С добром в сердце

– Ваше поколение, Перзият Курбановна, рано познало тяготы жизни, через многое прошло. Тем не менее вы остаетесь в строю, стараетесь быть полезной обществу и государству. Неужели всё дело в советской закалке?

– Я действительно до мозга костей советский человек. Ну и жизнь складывалась таким образом, что пришлось рано повзрослеть, принимать важные решения самостоятельно. В пять лет лишилась горячо любимой мамы, а когда мне было без малого 23 года, не стало отца. Я была самой старшей из братьев и сестер и поэтому чувствовала ответственность за них. Делала все, чтобы они не чувствовали себя обездоленными, встали на ноги. Тогда и началось осмысление своего места и своей роли в этом мире.

– Желание помочь тем, кто оказался в трудной ситуации, – это тоже оттуда, из далекого детства?

– Люди часто обращались и обращаются ко мне с просьбой о помощи. Почему? Даже не знаю. Наверное, верят, что я их услышу и помогу. В подобных случаях представляю себя на месте многодетной матери, которая сидит напротив меня, и ей необходимо решить тот или иной вопрос в положительную сторону: а каково было бы мне, если бы я пришла за помощью и ушла ни с чем? Мне хотелось думать о людях, нужно стремиться нести доброе, светлое – это мое глубокое убеждение, которому я стараюсь следовать всю свою жизнь.

– Знакомые характеризуют вас как человека деятельного и весьма решительного. Стало быть, по натуре, по духу вы лидер?

– Сколько себя помню, я была активной и энергичной, хотела всё успеть: и пела, и танцевала, и спортом занималась. Окончив Буйнакское педучилище, вернулась в село, преподавала там родной и русский языки, параллельно занималась школьной художественной самодеятельностью. Меня заметили и избрали вторым секретарем Левашинского райкома ВЛКСМ, впоследствии и первым. Система была выстроена так, что инициативную, неравнодушную молодежь поддерживали. Сегодня принято критиковать прошлое, называть то время «застойным». Но оно было стабильным и благополучным: получив образование, молодой специалист шел работать по распределению, вставал в очередь на жилье. У нас была уверенность в завтрашнем дне.

– А личная жизнь ваша как складывалась?

– Занимаясь общественной работой, я бывала на пленумах райкома комсомола, естественно, часто приезжала в Леваши. Приглянулась молодому человеку, он работал завотделом культуры района. В одном доме с нами жила медсестра Шурочка, и почему-то я полагала, что ему нравится именно она. Оказалось, Шурочка тут ни при чем. Магомед Алиевич был настойчив, прислал сватов. Отец дал согласие, и в 18 лет я вышла замуж.

– Вы с ностальгией говорите о советском периоде, и в этой связи уместно будет провести параллель: какие возможности для роста есть у нынешней молодежи? Согласитесь, в трудное время мы живем.

– Конечно, молодому человеку крайне непросто. При переходе на новую формацию – к так называемому капиталистическому строю – допустили, на мой взгляд, серьезные ошибки. Если брать конкретно нашу республику, у нас работали более 50 солидных промышленных предприятий, а сколько строительных, транспортных и других организаций было… Такой колоссальный потенциал разбазарили. Плюс ко всему в обществе стали усиливаться националистические настроения, преобладали тухумные формы отношений, и в итоге произошло деление на «своих» и «чужих». Не забываем при этом, что Дагестан всегда был и остается трудоизбыточным регионом: в поисках работы мы издавна выезжали в другие края и области страны, среднеазиатские государства. А наши люди – они в большинстве своем трудяги. В моем родном Левашинском районе, к примеру, вы не найдете ни одного необработанного клочка земли. Выращивают практически любую культуру, вот только со сбытом проблемы.

А ведь наша внутренняя продукция могла бы быть востребована в регионах страны. Важно, чтобы она доходила до потребителя. Поддержка местных сельхозтоваропроизводителей, продвижение дагестанского бренда на потребительском рынке – один из способов обеспечения устойчивого развития сельсих территорий, повышения уровня занятости и качества жизни населения.

