Вторжение. Как это было

Накануне

Рано утром 3 августа 1999 года съемочная группа телекомпании ОРТ выехала в Цумадинский район. Накануне там, в окрестностях Гигатли, боевики напали на дагестанских милиционеров. В пресс-службе МВД сообщили, что есть погибшие и раненые. По оперативной информации, «бородачи» пришли из чеченского села Кенхи. Цель нашей командировки — подготовить репортаж об обстановке в районе. Москва ждет от группы интервью местных жителей и боевиков, видео­съемки боя.

В райотделе милиции мы планировали узнать подробности вчерашнего боя, а затем отправиться в Эчеду, где не первый месяц находится лагерь боевиков. Надеялись, если повезет, добраться и до Сильди, поговорить с жителями, узнать их настроение. Но в местечке «Дача» на окраине Агвали нас остановили милиционеры и омоновцы. «Война», — вполголоса сказал один из них.

Перед блокпостом на обочине дороги стоят две изрешеченные пулями машины без номеров. Колеса спущены, двери распахнуты, лобовых стекол нет – осколки валяются рядом, на земле – свежие следы крови. Чуть дальше в траншеях горстками валяются автоматные гильзы, на бруствере — пустые пулеметные ленты. Очевидно, здесь недавно шел бой — тяжелый и долгий.

Оператор взглядом показывает направо. Там, под стеной блокпоста, лежат погибшие, прикрытые плащ-палатками. Трое. «Наши», — тихо говорит молодой милиционер с уставшими впалыми глазами. Он автомат держит левой рукой, правое плечо перевязано бинтами, сквозь них проступает темно-красная кровь. Милиционер серьезно ранен, временами он едва слышно стонет, лицо его, видимо, от боли белеет, но он, как нам объяснили, отказался от госпитализации, остался на посту.

По словам сотрудников Цумадинского райотдела, около 2 часов ночи колонна из семи автомобилей с выключенными фарами попытались проехать в Агвали. Боевики заявили, что «едут устанавливать шариат в районе». Бандиты,  вооруженные автоматами, гранатометами и минометами, двигались со стороны Эчеда-Майдан и беспрепятственно проехали несколько сел. В ночном рейде на Агвали, говорят, участвовали не менее 50 боевиков.

«Но через наш блокпост им не удалось прорваться», — с гордостью говорит раненый милиционер. Пятеро сотрудников РОВД и трое спецназовцев, прибывших накануне ночью в район, встали на пути боевиков. Завязался неравный бой, который продолжался почти пять часов, но боевикам не удалось сломить сопротивление горстки бойцов. Утром они погрузили своих погибших и раненых в транспорт, говорят, что забрали с собой еще двух контуженных местных милиционеров и отступили обратно в горы. А две разбитые их автомашины остались на блокпосту. Боевикам не удалось захватить Агвали – один из важных в стратегическом отношении населенных пунктов горного Дагестана.

«От блокпоста до Агвали всего полтора километра, но к нам из райотдела помощь так и не пришла», — в глазах усталого и раненого милиционера появились слезы. В ночном бою погибли его друзья — сержанты милиции Закарья Гусейнов и Сулейман Сапиюлаев. Смертельное ранение получил также фельдшер 102-й бригады Магомед Берцинаев (впоследствии ему посмертно присвоят звание Героя России).

Вокруг райотдела сотни милиционеров в бронежилетах, все здание окружено ДОТами, на чердаках близлежащих домов также оборудованы огневые точки. Там, за мешками с песком, постоянно дежурят сотрудники РОВД. После проверки документов через КПП мы входим во двор отдела милиции, потом проходим еще один контрольный пункт и попадаем в темный коридор. В райотделе никому нет до нас дела — суета, беготня. На лицах начальников – тревога и растерянность. Заместитель министра внутренних дел Магомед Омаров сухо ответил на наше приветствие и поспешил в один из кабинетов, где на столе была развернута большая карта. Журналистов приказано выпроводить из помещения. Мы выходим из райотдела и направляемся на сельскую площадь.

Месяц назад до этих событий мы уже приезжали в Цумадинский район. Небольшой наряд милиции, направленный в село Эчеда разоружить исламистов, 3 июля 1999 года был окружен, сотрудники сами оказались в заложниках. Жители мятежного села обезоружили милиционеров и доходчиво объяснили своим пленникам — «заблудшим братьям», что скоро в республике будет другая жизнь – по карамахинскому варианту. Тогда дерзкая акция эчединских исламистов всерьез встревожила руководство республики.

В Цумадинский и Ботлихский районы срочно перебросили дополнительные силы ОМОНа. Руководство МВД доложило, что все наиболее важные перевалы и тропы взяты под контроль. Но оплот ваххабитов в горном Дагестане, судя по всему, дагестанским милиционерам так и не удалось заблокировать. В Эчеду продолжали свободно ходить КамАЗы и топливозаправщики, сновали армейские УАЗики и «Нивы» без опознавательных знаков. События сегодняшней ночи свидетельствовали, что безопаснее в районе не стало.

