Веселый годекан

На годекане у Расула

Доха, а также комод

Чтобы как-то успокоить Гражену, что она не одинока в подлунном мире, я вспомнил историю, рассказанную моим отцом, Минкаилом Алиевым, и произошедшую еще в 30-е годы.

Из Махачкалы в Кумух приехал уполномоченный по каким-то там земельным вопросам, звали его Михаил. Сопровождать его по селам поручили моему отцу Минкаилу.

Вот после недельных конных походов по селам для изучения обстановки тезки остановились на ночлег в селении Вихли у кунака моего отца. Утром Михаил говорит Минкаилу:

— Слушай, Миша, что-то я не вижу моей шубы.

А шуба у Михаила была первоклассная, белая, из прекрасной александровской породы овчины, офицерская шуба.

— Не беспокойся, Миша, — ответил Минкаил, -наверное, кто-нибудь из хозяев по ошибке накинул на плечи, чтобы выйти по делу.

Но беспокойство Михаила усилилось, когда и после завтрака его шуба не появилась на гвозде, куда он повесил ее вечером.

И тогда отец спросил у кунака, где шуба гостя.

Тот был явно обескуражен вопросом.

— Вот же она, на гвозде, — сказал он  и, встав с тахты, снял какую-то непонятного грязного цвета доху.

Все было очень просто. Время было дождливое, и чтобы помочь бедному русскому кунаку сберечь его шубу, жена и старшая дочь хозяина всю ночь мазали ее курдючным жиром…

Гражена улыбнулась, а ее муж Анджей взял слово.

— В Варшаве, — сказал он, — у нас есть приятель, который с ума сошел на старинной мебели. Он всю жизнь собирает ее, так что, придя к нему, даже негде сесть — вся квартира набита раритетами.

Как-то в своих поисках Войцех в деревне под Варшавой у одного крестьянина в сарае наткнулся на старинный комод. «16-й век» — сходу определил он по узору на дверцах ящиков, где хозяин хранил какой-то ржавый инструмент. Комод был весь потрескавшийся, две ножки были заменены кирпичами, а выцветшее дерево больше походило на камень. Но это был 16-й век.

Войцех к крестьянину:

— Продай мне эту старую развалюху…

— А зачем пану развалюха?

— М-м-м, знаете, у меня в городе в квартире камин. Там сырыми дровами не затопишь. А твой шкаф иссох настолько, что годится только для топлива.

Короче, за хорошую цену, чуть поторговавшись, крестьянин уступил комод, и Войцех, не показывая внутреннего волнения, охватившего его, помчался нанимать грузовик.

Через полчаса, когда коллекционер приехал на нанятой машине, с ним чуть инфаркт не случился: на земле перед сараем лежали аккуратно перевязанные бечевкой вязанки чурок.

Крестьянин на радостях от  удачной сделки решил помочь горожанину и порубил комод на маленькие куски для камина.

Иззет Алиев

Фольклор

Куркли по-прежнему смеется

При встрече с Тагиром Магомед всегда жаловался на свое пошатнувшееся здоровье. Когда его спросили, зачем он это делает, Магомед ответил, смеясь:

— Я чувствую себя прекрасно, но мой друг так любит выражать соболезнование, что не хочется лишать его этого удовольствия.

***

— Мамед, твоя жена культурная?

— Нет, худая, совсем худая…

***

Дедушка Гамзат, услышав, что в паспорт его внука через 20 лет будут вклеивать еще одну фотокарточку, возмущался:

— Неужели и мне надо через 20 лет опять бриться, надевать белую рубашку и смотреть в окошко коробки Тагира, где делают рисунок лица!?

***

— Неужели не можете чем-нибудь занять Кадыра? Ведь он своими скандалами доведет жену до гроба.

— Недавно назначили было его зав.фермой, но тут же пришлось уволить.

— Почему же?

— Этого потребовал председатель местного отделения Общества охраны животных.

***

— Однажды ночью, когда остановился наш будильник, я, чтобы узнать, который час, швырнул несколько камешков во двор соседа Камала. Собака его начала громко лаять. Проснулся Камал и начал возмущаться: «Что за дети, в час ночи дразнят собаку!». Так я узнал точное время, — рассказывал дедушка Гамзат.

***

Сурхай исполнял на сцене колхозного клуба лакскую народную песню на слова Щазы Курклинской. Публика его освистала.

— Какая некультурная публика, — ворчал Сурхай. — Подумать только, освистать прославленную поэтессу!

***

— Удивительное дело, — сказали люди Сулейману, — твой осел по чужим огородам быстро бегает, когда же ты его домой гонишь, не двигается с места.

— Умный осел, — ответил Сулейман, — у него дома нет ни корма, ни стойла…

***

На свадьбе повздорили пьяные врач и фельдшер. Осман, увидев это, воскликнул:

— Вабабай-вададай! Мало того, что они калечат больных, так они еще и друг друга норовят искалечить!

Подготовила Хадижат Казимова