Сарыкум: среди одиночных барханов – самый высокий в мире!

— Вдоль моря береговой песок «шагает» примерно так: один шаг – вперед, два – назад; движение зависит от ветра. Другими словами, если за лето масса песка сдвинется на один метр в сторону юга, то за зиму – на два метра в обратную, северную сторону. Не менее динамично пески передвигаются в воздушном пространстве: огромные их массы перемещаются штормовыми ветрами, хотя такой процесс менее стабильный, чем его динамика под водой.

Мой дядя, Загид Эльдаров, в 1930-е годы был председателем Наркомзема и рассказывал, что к северу от Махачкалы, когда дул ураганный ветер, днем наступала ночь, потому что он поднимал на сотни метров вверх песок. Поля, угодья спасали лесополосами и лесными массивами.

— А  я никогда не наблюдала таких песчаных бурь и даже не слышала о них…

— Сейчас такое не случается. Этот песчаный «мост» возникал между множеством дюн, достигавших пятидесяти и более метров, и Сарыкумским барханным комплексом. Из-за хищнического расхищения песка дюн практически не осталось, а юго-восточная «голова» бархана полностью уничтожена, превращена в карьер. Да и все лесные массивы и лесополосы вырублены.

— Итак, песчаных дюн, в прошлом украшавших наш морской берег, уже нет. Значит, и не снять на побережье фильм, подобный «Белому солнцу пустыни», который создавался, как известно, на каспийском побережье Дагестана?

— Это констатация очень горького факта. Особенно активно уничтожались дюны в течение последних 20 лет; разрабатывались хищнически, бессистемно, безо всякой правовой основы. В республике идет масштабное песчаное браконьерство. Особенно жалко участок берега между Дербентом и Каякентом, здесь что-то похожее на дюны еще можно встретить. Сейчас дюнный песок ежедневно вывозят десятками машин.

— Обывателю может показаться, что дефицита песка быть не может, так ли это?

— Главное – уничтожается песок пляжной полосы, которую мы связываем с радужными проектами будущих курортов Дагестана. Песок пляжа складывается из разных фракций: верхний мелкозернистый слой являет собой, так сказать, эпидермис, кожный покров, ниже которого идет ракушечник. Так вот, если не будет этого мелкого песка, то вдольбереговая масса ракушечника будет легко смываться, то есть берег будет активно отступать от моря. До 1990-х годов все пляжи в Дагестане были покрыты мелкозернистым песком, поэтому ведь республику и называли тогда второй Болгарией, славящейся своими Золотыми и Солнечными берегами. Но в отличие от Дагестана в Болгарии дюны охраняются законом. Я знаком с географами из Болгарии, и они говорят, что их государство следит за песками, там чиновники осознают, что это – одна из статей дохода государства.

Мелкозернистый песок представляет огромную ценность для строителей, и его вывозят отсюда в другие регионы. Мне известно, что один небольшой коммерческий пляж в Сочи создан из каспийского песка. Но этот песок там пролежит максимум 5-10 лет, в итоге его просто смоет, так как нет его естественного восполнения, да и воровать его на дагестанском побережье уже будет невозможно, потому что он исчезнет.

— А я слышала, что штрафы на воровство песка невысокие, поэтому песчаных браконьеров это не останавливает.

— Да, и добавлю, что, как правило, попадаются в основном владельцы КамАЗов, которые, нагрузив песком кузов, продают его на окраине Махачкалы или в другие города республики, а не строительно-коммерческие организации, которые вывозят и торгуют составами с песком.

— Эльдар Магомедович, а что Сарыкум? Тоже беда?

— Да, в республике есть такой бархан, который до сих пор считался самой высокой песчаной горой Европы. Между тем знаменательное событие произошло в прошлом году для краеведов, да и для всей общественности Дагестана. Оно связано с приездом в нашу республику делегации журналистов из Китая во главе с заместителем директора информагентства СИНЬХУА, известным китайским краеведом Цзинь Сюегэном (на снимке с Э. Эльдаровым). Целью их визита было посмотреть Сарыкум, Сулакский каньон, остатки Дагбары – многокилометровой каменной стены, которая в средние века подобно Великой китайской стене протягивалась к высокогорьям от дербентской цитадели Нарын-кала.

— Чем же заинтересовал китайцев дагестанский бархан?

— Высокие барханы, достигающие 500 и более метров, есть в пустынях Сахара, Каракумы, Аравийской пустыне, пустынях Австралии. Но все эти песчаные исполины являются элементами единых пустынных комплексов. Существует также миф о том, что в китайских пустынях Такла-Макан и Гоби встречаются одиночные песчаные великаны, достигающие 300-метровой высоты. Отсюда и скромные заявления наших краеведов и экскурсоводов о том, что Сарыкум (его абсолютная высота превышает 250 м) – самая высокая среди одиночных песчаных гор лишь в Европе. Так вот Цзинь Сюегэн как раз и развеял этот миф.