– Вы возглавляли Министерство социальной защиты населения в 90-е, перестроечные и постперестроечные годы. Тяжелое, наверное, наследство досталось?

– И не говорите… Как сейчас помню: СМИ писали, что вот-вот начнется голод, особенно в интернатах, домах престарелых. Материально-техническая база обветшала: полы прогнившие, проваливаются, крыши текут. Приходила туда, интересовалась, как дела. Старики отвечают: «Смерти ждем, доченька, смерти ждем…». Не знала с чего начать и что вообще делать. Условия такие, что тебя держат в строгих рамках: не имеешь права ничего наличными оплачивать – только перечислением. И денег ведь нет, бюджет у республики – мизерный…

– Нашли выход?

– Приходилось выкручиваться, идти на риск. Помню, перечислили как-то совхозам Бабаюртовского района деньги, чтобы купили бензин и провели посевную. А в договоре прописали, что долг нам вернут зерном. Отвезли зерно на Шамхальский мелькомбинат, перемололи, муку распределили по соцучреждениям. Я сказала руководителям: «Пеките хлеб сами». Он был дешевле, чем на хлебозаводе, и очень хорошего качества. Позднее провела масштабный телемарафон – объявили сбор средств для ремонта социальных объектов. Сама ездила по разным инстанциям и предприятиям, просила помочь, слезные письма писала. В результате удалось собрать в общей сложности два миллиона рублей. Их хватило на ремонт 5 учреждений: и крыши починили, и полы новые постелили, и мебель приобрели. А еще создали фонд социальной помощи при министерстве, и на средства этого фонда открыли промтоварный банк, купив новую одежду. Объявили о приеме ношенной от населения, чтобы одеть раздетых, таких было очень много. Дополнительно открыли пять новых по направлениям социальной помощи учреждений: приют для несовершеннолетних, приют для бездомных взрослых, центр социальной реабилитации детей, больных церебральным параличом, центр социальной помощи семье и детям, кризисный центр для женщин. Было открыто более 60 центров надомного обслуживания инвалидов в городах и районах. 30 сирот отправили в Америку, чтобы они увидели, как живут люди за океаном, а инвалидов
войны – в хадж.

– Что вас особенно заботит, чему радуетесь?

– Радует, что у нас получилась нормальная семья. Мужа, к сожалению, три месяца назад похоронила, а так мы вместе 61 год прожили. Воспитали добрых, отзывчивых детей, есть внуки, правнуки. Радуюсь тому, что подхожу к 80-летнему рубежу, работая над многими интересными проектами. С гордостью могу сказать, что проекты эти исключительно некоммерческие и важные. Наша региональная общественная организация «Историко-культурное наследие» издала, в частности, даргинско-русский словарь – как это ни парадоксально, такого специздания просто не было. Беспокоит меня ситуация с безработицей. По соседству со мной живут ребята, которые закончили институты и сидят без работы. С другой стороны, не должен вчерашний выпускник сетовать на отсутствие работы по его профилю и слоняться без дела. Не нужно стесняться труда.

Беспокоит и абсолютно несерьезное отношение молодых, да и родителей тоже, к столь ответственному шагу, как брак. Дочку выдают замуж, а она, выясняется, не приспособлена к семейной жизни: готовить не умеет, дом убирать не хочет. После первого же конфликта с мужем спешит обратно в родительский дом. На самом деле ссоры в семье – это нормально. До брака люди росли в разных семьях, должны притереться, привыкнуть друг к другу. Наберитесь терпения. Здесь, правда, очень многое зависит от отца с матерью, от их
воспитания.

Перзият Багандова верна своим принципам, идеалам, убеждениям. Она по-прежнему стремится нести доброе, светлое. Ей хочется думать о людях.