Пространственное самоопределение,

Геополитическая роль

Бессмысленно постигать самого себя, если не сопоставляешь себя с внешней средой. Позиционирование Дагестана по отношению к другим субъектам России, их политическим и другим ценностям и символам и есть влияние на формирование менталитета дагестанского народа, осмысление вектора развития в XXI веке.

Дагестан никогда не был однозначным, одномерным, однокоренным, однокультурным, однородным, однообразным, односторонним, однопутным, одноцветным, однонародным, одноязычным, однорелигиозным. На протяжении тысячелетий (с появлением первых следов человека – 300-400 тысяч лет до н.э.) в его облике прочно слились черты разных частей света, разных эпох и цивилизаций, племен и народов, культур и языков.

Любой субъект нашей великой России обладает собственным лицом, только ему присущими и неповторимыми чертами. И мы ими обладаем. Дагестан уникален не только сам по себе, уникален каждый его уголок, каждый аул, народ, даже каждый тухум. А в совокупности все они составляют поразительный по масштабу и единству многообразия природы и народов спектр.

Единая природа объединила более 30 автохтонных этносов, и они оказались обреченными самой природой жить вместе. Чувство общности территории – это основной компонент дагестанской идентичности, в ней нет никакой политической окраски.

В базовой ткани дагестанского общества и менталитета присутствуют и преобладают элементы евразийской цивилизации. Причем евразийским Дагестан является больше с географической и политической точек зрения. С демографической и геоэкономической позиций он остается, как и Россия, европейской страной.

По причине своего географического расположения Дагестану с древнейших времен суждена была не только участь арены исторических битв, но и региона столкновений и взаимопроникновений различных идеологий и культур. Такое межцивилизационное положение способствовало то небывалому подъему его экономики и культуры, то падению и откату назад, иногда на сотни лет.

Дагестанский этнос

Дагестан в начале XXI века – это средоточие дагестанской (аварской, агульской, азербайджанской, андийской, арчинской, ахвахской, ботлихской, годоберинской, даргинской, дидойской, каратинской, кумыкской, лакской, лезгинской, ногайской, рутульской, табасаранской, татской, тиндинской, харбукской, цахурской, чамалалской, чеченской, а также известных в мире (Париже, Нью-Йорке, Токио…) балхарской, гоцатлинской, кайтагской, кубачинской, русской, северо-кавказской, восточной (персидской, арабской), европейской культур, генетических кодов выживания и исторической гордости (не путайте с гордыней).

Только два факта о гордости. В самой продолжительной и затяжной войне вели­кий завоеватель Надир-шах (30-40-е гг. XVIII в.) вынужден был после разгрома его многотысячного войска в горах Дагестана, в местности Хициб (Гунибский район), провозгласить: «Да будет проклят тот из моих потомков, кто вздумает еще когда-нибудь прийти в эти страшные места!». А Петр I в районе кумыкского села Уйташ 19 августа 1722 г. с признанием и пафосом произнес знаменитые слова: «Если бы этот народ имел понятие о военном искусстве, тогда ни одна нация не была бы в состоянии взяться за оружие с ним».

В возрождении культуры дагестанского народа колоссальную роль сыграли русский народ и его могучий язык. Волею судеб появился неразрывный сплав русского народа с представителями разных народов Страны гор.

Этнос – натуралистическая общность. Дагестанский народ – надэтническая, социально-политическая общность (я могу быть не только аварцем, но и даргинцем, кумыком, лезгином, лакцем, русским…).

Этносы Дагестана как единый дагестанский народ – источник власти в республике – без России, без русских никогда не сложились бы в этом вечно неспокойном мире, и Дагестан существует ныне как цельный субъект Российской Федерации в контексте русской (российской) истории.

Дагестанцы, особенно с начала 30-х годов ХХ века, выросли в русской культурной среде, русской школе (у великой русской учительницы), русскоязычных дагестанских и российских институтах и университетах, воспитывались на идеях русской философии и литературы, искусства, кино, науки. Благодаря русской культуре дагестанцы вышли на мировой уровень: в космос (Муса Манаров), к тайнам атомной энергии (Амир Амаев) и военной техники (Шамиль Алиев), в системе вооруженных сил (Магомед Танкаев), в областях военно-воздушных (Амет-Хан Султан, Магомед Толбоев) и военно-морских сил (Магомед Гаджиев), строительстве атомных ледоколов (Генрих Гасанов), хирургии (Рашид Аскерханов), бизнесе (Сулейман Керимов), классической литературе (Расул Гамзатов, Ахмедхан Абу-Бакар), музыке (Готфрид Гасанов, Наби Дагиров, Мурад Кажлаев, Ширвани Чалаев), художественном творчестве (Халил-Бек Мусаясул), театре (Барият Мурадова, Айгум Айгумов), проторили дорогу к российским и мировым университетским кафедрам (Халил Фаталиев, Абдусалам Гусейнов, Камалудин Гаджиев, Елена Тахо-Годи). Только в Институте физики Дагестанского научного центра РАН выросли четыре члена Академии наук России; мировым рекордам на Олимпиадах (Загалав Абдулбеков, Елена Исинбаева, Бувайсар Сайтиев, Гайдарбек Гайдарбеков, Сайпула Абсаидов и еще 15 чемпионов).

