Сохранить веру в истину

За годы возникновения проблемы терроризма не было случая, чтобы МИД РФ аргументированно обвинил какую-либо страну в подрывной деятельности против России. Саудовская Аравия? Наши руководители встречаются с королем этой страны и ни разу не предъявляли им обвинения в финансировании и поддержке террористов. Турция? США? Кто конкретно занимается поддержкой и выращиванием террористов? Ответ на этот вопрос расплывчатый, потому он может оставаться в том же виде и 10, и 20, и 50 лет. Пока будет существовать зарубежье.

Президент РД Муху Алиев на совместном заседании, минуя абстрактное, перешел сразу на реальные причины роста терроризма в республике. Как говорится, взял быка за рога. Он отметил: «…с ростом экономики связано решение  вопросов, без которых невозможно успешно бороться ни с экстремизмом, ни с терроризмом, — это создание рабочих мест и обеспечение благосостояния наших людей». И что делается в этом направлении? Известно, что списки «потенциально опасных» молодых людей в каждом районе составляются (в основном это ребята, ранее учившиеся в арабских странах, непьющая и не употребляющая наркотики молодежь, которая регулярно посещает мечеть). Беседы с этими людьми проводятся. Но в этих беседах не о привлечении этих ребят в малый бизнес или в иную сферу экономики идет речь. Там и работающим угрожают лишением работы! И это в реальной жизни. Один из главных ключей решения проблемы дает президент: «Если мы будем активно заниматься развитием экономики, решать те приоритетные задачи, которые определены, создавать рабочие места, нормальную зарплату, то база для экстремизма и терроризма все больше и больше будет сужаться». Чиновники, возможно, это слышат, а поступают так, как считают нужным.

Президент РД Муху Алиев говорит: «Никаких религиозных убеждений у этой части молодежи нет, никакие они не террористы и не ваххабиты. Но рядом с ними нет никого, нет работы, они не знают, куда себя девать». И это правда. Но с одной поправкой: религиозные убеждения у этой молодежи есть, а правда в том, что пока они не террористы и не экстремисты. И девать как себя, так и свои убеждения, им некуда. Почему религиозное инакомыслие должно быть уголовно наказуемым? Даже если это убеждение не угрожает общественной безопасности. Между тем любое преследуемое убеждение рано или поздно становится общественно опасным. Если бы в 1991 году запретили коммунистическую идеологию, то скорее всего более террористической организации, чем подпольная ВКП(б), не было бы у нас в стране.

Далее Президент РД подчеркивает: «Хотя бы одному человеку в день поможем устроиться на работу. Это в тысячу раз важнее, чем десятки прочитанных лекций». Но пусть кто-нибудь из тех молодых людей скажет: предлагали им помощь в социальном обустройстве и интеграции? Есть разные государственные программы получения кредитов для начала малого бизнеса, есть варианты получения кредитов для начала собственного дела в связи с сокращением рабочих мест, есть помощь молодым семьям и т.д. Но по опыту прошлых лет мы знаем, что эти средства очень часто до адресатов не доходят. Они, словно игральные карты, раздаются в администрации районов и городов. О чем говорить, если пострадавшие от стихии в 2002 году в Дагестане и сегодня не получили положенные компенсации? Не раз менялись руководители администрации районов, поменялся руководитель республики, поменялось правительство республики, а компенсаций как не было, так и нет. И это результат дезинформации президента и премьера чиновниками, ибо, когда недавно об этой проблеме я заговорил с руководителем Правительства РД, он меня заверил, что эта проблема давно закрыта и вопросов там не должно быть.

