на древние традиции народа. Например, знаменитое приготовление невестой хинкала для друзей жениха. Или на третий день в доме мужа поручали невестке развести в очаге огонь, а потом дарили подарки: кастрюли, разную кухонную утварь, продукты. Родственники несли в дом новобрачных мед, сыр, муку, молоко и родниковую воду. Молоко – чтобы в доме царила чистота, мед – чтобы муж и жена трудились, как пчелы, и дарили людям добро, мука – чтобы они никогда не теряли связи с землей, пахали, сеяли, собирали богатый урожай.

А выход невесты к горному роднику!? Я много раз видела это красивое зрелище, сама участвовала в нем. Подруги невесты все одеты в национальную одежду, на плечах у них сверкающие медные кувшины. На каждом узоре кувшина – лучи восходящего солнца, на крышке – малюсенькие птички. Когда кувшины наполняются и девушки чинно возвращаются в аул, крышки начинают звенеть, словно те медные птички ожили и исполняют симфонии неба и земли, окрыляя сердца любовью к родной земле, к жизни.
    
     …Моя горянка утром рано
     Шла к роднику, держа кувшин.
     Он был из легкого металла,
     И крышка, розово лучась,
     Казалось, песню источала,
     Как жаворонок в ранний час…
    
Часто молодежь, желая быть в ногу со временем, думает: главное – это внешний вид, модные одежда и прическа, свободные манеры. Именно под этим они понимают культуру. Нет, дорогие, культура – это очень глубокое понятие. И прежде всего – отношение к своим корням, традициям, сохранение накопленных веками общечеловеческих ценностей. Брюки на девушках, открытая спина, обнаженная грудь к культуре не имеют никакого отношения; кроме того, не добавляют ни ума, ни мудрости. Какой бы красивой ни была девушка, подобные наряды ее портят, грубят. А как таинственно, недоступно, загадочно она выглядела бы в одежде, которую носили наши женщины – длинные платья, белые гормендо…

Я молюсь, чтоб дети наши
     Были нас умней и краше,
     Чтоб в душе они несли
     Щедрость неба и земли.
     Чтобы песни предков пели
     И свои слагать умели,
     Чтоб текли у них из глаз
     Слезы горя в горький час.
     Чтоб звучал их громкий смех
     В час веселья и потех,
     Чтоб друзья, как говорится,
     Им показывали лица.
     А враги во все годины
     Им показывали спины.
     Дети в книгу горской славы
     Новые пусть пишут главы.
     Пусть запомнят навсегда:
     Нет без веточки плода.
     Нет веток без корней,
     Корня – без земли своей.

Еще в детстве бабушка и мать прививали мне любовь к национальной одежде, старинным серебряным украшениям. Ничего этого у нас в доме не было. После военных набегов большевиков в нашем разрушенном ауле под завалами мы находили следы былой роскоши. Настоящей реликвией оказался полусгоревший фотоальбом, который хранили бабушка и прабабушка. С фото на нас смотрели женщины нашего рода – в длинных бархатных и шелковых платьях. На головах тонкие тастары, гормендо, платки с длинными кистями. Я часто смотрела этот альбом и мечтала о такой одежде. Здесь главенствовали три цвета: белый, черный и бирюзовый. Эти цвета и форма одежды стали моим стилем; серебряные украшения ручной работы стали моей слабостью.

Когда я получила первый гонорар, я купила длинные трехъярусные серьги-колокольчики. Закончив первый курс Литературного института, в них я приехала в Махачкалу. Никто тогда такие серьги не носил: вытаращив глаза, женщины смотрели на меня как на сумасшедшую инопланетянку, а когда я приехала к себе домой, в аул, все меня нахваливали, говорили: «Посмотрите, как серьги идут ей. Хоть в Москву поехала, косы не отрезала, без рукавов платья не носит и с головы гормендо не сняла». Пока я была на каникулах, все девушки, мои подруги, откопали из сундуков бабушек серебряные украшения, тастары и гормендо и с гордостью носили это.

     Давайте посмотрим на сегодняшние свадьбы. Грохот музыки, что даже сидящие за одним столом гости не могут сказать друг другу ни слова. В кругу толпа людей, которые толкутся, и непонятно, что они танцуют и с кем. А как одета невеста? Почти вся спина открыта, полгруди на виду, разлохмаченные волосы, боевой раскрас на лице, взрослящий ее как минимум на десять лет! А где загадка, где таинственность?
    
     Хотя предание священно,
     Но нет, не из ребра мужчины
     Была, о женщина, Всевышним
     Когда-то ты сотворена,
     А из терпения и риска,
     Из ликованья и кручины,
     Из хитроумья и бесстрашия,
     Из яда, меда и вина…

     Подробно рассказывая о том, как проводились свадьбы раньше, и выражая свое недовольство современными свадьбами, я вовсе не призываю вернуться к Домострою. Понятно, что время идет, появляются новые веяния – и красивые, и добрые…Я лишь за то, чтобы мы сохранили свою национальную самобытность, взяли все самое ценное и мудрое из накопленного предками бесценного опыта; все то, что помогло им выстоять в самые трудные времена, хранить чистоту нравов и трезвость мысли.

…Стою в городском парке около могучего дуба, у которого корни сплетены с корнями других деревьев, в глубоком раздумье оглядываюсь назад и снова становлюсь маленькой любознательной девчонкой.