Символ родной земли

По сравнению с другими субъектами России наша республика имеет свои специфические, пространственно-географические особенности. Дагестан – не Запад и Восток обособленно, а Запад и Восток совместно. «Догоняющая» модернизация создает ныне в республике как бы «островок современности»: метафорический Восток – как символ традиционности, а внутренний, «приморский» Запад – как символ вестернизации. Они как бы даже локализированы географически: метафорический Запад – это прежде всего Махачкала, Дербент, Каспийск, Кизилюрт, Хасавюрт, Буйнакский, Карабудахкентский и другие города и равнинные районы, а метафорический Восток – весь горный Дагестан (чуть больше половины населения).

Здесь же скажу: в реальности ныне почти на нуле морская экономическая ориентация и стратегия республики (было время, когда «дагестанский» Каспий давал 40% всего улова рыбы в СССР, 78 – 82% осетровых и 90 – 93% черной икры).

В результате дагестанское общество в определенной степени все еще «раскалывается», и определились две тенденции: с одной стороны, складывается общедагестанская (я – дагестанец) и общероссийская гражданская, политическая идентичность (я – россиянин) со своими наборами консенсусных ценностей, а с другой – предпочитают идентифицироваться по этническому признаку (аварцы, даргинцы, кумыки, лезгины, лакцы…) или же по месту жительства или происхождению (акушинец, цумадинец и т.п.).

Кроме всего, в горных аулах – низкий стандарт качества жизни и мобильность населения из-за отсутствия газификации, высоких транспортных тарифов, сбоев в обеспечении электроэнергией, плохих внутрирайонных дорог, отсутствия водоснабжения (ходить за водой к роднику – норма быта подавляющего большинства горных жителей, причем качество воды во многих случаях санитарному обследованию не подвергалось), или почти повсеместное расположение школьных туалетов на улице, низкого уровня в ряде поселений медицинского обслуживания и образовательных технологий и т.д.

В новейшей истории (в последние 25 лет) появились и закрепляются различия не только в уровне и качестве жизни, но и в сфере ценностных систем, что проявляется в типах политического поведения и голосования населения. Горное население все чаще пытается обрести себя, доказать самому себе и всем остальным свою «самость» и считает себя настоящим, коренным Дагестаном. «Хотелось бы, – отметил судья Конституционного Суда Российской Федерации, профессор Гадис Гаджиев, – чтобы при этом не забывали о том, что современная Россия несет моральную и юридическую ответственность за судьбу коренных народов Дагестана» («Политический журнал», №11, 2008, с. 59).

При этом надо подчеркнуть, что ничто не способно ослабить привязанность горцев к своему кусочку земли, который выступает в качестве необычайно эффективного символа.

По большому счету современный Дагестан – это многоединство, своеобразное «гибридное» общество. Единство и неделимость Дагестана – это природный феномен. Для Дагестана как одного из древнейших очагов цивилизации России характерно самостоятельное развитие, исключающее подражание и опирающееся на национальные традиции, исторически утвердившийся ислам, нормы базовых ценностей и опыт тысячелетнего сотворчества его этносов.

Эмблема социальных отношений

Именно физико-географическая среда Дагестана стала решающим фактором, определяющим судьбы его народов. Пейзаж как образ своей территории, своего обитаемого пространства, является «эмблемой социальных отношений», рассказывает о красотах природного ландшафта родной республики и повествует о том, на чем строится ее экономическая мощь. Здесь море с заливами, реки, озера, равнинная зона с тремя подзонами, предгорная зона с тремя подзонами, горная зона с четырьмя подзонами, многообразие растительного и животного мира.

Природа, ее ландшафт, почвенно-климатические условия – это не просто среда, некое «пустое» пространство, где обитает человек. Природа – это жизнь, она не вытолкнула человека, а выпестовала его.

Природно-географическая среда проживания народов оказывает значительное влияние и на формирование мировоззренческих ценностей и культуры.