Самое главное, что озвучил президент: «Сегодня эти люди должны быть готовы перестроить свое отношение, во-первых, к органам государственной власти (республики, района, города), во-вторых, отношение к другим религиозным направлениям — к традиционному исламу, православию, иудаизму. И в этом плане слово за ними. Конечно, было бы хорошо, если бы существовала какая-то площадка, которая позволяла бы втянуть этих людей в нормальную жизнь, потому что не существует никакой перспективы силового решения тех вопросов, о которых они говорят». Надо перестроить отношение. Не только им. Но и государству, силовикам по отношению к ним. В соседней Ингушетии идет реальная попытка объединить «непримиримых» в альтернативное духовное управление. Если не духовное управление – то пусть официально создадут свой совет алимов (Шура — Совет), который и самые жесткие свои претензии к обществу, руководству будет оформлять в документ и предъявлять президенту, правительству, обществу. Пусть обсуждают эти проблемы легально, открыто, в СМИ, на открытых трибунах и площадках, без оскорблений и ярлыков, главное — без призывов к насилию. Площадка нужна давно, мы даже опоздали с этим, но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Площадка нужна была на опушке леса. Площадка нужна была до массового кровопролития. Сегодня мы ушли слишком глубоко в дремучие леса, где кое-кто потерял и ориентиры. Предложение площадки — серьезный и мужественный шаг президента. Но критики этого шага бездействовать не будут. Все помнят, какая реакция была пару лет тому назад на прием президентом поэта Адалло. И в симпатиях к «ваххабитам», и в тайной поддержке террористов — в чем только ни обвинили президента! Между тем, это был мудрый шаг президента к взаимопониманию, попыткой навести мосты между различными группами и движениями в республике. Ведь президент – он не только президент своих сторонников, хотим мы этого или нет, — он президент для всех дагестанцев. Теперь слово за «непримиримыми». Именно слово, а не действия. Мы живем в одной республике. Сегодня и мир стал тесным настолько, что все мы зависим друг от друга, природные катаклизмы в самой далекой стране не могут не повлиять на экономику и социальную сферу другой страны.

Если взять пример: в селе с населением в 1000 жителей 10 человек заявляют о том, что 990 сельчан живут не так и идут не тем путем, по этой причине объявляют войну (джихад) большинству, нетрудно догадаться, каков будет исход. Да, 9 из этих 10 могут уйти в леса и в пещеры, выходить кровавыми ударами на ночное родное село, выносить свои «шариатские» приговоры, в том числе и к десятому своему вчерашнему единомышленнику за отказ уйти в леса и т. д. Рано или поздно оставшиеся из тех 990 жителей установят свой порядок в селе (даже если этот порядок кому-то не нравится и не соответствует нормам закона или шариата). И этот порядок станет еще более далеким от того, о чем мечтали 10 романтиков в самом начале борьбы. Сегодня объявлять войну всему миру, что мы и видим в заявлениях непримиримых, приносить себя в жертву ради виртуального эмирата без границ и ориентиров, называя все страны и все народы всей планеты заблудшими и агентами США и Израиля, думаю, результат такой борьбы будет ровно такой же, как и в приведенном выше примере с селом в 1000 жителей. Это мы уже видим: у жителей Северного Кавказа возникают проблемы с получением даже туристической визы в страны ЕС, пассажиры авиарейсов с Северного Кавказа в городах РФ проходят более тщательную, иногда и унизительную проверку, чем иностранцы, прибывающие в Россию. И где в Коране сказано идти на войну, на джихад с силою, в тысячу раз превосходящей вас? Да, слышу ответ: наша сила в вере! Так сохраните эту веру, помогите другим понять истину, откажитесь от насилия! Кто нас, оставшихся, просветит, образует, если все истинно верующие лягут под танки и превратят себя в живые бомбы? Тем более в результате  ваших ударов погибают невинные прохожие, да и вина 20-23-летнего милиционера ППС, ни разу в жизни не применявшего оружие, для меня сомнительна. Если говорить о событиях в Чечне 1991-94 годов как о национально-освободительном движении, никто не навредил этому движению настолько, насколько это сделали политически дезориентированные исламисты и Удугов. Они и превратили это движение в дикость и жестокость, от которого весь мир отвернулся.  Что самое обидное – и сегодня под дудку этого провокатора продолжают действовать радикалы-исламисты.

Потому дагестанским салафитам (мирным, «лесным», «городским» и прочим), дагестанским непримиримым надо бы идти на диалог. На диалог с властью. На диалог без унижения, без подавления, с сохранением своего достоинства. Ради будущего как своего, так и нашего общего Дагестана. Мы уйдем, Дагестан останется местом, куда будет направлен взор наших детей и внуков, пространством, где должны найти свое место наши потомки. И наш общий долг оставить своим детям его, если не в лучшем виде, чем мы его нашли, то хотя бы не в худшем.А стержнем Дагестана всегда было уважение к себе подобному, к его жизни и достоинству.