Тяжелое было время

— Когда пришло время определяться с будущей профессией, мне говорили: «Иди в колхозники», — вспоминает ученый. — А я не хотел быть колхозником. Хотел, как отец, красоту творить, стать гравировщиком изделий в артели «Художник». Подавал не одно заявление, но ответ всегда был один: «мест нет». Писал жалобы в ЦК КПСС. Из обкома присылали проверяющую комиссию. В артель меня все-таки приняли, но в полировочный цех. Там я понял, что такая работа не для меня. Поехал учиться в Сергокалинское педучилище, затем поступил в Московский государственный историко-архивный институт (отделение «секретного делопроизводства»). Думал, буду посвящен во все секреты страны, а оказался в числе ребят, которых готовили для работы на режимных объектах. Направили в Томскую область, в город Северск, где развивали атомную промышленность. До сих пор не имею загранпаспорта. Сейчас могут и выдать, но десять лет назад отказали и отправили домой, — рассказывает ученый.

Еще студентом Гаджикурбан Какагасанов заинтересовался темой политических репрессий, выписывал из Большой советской энциклопедии фамилии репрессированных. Картотека с информацией о дагестанцах занимает добрую половину его книжного шкафа. Вторая половина занята научными трудами разных лет. О масштабах репрессий можно судить по архивным документам, которые долго время держали в тайне. 15000 арестованных в Дагестане, из них 7,5 тыс. осужденных. Большая часть были объявлены врагами народа, буржуазными националистами…

— Возвращаться к историческому прошлому необходимо, чтобы извлечь из него уроки, – считает ученый. – О массовых репрессиях 30-х годов, долгое время тщательно замалчиваемых и скрываемых от народа, сегодня мы узнаем все новые факты беззакония и произвола. 30-е годы предстают перед нами не только как время больших достижений, но и суровых испытаний, выпавших на долю советского народа. Вслед за голодом 1932-1933 гг., охватившим Поволжье, Украину, Казахстан, Северный Кавказ, другие республики, унесшим немало жизней, разыгралась новая трагедия, не обошедшая ни один народ многонациональной державы, ни один уголок необъятной страны. Различным формам преследования подверглись 50-60 млн человек. В одном из последних изданий на русском языке книги А. Авторханова «Технология власти» говорится об уничтожении около пяти миллионов «врагов народа», из которых более миллиона — коммунисты.

Интерес, по словам Гаджикурбана Ибрагимовича, представляет записка, содержащая сведения о численности репрессированных, адресованная секретарю ЦК КПСС Н.С. Хрущеву. По данным, приведенным в записке, за контрреволюционные преступления было осуждено 3777580 человек, в том числе приговорены к высшей мере наказания 980 тыс. человек и содержанию в лагерях — 2369220, к ссылке и тюремным срокам от 25 лет и меньше — 765180 человек.

Не обошли стороной репрессии и наш многонациональный регион, где фактически была уничтожена большая часть и без того малочисленной интеллигенции. Начало массовых репрессивных актов 30-х годов можно отнести к концу 1934 года, когда в связи с убийством 1 декабря секретаря ЦК ВКП (б) и руководителя Ленинградского обкома С.М. Кирова было принято закрытое письмо ЦК ВКП (б) «Уроки событий, связанных со злодейским убийством тов. Кирова». Письмо не обнаружено в архивах республики, однако ссылка на него встречается в другом закрытом письме ЦК ВКП (б) «О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока», датированном 29 июля 1936 г.

По мере нарастания «троцкистской» кампании усиливались и меры наказания.

Объектом самых жестоких репрессий стал молодой коллектив научно-исследовательского института национальной культуры при Совнаркоме ДАССР, созданного в 1924 году. Поводом послужило дело Лабори (Георгия) Лелевича, бывшего сослуживца Л.Д. Троцкого. Как троцкиста его в 1934 г. выслали в Махачкалу, он работал зав. сектором литературы Института национальных культур. Г. Лелевич часто выступал по вопросам литературы в печати, перед общественностью, студентами вузов и успел завязать знакомства с интеллигенцией республики, что сыграло роковую роль в судьбах многих из них. В их числе оказались поэт Рабадан Нуров, заместитель редактора газеты «Дагестанская правда» Н. Филимонов, вся вина которого заключалась в публикации статей Лелевича на страницах издания. Среди многочисленных обвинений, предъявленных при аресте народному комиссару просвещения, председателю Союза писателей Дагестана Б. Астемирову, был пункт и о том, что он передоверил руководство Союзом Г. Лелевичу. Институт был объявлен рассадником троцкизма.

За период 1934-1939 гг. из партии исключили около половины состава областной партийной организации. Многие коммунисты и беспартийные были арестованы, подверглись пыткам, приговорены к смертной казни. За несколько лет дагестанские народы понесли горькие, невосполнимые утраты. Трудно установить точное число репрессированных, потому что данные тщательно скрывались. Семьям расстрелянных в 30-е годы выдавались справки, что они якобы умерли в тюрьме естественной смертью.

Гаджикурбан Какагасанов и сегодня собирает сведения о репрессированных дагестанцах. Они станут героями его очередного научного труда.