Формирование рельефа Дагестана началось, по мнению специалистов, около 10 млн лет назад и протекало в условиях постоянных вспышек вулканической деятельности. В итоге длительной деятельности геологических факторов Дагестан предстает перед нами регионом исключительного разнообразия рельефа и резких природных контрастов, территория которого протянулась от северо-восточных склонов Большого Кавказа до Прикаспийской низменности. Приморская полоса, вытянувшаяся почти на сто километров от Махачкалы до реки Самур, местами достигает 25–30 км в ширину. На некоторых участках – у Махачкалы, мыса Буйнак и Дербента – горы близко подходят к морю, и приморская полоса сужается до 2–3 км.

Благодаря своему физико-географическому положению Дагестан с древнейших времен служил связующим звеном между Юго-Восточной Европой и странами Закавказья и Древнего Востока. Постоянная борьба за овладение и сохранение этой древней коммуникации по берегу Каспийского моря имела зачастую решающее значение в исторических судьбах народов Дагестана.

Прикаспийский проход – благо и горе – с древнейших времен имел стратегическое значение. Здесь нередко сталкивались целые империи, исход борьбы которых оказывал непосредственное влияние и на народы Дагестана.

География придает большое значение не абсолютным, а относительным пространственным ресурсам. Не столько наличие каких-либо благ (горы, равнины, море, полезные ископаемые, плодородные почвы и т.п.), сколько их различие от места к месту стимулирует человеческую деятельность. Богата та территория, которая насыщена контрастами, границами, контактными линиями, порождающими торговые и иные потоки и обмены.

Подобно тому, как без разности потенциалов не будет электрического тока, без разных высот рельефа местности не потекут Сулак, Самур, Терек и другие реки (6600 рек и быстрых речушек; Дагестан – страна мостов), и суша станет сплошным болотом. Точно так же не может быть сохранения благосферы и развития общества без неравенства и пространственных различий, без взаимосвязи и распределения функций между разными, но дополняющими друг друга горными, предгорными и равнинными районами. Без ледников, рек и лесов мертва низменность Дагестана, не может быть жизнедеятельности в горах без плодородной равнинной части.

Таким образом, ни «горы», ни «низменность» не могут существовать друг без друга, они дополняют друг друга и постоянно нуждаются в продуктообмене – переносе веществ и энергии. Такая природа и определяет в основном характер горного и плоскогорного типа людей.

Война и свобода

Дагестан – это не просто горы, воспетые Л. Толстым, А. Дюма, М. Лермонтовым, Р. Гамзатовым, не просто равнины и море, не просто географическое пространство на карте России. Дагестан был и есть самый уникальный геополитический и геостратегический объект на юге страны, ключевой субъект, который граничит с пятью государствами (Азербайджан, Грузия, Иран, Казахстан, Туркменистан), и одна из главных осей, вокруг которых уже тысячелетиями вращалась мировая политика.

Этносам приходилось веками бороться за свою землю против многочисленных внешних завоевателей. Лев Толстой в 1853 году в Кизляре по этому поводу в своем дневнике писал: «Действительно, хорош этот край дикий, в котором так странно и поэтически соединяются две самые противоположные вещи – война и свобода».

Если не забираться слишком далеко в глубь истории (вторжение различных кочевников, Рима, Парфии и Византии, Хазарского каганата (30-е гг. VII в.), Арабского халифата (652 г.), государства Сельджуков (1071 г.), Золотой Орды (1239 – 1240 гг.) и Тимура (1396 г.), державы Сефевидов (начало XVI в.), а ограничиться последними веками, то за контроль над Дагестаном боролись Россия, Персия (нынешний Иран), Турция (Османская империя, с которой на протяжении двух с половиной веков Россия вела свыше десяти войн) и совсем далекая, но тогда претендовавшая на глобальное присутствие Британская империя. Даже совсем недавно, в 1918 году, английский ставленник полковник Бичерахов двинулся на Дагестан для ликвидации установившейся здесь власти Советов; бакинская, грозненская, дагестанская нефть была объектом особых вожделений англичан.

Противоборство между этими странами всегда приводило Дагестан и Кавказ к войнам. Даже после Октябрьской революции и в разгар Гражданской войны, летом 1918 года, в Дагестан прибыла большая турецкая армия во главе с генералами Нури-пашой и Юсуф Изет-пашой, основавшими свою резиденцию в Левашах «для установления демократии в Стране гор». Даргинцы, прежде всего Мекегинский конный отряд во главе с Алибеком Богатыревым, с помощью других народов Дагестана довольно быстро прогнали турков восвояси.

