Обратной дороги нет

Амине Рагимовой (имя изменено) в 14-летнем возрасте диагностировали онкологическое заболевание. Недуг удалось побороть, но пессимистический настрой, операции, химиотерапия и агрессивный наркоз сделали девушку эмоционально уязвимой. Спокойствие она искала в исламе – начала увлекаться чтением религиозных книг, часто ее можно было застать за просмотром видеороликов в соцсетях.

Жить по шариату

С Сакиной Магомедовой (имя и фамилия изменены) она познакомилась на одной из таких интернет-площадок.

– В то время Всемирная паутина была заполонена видео и рассказами о притеснении мусульман во всем мире. Во «Вконтакте» в числе прочих была группа приглашенных к переселению в Сирию, ее участники делились мнением. «Благодаря» этой группе Сакина – дагестанка, уехавшая в Сирию в 2013 году, – вышла на меня. Нашлись темы для разговора, общие интересы. В противовес строгим родителям со мной говорила добрая и понимающая девушка. Если мама негативно относилась к хиджабу и не любила разговоры о религии, говоря – «молишься – молись, закрывать­ся не надо», то с Сакиной хотелось подолгу беседовать, – рассказывает с волнением в голосе Амина. – Она уговаривала приехать в Сирию, уникальный шанс попасть на святые земли не всем предоставлялся. «Что там, в Дагестане, хорошего? Там притесняют мусульман, приезжай сюда, будешь жить по шариату», – убеждала­ она. А когда узнала, что нет загранпаспорта и возможности приехать, ответила, что ей помогут во всем. Останавливало, что здесь у меня родители и сестры.

Сакина целенаправленно готовила девушку к поездке в Сирию. Вербовщица говорила, что Амина будет обучать детей в медресе, а если захочет, то и в магазине может работать.

– Когда мы познакомились с Сакиной, мне было 18 лет, а ей 30. Уезжать в чужую страну, к чужим людям боялась, но доверие, которым заручилась Амина, укрепили убеждение, что там будет комфортнее, да и условия для соблюдения религии лучше, чем в Дагестане. К тому же в соцсетях, в которых мы состояли, авторитет Сакины был непоколебим. Связывались со мной и другие люди, подтверждающие слова Сакины и укрепляющие желание как можно быстрее уехать из страны. Предоставляли фото и видео о хорошей жизни, а то, о чем трубят из телевизоров и пишут в газетах, считалось враньем. На тот момент критически мыслить, по всей видимости, я была не в состоянии, – делится Амина.

Никто не догадывался

Лучшая подруга Мадина (имя изменено), с которой они с детства делились всем, даже не подозревала о планах Амины.

– Меня убедили в том, что лучше никому не рассказывать, ведь об этом могут сообщить и задержать, – рассказывает девушка. – Я не говорила на эту тему с Мадиной, не знали о моем скором отъезде и родители. После работы я не вернулась домой. Семья начала искать, обратившись в полицию, узнали о местонахождении. Когда я вышла с ними на связь, они были, мягко говоря, удивлены. Мать долго злилась на меня, отец был подавлен, а родные шокированы. Перед отправкой в октябре были мысли вернуться, но меня убедили: «Раз приехала, проделав такой трудный путь, то должна добраться до Сирии. Обратной дороги нет».

Девушке действительно помогли оплатить госпошлину, купили билеты до Турции, встретили в аэропорту двое мужчин. Они поначалу кормили. С августа по начало ноября 2014 года она была на воле.

– Мы жили на квартире, старалась ни с кем не обсуждать эту тему, – вспоминает Амина. – Но одна девушка упорно рассказывала об отсутствии медицины в стране, о том, как они ложились и просыпались под звуки взрывов. Перейти границу сложно, зато легко попасть в рабство к курдам, которые могли и убить. Девушка отговаривала меня от поездки в их «благополучную» страну. Надо было послушать сумасшедшую, как ее назвали те, кто помогал мне переправиться, и вернуться на родину. Лишь только когда задержали в Турции, я осознала, что совершила ошибку.

