Симба вернулся домой

– Работать Симба начал совсем маленьким котёнком в Краснодарском крае, – рассказывает Мурад. – Ну как работать? Желающие сфотографироваться с ним платили хозяину деньги, и тот зарабатывал на этом. А чтобы «позировщик» не огрызался и не бежал, его периодически лупили, морили голодом. В общем, издевались как могли. Когда стало понятно, что он долго не протянет (были поломаны задние лапы), попытались продать. И дагестанцы, семья из Избербаша, купили Симбу.

– Для чего?

– Не знаю. Знаю только, что Симбу не смогли выходить, он был при смерти. Узнав об этом, главный зоозащитник страны, ветврач Карен Даллакян предложил забрать животное к себе, в Челябинск – у него там большой приют, который содержится за счёт пожертвований. Хозяева не были против, поскольку состояние животного с каждым днём ухудшалось: Симба уже не мог самостоятельно передвигаться, появились пролежни. Карен Даллакян приехал в Дагестан вместе со своими единомышленниками. В их числе была и Юлия Агаева – она всерьёз взялась за решение организационных вопросов и проявила большое участие, не случайно её называют мамой Симбы.

– Да, я помню твой прошлогодний репортаж и, кстати, всё хотел спросить: как удалось получить разрешение перевозить Симбу на борту самолёта? Разве перевозка диких животных по воздуху не запрещена?

– Тут снова проявились организаторские способности Юлии, которая подключила нужных людей, вышла каким-то образом на руководство «Аэрофлота» и в итоге для хищника определили место в багажном отделении. В то же время позаботились, чтобы помещение было вентилируемым и с обогревом. Короче, целую спецоперацию развернули по спасению.

– А почему именно Танзания?

– После выздоровления льва Агаева задалась новой целью: «Симба должен жить на своей исторической родине. И я этого добьюсь!». Но сложность заключалась в том, что репатриация диких животных в России никогда ранее не практиковалась. Юлия тем не менее стала выяснять, наводить контакты. Появился вариант с Танзанией – страной, где много национальных парков и очень много хищных млекопитающих. Местные власти инициативу одобрили, начался долгий процесс оформления документов. А тем временем в Танзании запустили программу по восстановлению популяции носорогов: когда-то их здесь было немало, но колонизаторы-браконьеры истребили животных. И вот, решив восстановить популяцию, танзанийцы купили 20 носорогов, привезли их на родину. Через два месяца носороги умерли – все до единого. У местных шок, стали отказываться от льва – вдруг Симба тоже не выживет…

– Понятное дело, такие имиджевые потери.

– Ага. Это ж на весь мир потом раструбили бы. Долго убеждали, но те ни в какую не соглашались. В марте этого года у них сменился президент и новый глава государства дал добро. Правда, при определённых условиях.

– Каких?

– Танзанийцы говорят: «Раз вы хотите отправить своего льва к нам, то постройте для него вольер в соответствии с международными стандартами». С огороженной площадкой, крытым помещением, большой прогулочной зоной, пунктом вакцинации, чтобы было электричество и т. д.

– Ничего себе, целый комплекс. И наверняка нема­ленькие-то деньжища!..

– Честно говоря, не интересовался насчёт денег. Таким образом, Юлия Агаева стала искать спонсоров. Нашла не сразу, но нашла – в лице руководства металлургической компании из Екатеринбурга. Как результат там построили гигантский вольер по всем международным стандартам. Более того, компания взяла на себя расходы на покупку мяса и других продуктов для Симбы на следующий год, на оплату услуг по уходу за животным. Как, впрочем, и расходы на проведение пресс-тура.

– Кто ещё из коллег был с тобой?

– Ребята из «Россия-1», «НТВ», которые освещали всю эту историю с самого начала.

– Расскажи о самой командировке.

– Весь полёт занял около 22 часов. В Танзании мы провели 7 дней. Почти каждый день выдавали материалы в эфир, готовили что-то для сайта, соцсетей. Скучать не приходилось. Из-за ситуации с пандемией прямого рейса из Москвы в Танзанию нет, добирались через Доху, Катар. Центр защиты диких животных Kilimanjaro Crew, куда нас привезли, был расположен недалеко от города Моши. Это предгорная зона – примерно 1000 метров над уровнем моря. Поэтому там не жарче, чем у нас в летний период, не было той испепеляющей июльской жары, присущей Махачкале. Да и вечером не душно, скорее прохладно.

– Уровень жизни?

– Люди живут за чертой бедности. В первый день мы пошли покупать мясо для Симбы и к нам подходили местные жители, рассматривали. Среди них был взрослый мужчина, он носил на одной ноге тапочку, на другой – сланец. На одной ноге есть носок, на другой – нет. Ншара – такая маленькая деревня или посёлок, где мы жили, находится далеко от центра. Живут в хибарах, издалека чем-то напоминающих наши саманные дома, только без окон (пустые проёмы). Телефоны у всех кнопочные, во всяком случае я не увидел ни одного смартфона. Со мной хотят сфотографироваться и достают из кармана простенький Nokia с камерой 0,3 мегапикселя, представляешь?

– Смеюсь и плачу.

– Мы ещё были в местной школе – Карен Даллакян проводил для детей урок доброты и взаимопонимания дикой природы и человека. И знаешь, что мы увидели? Я, наверное, могу считать себя экспертом по ветхим школам – постоянно делаю сюжеты по ним. Но таких школ я нигде не видел (смеётся). Небольшое строение с обветшалыми стенами и согнутыми металлическими прутиками в проёмах, окна как таковые отсутствуют. Просто в жутком состоянии всё. При этом люди доброжелательные, добродушные. Выходишь на улицу, везде тебе улыбаются, приветствуют: «Нey, good morning! How are you?» И только один, заметив, что я его сфотографировал, сказал: «Нey, мoney». Он посчитал, что я должен заплатить за фото (смеётся).

– Ну, а Симба как, счастлив?

– Он будет жить в вольере, потому что не может находиться в привычной для его сородичей среде обитания. Симбу ведь никто не учил охотиться, ему всегда всё приносили на блюдечке. Так или иначе, Симба вернулся на свою родину, это счастливая история. Однако зоозащитники мыслят шире и смотрят на проблему глубже: пока будут желающие сфотографироваться с животными, будут и живодёры. Каждый человек должен понимать, что, отдавая 500 рублей за фото с обезьянкой, он тем самым проявляет равнодушие к жестокости, поощряет бесчеловечное обращение с братьями нашими меньшими и этот антигуманный бизнес.