Волк готовится к прыжку

В приграничных с Чечней районах республики давно участились обстрелы райотделов ми­-
лиции, застав и блокпостов под-
разделений внутренних войск.­
Только за первую половину 1999 года зафиксировано более 80 нападений. Мирные жители из взрывоопасной зоны уезжают к родственникам в города. Сотрудники МВД, не первый год несущие службу в усиленном режиме, не в силах предотвращать ежедневные похищения людей и угон скота в соседнюю республику.

Боевики в соседней республике, опьяненные безграничной свободой, не скрывают, что вынашивают планы поглощения Дагестана. В Грозном учредили организацию «Исламская нация», которая объявила своей главной целью создание «имамата». Движение выступало за присоединение Дагестана к Чечне в рамках отдельного исламского государства. Вице-президент Яндарбиев, министр пропаганды Удугов и первый вице-премьер Басаев серьезно говорили о Чечне как о будущем морском государстве. Они грезили о порте на дагестанском берегу Каспийского моря.

Накануне боев в горах Дагестана мы с коллегой Русланом Гусаровым находились в Чечне в командировке, готовили репортажи об «исламском порядке» в соседней республике. Тогда выяснилось, ичкерийский режим даже напечатал в Европе красочные карты, где Хасавюртовский и Кизлярский районы республики были уже обозначены как часть Чеченской Республики Ичкерия. Главный идеолог боевиков Удугов в своем офисе, оформленном в нацистских традициях, с гордостью их нам демонстрировал. При этом он с пафосом называл Дагестан «родиной отцов».

Впрочем, в те годы «бородачи» чаще презрительно обзывали Дагестан «Страной без веры» (Дар аль Куфр), а свою республику гордо именовали «Страной веры» (Дар аль Ислам). В будущем исламском государстве себе, разумеется, они отводили роль учителей, наставников.

После мирных Хасавюртовских соглашений Чечня по сути вышла из состава России. Но в Москве тогда в упор не замечали фактической независимости мятежной республики и продолжали содержать антироссийский режим. В Грозный по-прежнему самолетами и поездами отправляли не только пенсии, но и субсидии, и средства на восстановление экономики. Эти деньги преимущественно шли на закупку оружия и обустройство военно-учебных центров. Для подготовки боевиков в Чечне открыли семь учебных центров. Их развернули в зданиях бывших пионерских лагерей под вывеской «Кавказский институт исламского призыва» — «Исламский институт «Кавказ». Чечня стала центром экспорта терроризма в регионе.

Как рассказывал генерал Геннадий Трошев, в то время заместитель командующего войс­ками Северо-Кавказского военного округа, «только в первой половине 1999 года, перед вторжением в Дагестан, в мятежную республику из федерального бюджета отправили почти 300 млн рублей». Одновременно чеченцы продолжали взимать с транзитных машин «таможенные сборы», грабить поезда, воровать электроэнергию и нефть, печатать фальшивые доллары, производить и распространять наркотики, похищать людей для выкупа. Почти все вырученные от такого «бизнеса» деньги шли на подготовку боевиков.

Идейные вдохновители джихада и их спонсоры видели ближайшую свою задачу на Северном Кавказе в его отделении от России и создании Кавказского халифата от моря до моря. Ключевая роль в этом глобальном плане отводилась Чечне. Чечня стала «кузницей кадров» для «исламских революций» в соседних республиках, центром экспорта терроризма в регионе.

О масштабах подготовки боевиков в центрах Хаттаба даже мы, журналисты, знали не понаслышке. Однажды карамахинские исламисты обвинили меня в необъективности, назвали врагом ислама и взяли в заложники. Представители джамаата заявили, что я в репортаже о ситуации в республике якобы назвал их террористами. Почти сутки они тогда насильно удерживали меня в «гостях» в своем штабе в Чабанмахи, но потом неожиданно отпустили: местный бригадный генерал Джаруллах «амнистировал», как было объявлено, в связи с тем, что обвинения не подтвердились. Но пока был под арестом и ждал решения своей судьбы, я случайно увидел интересный видеоролик о буднях военных лагерей Хаттаба. Двое скучающих охранников смотрели его на новом видеомагнитофоне. Очевидно, это была копия видеоотчета для заграничных «спонсоров». Ролик был снят и смонтирован в романтической манере, с воинственной музыкой, а титры написаны на арабском языке. Так вот, «картинка» и «герои» видеоролика, их реплики не оставляли сомнений о направлении главного удара скорой войны.

Разновозрастные дагестанцы, видно, среди иностранных инструкторов чувствуют себя комфортно, они с удовольствием изу­чают оружие, минно-взрывное дело и, как заправские актеры, позируют перед камерой. Пожилые «курсанты» Хаттаба — бородатые деды из горных районов — между занятиями по терроризму не забывают отправлять еще и «приветы» руководителю Дагестана. На полигоне, бросая мины в ствол миномета, они задорно кричат: «Это тебе, Магомедали, держи! Мы скоро будем в Махачкале!».

Конвейер по подготовке профессиональных убийц в Чечне работал без остановок. По данным российских спецслужб, накануне вторжения международных террористов в Дагестан весной и летом 1999 года учебные центры Хаттаба выпустили два потока курсантов – не менее пятисот боевиков-дагестанцев. Скоро они с оружием в руках вернутся в республику. Боевикам объявили, что в Дагестане их с нетерпением ждут «братья по вере».

(Продолжение следует)