В конце октября 2014 года Амину задержали на сирийско-турецкой границе, отвезли в участок. В депортационном центре были ужасные условия, беженцы из Сирии, Ирака и других стран – дети и взрослые, в том числе и беременные.

– Они были грязные, босоногие, от них исходил ужасный запах. Там-то и столкнулась с реальностью. Спустя время закончились деньги. Пыталась вести себя нейтрально, но, видя эту ситуацию, пожилой мужчина, наблюдавший мою растерянность, спросил: «Дочка, зачем ты сюда приехала?» В тот момент я его не слышала. Когда прошло оцепенение, начала осознавать всю тяжесть своего поступка, – с горечью рассказывает она. – Хотя даже спустя столько времени не могу дать ответ: зачем я так поступила? как мне вбили эти мысли в голову?

Девушка отбывала наказание в вологодской колонии. Конечно, выйти по УДО либо сняться с учета не представлялось возможным.

– Сотрудники колонии понимали, что нам сидеть до конца своего срока. Все 5 лет тюремного заключения вела себя спокойно, и отношение ко мне было нормальное, насколько это возможно в условиях заточения. Более того, воспитатель сама распечатывала время намаза, да и никто не препятствовал молитве, даже во время работы верующие могли помолиться, отложив дела.

В колонии она научилась шить и теперь с сестрой занимается пошивом постельного белья. В планах 25-летней девушки расширить свой бизнес.

Не описать словами

Отец Амины Анвар (имя вымышленное) никогда не забудет день, когда он узнал о побеге дочери.

– 17 августа 2014 года был на тазияте – умерла соседка. Дочь должна была вернуться к 19 часам, но ее не было, – вспоминает мужчина. – И представить себе не мог, что она в этот момент находилась в Турции. Розыск полиция объявила только на третий день. Я узнал, что она выехала в Москву, а оттуда улетела в Турцию, а там до Сирии рукой подать.

Амина с детства была спокойным ребенком, хорошо запоминала цифры, знала наизусть и номер отца.

– Раздался звонок из Турции, она сказала, что жива-здорова. Вторую весточку привезла семья, столкнувшаяся со схожей ситуацией, они увидели ее в депортационном центре. То, что я испытывал тогда, не описать словами, поймут лишь такие же родители, как и мы. В том, что произошло, есть и наша вина, – опустив голову, продолжает мужчина. – Когда дочери диагностировали онкологию, во время прохождения химиотерапии врач посоветовал держать ее в отдельной комнате. Ради того, чтобы ей не было скучно, мы протянули вай-фай, приобрели ноутбук. На долю семьи пришлись немалые расходы. Мы работали, чтобы дочь жила. Получилось так, что времени уделяли мало. Нужно было общаться с дочерью, наше время украл чужой человек.

В семье Рагимовых только у главы семейства есть доступ к телефону, а вай-фая и вовсе нет. Вместо этого они больше говорят друг с другом, ужинают за одним столом и пытаются друг друга услышать и понять.

Соцсети сильно влияют на молодежь. На страничках, как рассказывает Амина, спокойно размещались призывы экстремистской и террористической направленности. Прошло шесть лет, возможно, что их заблокировали.

– В апреле этого года, когда вернулась из вологодской тюрьмы, родственники встретили меня. Понимаю, каждый из них упрекал меня, но были рады, что жива и не добралась до Сирии. Мы стараемся не поднимать больную тему и с горьким опытом жить дальше. Никто не мешает придерживаться религии, учить языки, самосовершенствоваться, – говорит Амина. – Пересматривая свои взгляды, понимаешь, что затея была опасна для жизни. В общении с младшими родственниками говорю, чтобы не слушали чужих людей, а если будут писать, тут же блокировали – не хочется, чтобы повторили мои ошибки.