— И что он сказал?

— Он весьма утвердительно заявил, что такого высокого одиночного бархана, как в Дагестане, нет нигде в мире. Есть свыше 300 метров барханы в пустыне Такла-Макан, что на северо-западе его родного Китая в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Но они лишь издали и с определенного места обзора напоминают одиночные барханы. По сути же это окраинные барханы огромной пустыни.

— Выходит, что бархан Сарыкум – это самый высокий среди одиночных песчаных массивов в мире?

— Так получается, что вы впервые в Дагестане, России и в мире сможете сообщить эту информацию из достаточно компетентного источника.

— Вот это научная сенсация! Поздравляю! 

— Сделано это открытие благодаря поездке в Дагестан известного китайского краеведа Цзинь Сюегэна, приехавшего к нам по приглашению Постпредства РД в Москве.

— Если такое открытие будет зафиксировано в ЮНЕСКО, то, может быть, разработка песка на восточной «голове» бархана наконец прекратится?

— Дай бог, чтобы это произошло. Хотя, что это теперь изменит? Замечу, в XIX веке высота Сарыкума достигала 600 метров! А это ведь более чем вдвое выше, чем сейчас! Так что экстраполяционный прогноз в данном случае будет печальным. Но… все же хочется верить в лучшее: Сарыкум увидят и наши внуки.

— Более 10 лет, сколько работаю журналистом, приходится слышать, что две части бархана Сарыкум, одна из которых разрабатывается, не зависят друг от друга. Другими словами, разработка восточной «головы» бархана не ущербна для западной. Соответственно, нет вреда и Государственному природному заповеднику «Дагестанский», ответственному за охрану западной части Сарыкумского песчаного комплекса.   

— Это неверно. В ветреные дни сотни тонн песка способны переноситься с запада на восток и наоборот, то есть от одной «головы» бархана на другую. А в штормовую погоду, которая на побережье Каспия не редкость, этот барханный комплекс, как мы уже говорили в самом начале беседы, способен формировать настоящий воздушно-песчаный мост с прибрежными дюнами. Однако ведь в природе гораздо чаще бывает погода со слабыми ветрами. Это и служит поводом для успокаивающих суждений о независимом существовании западной и восточной частей Сарыкумского песчаного массива, разделенных долиной реки Шура-озень.  

— Восточной «головы» бархана уже нет. К чему это может привести?

— Дующие ветры с запада (географически точнее – с северо-запада) всегда аккумулировали песок на восточной «голове» бархана, а теперь они будут попросту заполнять карьер. Когда же задуют мощные ветры с юго-востока, компенсировать песок на главной «голове» уже будет нечем: не осталось ни береговых дюн к северу от Махачкалы, ни восточной «головы» самого бархана.

— Может, ЮНЕСКО, другие крупные общественные организации теперь заинтересуются самым высоким одиночным барханом в мире и встанут на его защиту?

— Будем надеяться.

— Мне вспоминается репортаж по местному телевидению, в котором прозвучало, что в Ногайском районе разрастаются пески…

— Да, здесь за период советской власти из-за перевыпаса сельскохозяйственного скота были уничтожены огромные площади почвенного покрова. В результате обнажаются пески, появляются прогалины, часть которых становится солончаками. Песок, который выдувается, превращается в движущиеся дюны, накрывающие соседний травостой. Песочные дюны, возникшие в результате нерачительной деятельности людей, иногда накрывают целые села. В данном случае речь должна идти о другом: о сохранении драгоценных почв сухих степей Ногая. Иными словами, будет меньше гуляющих по степи баранов, будет меньше там и «гуляющих» барханов.

— В заключение предлагаю вернуться к теме движения песка в море и к тому, что будет с побережьем, если на нем не останется мелкозернистого песка. Судя по всему, очертание берега через десятилетия изменится. Взять, к примеру, отрезок между Махачкалой и Каспийском.

— Золотые пляжи этого участка каспийского берега уже лет через 50 превратятся в полосу так называемого бенча, то есть выходов на поверхность твердого ракушечника, где будет неудобно купаться. Грустная перспектива.

В молодости, помню, когда городской пляж был переполнен, мы шли в его южную часть, где были сплошные камни (в 70-е годы уровень моря был на метр ниже нынешнего). Там  легко было подвернуть ногу, попав в расщелину. Помню, как один, провалившись в такую расщелину, нащупал ногой большую рыбину, схватил ее за хвост и вытащил – это был осетр. Представляете, поймать руками осетра, да на городском пляже! Так много было тогда осетра в Каспии, но это тема уже другого разговора.

— Спасибо за беседу, надеюсь, что географическое открытие, о котором говорили, будет способствовать сохранению уникального памятника природы Дагестана – бархана Сарыкум. Теперь уже уникального в мировом масштабе.