     Вот начался праздник первой борозды. Здесь собрался весь аул — от самых маленьких до старожилов. Два быка впряжены в плуг, у которого стоит Омардада, и все не сводят глаз со старого пахаря. Густая, белая, как пена, борода Омардады доходит до пояса. Волосатые, еще сильные руки обнажены выше локтей. Омардада налегает на ручки плуга, твердо упирается большими босыми ступнями в землю. «Бисмилахи рахмани рахим!» – старик, крепко ухватившись за плуг, чуть приподнял его и опустил снова. Земля поддалась лемеху покорно и легко, как сыр – ножу. Омардада улыбнулся и пошел вперед. За плугом оставалась полоса черной, свежевывороченной пашни. Толпа, до сих пор хранившая молчание, зашумела, заволновалась.

– Кидайте в пахаря землю, а то зерна не созреют вовремя!

– Тяните быков! – кричала толпа.

Полетели комья земли. Рыхлые, они попадали и в меня. От мягких ударов я не чувствовала боли. Легко рассыпаясь, комья приносили свежесть и запах потревоженной весенней земли.

– Подождите! – голос Омардады прозвучал удивительно громко. – Пусть не от беготни, а от работы устанут быки – тогда густыми будут колосья и полными созревшие зерна.

Глыбы поднятой земли буграми ложились одна на другую, а лицо Омардады постепенно разглаживалось, как будто морщины, избороздившие его лицо, передались земле. Старик степенно шагал за плугом, не понукая быков, ни разу на них не крикнув, а они шли медленно и важно, без слов понимая пахаря, будто вполне осознали то великое дело, что делали. А за бороздами шли гурьбою люди, разбивали комки, растирали их между ладонями, чтобы лучше росли хлеба. Каждый здесь был с этой землей на «ты», потому что всякий год их трудолюбивые руки оживляли ее, убирали сорняки, отдавали ей зерна, чтобы земля согревала их. «Если весною лень гнуть спину, то зимою придется животы подтягивать!» – приговаривал Омардада…

Когда в своих мечтах я возвращаюсь в детство, а это бывает очень часто, почему-то в первую очередь вспоминаю именно этот день – праздник первой борозды…

Вот, босыми ногами ступая на  мягкую землю, я собираю вывернутые корни для коровы, вот сижу в детском кругу, и нам приносят дымящийся хинкал и вареное мясо – этот неповторимый запах я чувствую до сих пор! Праздник завершается песнями и танцами, и вот – я уже в кругу, раскинув руки, как крылья, парю под восхищенными взглядами аульчан…

     Бьет барабан, –
     Я выбегаю в круг,
     Иду по кругу мелкими шагами.
     Как ласточка обоими крылами,
     Шутя, владею крылышками рук.
     Стучат сердца джигитов молодых,
     Следят за мной красавицы ревниво.
     А я пляшу легко и горделиво…

Куда все это делось? Наши красивые обычаи, чистота наших чувств и помыслов, красота наших поступков? Сколько доброты и участия дарили друг другу люди, сколько заботы! Прекрасный обычай, когда всем селом собирались на работы по постройке дома, заготавливали топливо, носили молоко тем, у кого не было коров! Да разве все перечислишь!
А полевые работы, когда женщины прямо на меже делянки готовили чуду, делали хинкал, в больших котлах варили мясо и пели народные песни!

     Рассвет, поднявший розовую чашу,
     Рассвет, начавший новый день в горах,
     Храни от всех напастей землю нашу
     И не тревожь в ней наших предков прах.
     Прибавь живущим радости и счастья,
     Умерь печаль и горе облегчи,
     Во время сева ниспошли ненастье,
     Во время жатвы ниспошли лучи.

     Я все время думаю о том, почему у нас так не развито  фермерство? Во время заграничных поездок мне довелось видеть немало процветающих фермерских хозяйств, где хозяин, принимая нас, с гордостью говорил: «Я – фермер!» У нас столько земли, на которой можно трудиться, принося пользу себе и своей республике. Разве мы не можем возродить полуразрушенные аулы? Взгляните, ведь еще остались те террасы, которые делали наши предки. Они на спине с низин таскали землю, покрывали толстым слоем, чтобы выращивать пшеницу и картошку, чтобы кормить свою семью. А сегодня земли пустуют, тоскуя по сильным трудолюбивым рукам пахаря, садовника. И свет есть, и газ почти во все села провели, и техника, какая хочешь, и специалистов каждый год вузы выпускают – ведь сегодня все это сделать гораздо легче, чем в те далекие времена, когда все тащили буквально на своем горбу!
Поезжайте в свои аулы в день праздника первой борозды, вдохните запах родной земли, почувствуйте пробуждение природы, поприветствуйте наступившую весну! Уверена – та невидимая пуповина, что связывает каждого из нас с корнями, станет еще крепче. Она потянет – не может не потянуть – к своим истокам, мудрости предков и к вечным, не меняющимся ни в какие времена законам жизни!
    
     Дай всходам и дождя, и солнца в меру,
     Дай сеятелю доброе зерно,
     Дай пахарю в себя и в землю веру,
     Не дай, чтоб  в реках обнажилось дно.
     Но и не дай им через край пролиться,
     Дай душам трудолюбия огонь.
     Пускай ладонь земли позолотится,
     И хлеб жнецу ложится на ладонь.
     Обильем зерен благодатных горца
     За труд упорный отблагодари,
     Пусть и грядущий день зарей займется,
     Взяв искру от сегодняшней зари.
     Не дай увидеть моему народу
     Такого дня, в который бы смогли
     Враги из этих речек черпать воду,
     Ступать по камням этой вот земли…