В современной России после Крыма нет другого такого субъекта, где происходило бы так много разорительных нашествий, как на земле Дагестана. В прошлой истории трудно найти время, когда здесь хотя бы в течение двадцати лет было спокойно.

Дагестан до вхождения в состав Советской России (1921 год) шел в основном по пути выживания, а не развития. В ходе многочисленных войн, особенно в результате длительной Кавказской войны, восстания 1877 года, Дагестан лишился почти 80 процентов генофонда элитарной части мужского населения, которая формировалась веками. Уехали, вернее, «ушли» лучшие алимы, мыслители, ученые-арабисты с мировым именем, писатели, предприниматели. Только в Турции живут ныне более 700 тысяч выходцев из Дагестана. В Стамбуле я видел могилы дагестанских имамов, выдающихся ученых и писателей, рядом с которыми похоронены президенты и премьеры Турции.

Лучшие сыны Дагестана воевали на фронтах русско-японской войны (200 чел.), Первой мировой и Великой Отечественной (180 тыс. участников, 65 Героев Советского Союза), более 80 тысяч человек не вернулись с полей сражений. До сих пор на жизни дагестанского общества сказываются тяжелые последствия сокращения генофонда, исторических событий.

«Бесконечные войны выковали из дагестанских этносов воинственных и мужественных, стальных рыцарей», – писал в 30-х годах прошлого столетия Нажмудин Самурский. Ведущий научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН, доктор исторических наук, почетный гость многих аулов Цумадинского, Гунибского, Ахтынского и других районов Евгений Рашковский по этому поводу писал: «… Есть стратегия выживания… Эта константа наложила несомненный отпечаток на характерный облик любого из дагестанских народов.., умение с завидным мужеством отстаивать свои чаяния и интересы.., максимально приспособиться к чуждым окружениям, не теряя собственной идентичности, оставаясь – и в своей культуре, и в экзистенции, и в самосознании – самими собой…».

Почему именно Россия?

Ныне, в условиях глобализации, дагестанцам стоит задуматься, а почему именно России, а не Ирану, Турции или не какому-либо другому соседу (Азербайджану, Грузии) удалось подчинить себе Дагестан? Да потому что, как отмечает политолог, декан факультета МГУ Виталий Третьяков, во-первых, Россия сама (своими южными окраинами) является кавказским, а не пришлым здесь государством, а во-вторых, именно русские находили в конечном счете наиболее оптимальные отношения с горскими народами – как христианскими, так и мусульманскими.

Имперостроительство шло в России не по этническому, конфессиональному, а по космополитическому, веротерпимому признаку. И на справедливый вопрос «почему?» есть только такой ответ: русские, в отличие от варваров, турков, персов и других, находили разные способы мирного выживания в дагестанской природной и социальной среде, насильно не вмешиваясь в общий жизненный уклад, с пониманием и уважением относились к нашей культуре, традициям, обычаям, языкам, религии.

Один пример: русские понимали, что Дагестан – это сердце ислама на Кавказе и в России. В начале ХХ века не было у нас почти ни одного селения, в котором при мечети у кадия или муллы не обучалось бы арабскому языку от трех до пятнадцати учеников.

Одним словом, русский этнос и русскоязычные анклавы в Дагестане выполняли общецивилизационную миссию.

Точка сборки

По сравнению с другими субъектами страны государственные образования на территории Дагестана существовали за 1500 лет до появления государственности в европейских странах.

Менталитет народов Дагестана основан на принципах горской демократии, и история народов Дагестана – это история свободы как их высшая ценность. В том числе свободы выбора нашими предками жить во веки веков в составе России. Дагестан никогда не выйдет из состава России. Мы – в России, Россия – в нас. По этому поводу легендарный Расул Гамзатов заключил: «… Не Русь Ермолова нас покорила, Кавказ пленила пушкинская Русь».

Дагестанцы чувствуют ритм современной истории, когда вся мировая политика определяется ныне поисками новых природных ресурсов, прежде всего углеводородных. Такая политика США и Евросоюза угрожает безопасности нашей страны и нашей республики. Конгломерат внешних сил, у которых мозг в Англии, туловище в США, а руки в Турции, в катастрофические 90-е годы рассматривал Дагестан как точку ослабления и изматывания России.

И сейчас не видеть того, что Президент страны В. Путин и Глава Дагестана В. Васильев делают все, чтобы изменилась социальная среда и дагестанцам жилось лучше, может только слепой или зашоренный человек.

Мы должны понимать, что сегодня, как, впрочем, и всегда, российский Кавказ является точкой сборки державы, и нельзя позволить разбалансировать эту точку.

