Три ягоды сакуры

Появление одного из них можно было понять – это был переводчик Расула Гамзатова, двое других – отпрыски богатых людей, которые в поисках экзотических впечатлений просто «пристегнулись» к нему.

А направлялись они по линии ЦК ВЛКСМ, и посему оттуда был указующий звонок в дагестанский обком комсомола: как привечать, что предлагать, к чему не подпускать и даже сколько тратить на каждого – по 39 руб. в сутки. Надобно объяснить нынешней молодежи, что это была довольно внушительная цифра по тем временам. Для рядового командировочного гражданина СССР тогда полагалось в сутки: 1 руб. 40 коп. – на еду и 70 коп. – на гостиницу. В сумме 2 руб. 10 коп.

И было сверху еще одно указание – насчет спиртного: просто ни-ни, в чрезвычайных случаях – самую малость.

– Знаем, что это тяжело в гостеприимном Дагестане, знаем и вашу писательскую среду. Поэтому не передоверяйте гостей им, чтобы всюду были под вашим зорким оком. Маршрут уточните на месте: Махачкала – Дербент, древности, экзотика.

И вот встречали эту тройку Расул и работники обкома комсомола в Махачкалинском аэропорту. И было испытание. Какое? Чтобы было понятнее, сошлюсь на знатоков кино. В блистательном фильме Данелия «Мимино», говорят, был и такой шикарный эпизод, который почему-то не попал в конечный монтаж.

Герои Кикабидзе и Мкртчяна заходят в гостиничный лифт с двумя японцами, как две капли похожими друг на друга, и один из них говорит, конечно, на своем: «Меня удивляет, как эти русские похожи друг на друга, как две ягоды сакуры…»

Так вот, кто о чем думал в тот момент в Махачкалинском аэропорту, трудно сказать. Но, чтобы узнать своего переводчика, Расулу пришлось дождаться, пока тот не заговорил по-русски.

Всё, естественно, после минутной заминки кончилось объятиями. И вслед за этим тут же была запущена в действие регламентированная программа обкома комсомола, которая продолжалась несколько дней. Японцев окунули в кипучую комсомольскую стихию – лучшая молодежная бригада коммунистического труда, лучшая студенческая группа, молодые таланты филиала Академии наук и, конечно же, музей краеведческий и подъем на Тарки-Тау, к подножию светящегося портрета вождя мирового пролетариата. Писательская среда была оттеснена на задний план, и, казалось, все пункты плана будут выполнены безукоризненно.

В конце программы был Дербент. И тут писатели взяли реванш.

– В комсомол вы их все равно не примете, – сказал Расул. – Они и сами вряд ли захотят. Дайте нам показать им хоть кусочек Дагестана.

В древний город, пообещав комсомольцам соблюдать все установки, с японцами поехали одни писатели. Оттуда они должны были приехать прямо в аэропорт, чтобы вылететь в Москву. И каково же было удивление обкомовцев, когда в аэропорт явилась весьма веселая компания, если не сказать больше. Вдобавок каждый японец держал в руке по бочонку, полному геджухского вина, и по рогу с кубачинской серебряной отделкой. «Разоружать» их, естественно, не представлялось возможным, и гости были со всеми «запретными» атрибутами отправлены в Москву.

Теперь включите свое воображение и представьте себе, какова была реакция ЦеКашников, когда через три часа в московском аэропорту на трапе показалась эта живописная тройка. Через час в дагестанском обкоме комсомола телефонная трубка одного из секретарей накалилась докрасна…