Наша идентичность

Любая индивидуальность, как носитель личной идентичности, является реализацией определенной общности, то есть каждый представитель культуры обладает одновременно и личностной, и коллективной идентичностью.

Идентичность – это ответ на вопрос, кто мы такие. И она меняется вместе с тем, как меняется общество.

Возраст дагестанской идентичности, пути формирования современного дагестанского народа исчисляются тысячелетиями. С глубокой древности известно о единстве общего происхождения этносов Дагестана. На основе новейших достижений археологии, этнографии, антропологии, языкознания и даже теории некоторых естественных наук (например, мы в своих исследованиях о генезисе народов Дагестана опираемся на фазовую теорию) убедительно доказано, что народы Дагестана родственны между собой и в древнейшие времена представляли единый этнос, говоривший на едином языке.

В конце третьего тысячелетия до н.э. язык-основа в силу экономической разобщённости этносов распался на диалекты, а диалекты впоследствии стали языками. Иначе говоря, процесс языковой дифференциации, вызванной хозяйственной и территориальной разобщенностью, отсутствием дорог, мостов, транспорта, привел в конце концов к тому обилию автохтонных (коренных) этносов, языков и диалектов, которые являются характерной и специфической особенностью Дагестана, в отличие от всех субъектов России.

Откройте «Атлас Республики Дагестан», посмотрите ландшафтную карту, нетрудно заметить, как дагестанские этносы цепочкой (вдоль реки Самур: Рутул – Ахты – Усухчай – Магарамкент – Касумкент – Белиджи, так и вдоль других рек), сотни и сотни, если не все 1590 аулов, обосновались среди многочисленных хребтов, защищавших от набегов врагов, у «кормящего ландшафта» (выражение Льва Гумилева) речных долин. Все нынешние административные центры районов расположены у разных рек рес­публики.

Вот, к примеру, Рутул, что находится в Цахурской долине. С юго-запада он граничит с крутыми, почти неприступными склонами Главного Кавказского, с северо-востока – Самурского хребтов. На севере высятся покрытые вечными снегами и ледниками вершины Талик, Сала-Даг, Балиал, Хашхарва, на северо-западе – Гутон. Из-под ледников этих исполинов берут начало две бурные реки – Самур и Кара-Самур. У аула Лучек они соединяются, и дальше через весь район течет уже одна полноводная, капризная во время ливней река Самур. По обоим берегам ее лежит Рутульский район.

То же можно сказать и о сотнях других аулов, расположенных вдоль крупнейших рек – Терека, Сулака, Кумы, Аварского Койсу, Андийского Койсу и других.

В силу исторически складывавшихся условий можно предположить, что успешное продвижение этнических групп «встреч солнца» в горы было проявлением их пассионарности. По мнению Л. Гумилева, основной причиной этногенеза является так называемый пассионарный толчок (пассионарная индукция), в результате чего в определенном коллективе значительно возрастает количество энергоизбыточных людей, охваченных тягой к действию и способных передать энергию другим. Они могут изменить характер поведения всего коллектива, создать и навязать сообществу новые культурные и психологические ценности, новое восприятие себя и окружающего мира, что в конечном счете приводит к изменению этнической идентичности.

Причина пассионарного толчка – мутации (изменения), вызванные повышением интенсивного потока космического излучения, попадающего на ограниченные пространства земной поверхности. Это зависит прежде всего от особенностей природной среды, в которой формируется новый этнос, во многом определяющей особенности его культурно-хозяйственного поведения и темперамента.

Процесс этногенеза считается состоявшимся, когда новая общность людей приобретает самосознание, закрепленное в самоназвании: мы – рутульцы, мы – даргинцы, мы – кумыки и т.д. И такой процесс в Дагестане окончательно завершился, как мы уже отмечали, в XVI – XVII веках.

Так, география евразийского Дагестана предопределена единением на его территории разных культурных миров: непохожих, часто противоборствующих, но обреченных природой и судьбой на взаимодействие. Известный венгерский географ и альпинист Мориц Дечи в своей двухтомной монографии «Кавказ», изданной в Берлине в 1903 году, по этому поводу писал, что «в мире я видел три удивительно пестрые вещи – косынку гаитянской негритянки, душевное состояние современного образованного человека и этнографическую карту Дагестана».

Ныне дагестанцам для полноценного осознания своей идентичности как национальной самобытности и одновременно российской гражданственности нужны жизнеспособное общество, самоуважение, а не самобичевание и самооплевывание. Необходимо объединиться вокруг уже признанной нашим народом новой власти и вместе строить свое будущее.