Вторжение. Как это было

(Окончание. Начало в №№ 222-223 от 16.08.2019 г.).

Зубы дракона

Больше года в Буйнакском районе уже существовал ваххабитский анклав, объединивший несколько сел с центром в селении Карамахи. В стратегических планах чеченских исламистов Кадарская зона получила официальное название — «Центральный фронт освобождения Дагестана». Карамахинцы взяли в руки оружие, разгромили отделение милиции, изгнали представителей официальной светской власти и объявили о введении на своей территории законов шариата. Их эмиссары стали пропагандировать в республике идеи «чистого ислама».

В Дагестан хлынули арабские эмиссары, представляющие многочисленные международные «благотворительные» организации…

В этот период начался также массовый и бесконтрольный отток молодежи на учебу за границу: представители зарубежных исламских организаций сами «выбирают» абитуриентов. В арабских странах из них готовят новых «воинов ислама» и «пророков» для Дагестана…

Политизация ислама вызывает тревогу в обществе. Известный журналист и общественный деятель Гаджи Абашилов в январе 1998 года пишет: «Недруги Дагестана уже давно сеют здесь зубы дракона. Мы и прежде всего политики должны знать, что из них вырастают не ласковые телята, а кровожадные рептилии»…

Власти республики видели, как ухудшается ситуация в горах и в Буйнакском районе. Председатель Госсовета Магомедали Магомедов встретился с представителями джамаата сел Кадарской зоны. Но переговоры с карамахинцами ни к чему не привели. Они не признают светскую власть. Молодые люди из Кадарской зоны уклоняются от призыва в Российскую армию и проходят «альтернативную службу» в отрядах Хаттаба и Басаева.

В Москве пока не только не видят реальную угрозу целостности страны, но и не знают, как реагировать на действия «исламских революционеров». Министр внутренних дел России Сергей Степашин в 1998 году посетил Карамахи, он называет местных ваххабитов «нормальными ребятами». Большой федеральный чиновник тогда привез из Москвы для «симпатичных экстремистов» несколько КамАЗов гуманитарного груза. По неофициальным данным, в Карамахи амир местных ваххабитов Мухтар Атаев и министр МВД страны Сергей Степашин заключили пакт о ненападении. Москва боялась гражданской войны в Дагестане и, видимо, согласилась на «исламскую автономию» в республике.

27 июня 1999 года в Ботлихе состоялось расширенное заседание так называемой Шуры алимов Дагестана с участием религиозного актива Цумадинского, Ботлихского, Ахвахского и Гумбетовского районов. Представители Шуры требуют от руководства республики «в корне изменить свою политику, повернуться лицом к мусульманам, жить по законам шариата». Решения так называемой Шуры алимов Дагестана по сути были ультиматумом официальным властям. Руководители республики наконец-то решили выяснить, что же происходит там, в горах. Но болезнь уже была запущена, опасные метастазы разрослись. Медикаментозное лечение запоздало.

Операция «Имам Гази-Мухаммад»

В Чечне тем временем активно готовились к вторжению в Дагестан. Под знамена газавата уже собрали самые разношерстные силы, ядро которых составляла так называемая «Исламская международная миротворческая бригада»…

«Освободительный поход» в Дагестан они решили начать через Ботлих. Басаев рассчитывал набрать в горах новую армию моджахедов. А потом многотысячные отряды должны были выйти к морю – заветной мечте ичкерийцев. Там они водружают над Шамилькалой (так в своих документах боевики называют Махачкалу) зеленое знамя.

Чеченские отряды, по замыслу Басаева и Хаттаба, должны были только «поджечь фитиль» «исламской революции», а главную роль в этой операции они отводили дагестанцам. Главари боевиков очень рассчитывали на поддержку местного населения. Недовольство горцев властями, которые годами не решают острые экономические и социальные вопросы, как казалось главарям боевиков, можно направить в нужное русло. Хаттаб и Басаев верили, что народ в Дагестане их поддержит в священной борьбе с неверными, встретит с распростертыми объятиями. Возможно, поэтому план оккупации республики международными террористами получил кодовое наименование «Имам Гази-Мухаммад».

К активным масштабным действиям боевиков, думаю, также подтолкнули пораженческие настроения, распространившиеся в федеральных силовых структурах. Еще до начала боевых действий в генштабе открытым текстом говорили: «Горный Дагестан для нас потерян». В Москве боялись, что дагестанцы восстанут, отрежут 102-ю бригаду от основных сил и вместе с чеченцами уничтожат российских военных.

Командующий российскими войсками в Чечне генерал-полковник Геннадий Трошев еще в январе 1998 года ввел в Ботлих группировку 7-й  воздушно-десантной дивизии, чтобы обезопасить дагестано-чеченскую границу от прорыва боевиков. Но буквально за несколько месяцев до вторжения басаевцев этот батальон внезапно перевели в Каспийск. По приказу Москвы сняли с перевалов и мобильные пограничные отряды. Весной 1999 года на дагестано-чеченской административной границе не осталось ни одного солдата. Поддержка порядка и защита Конституции целиком и полностью легла на плечи дагестанских милиционеров.

Черные знамена в горах

В середине лета 1999 года в Грозном прошли парады-смотры отрядов боевиков. Под зелеными и черными знаменами собрались мусульманские фанатики и мечтатели, самозванцы и изгнанники. В их первых рядах плечом к плечу шагают полевые командиры Шамиль Басаев, Хаттаб, Доку Умаров, Зелимхан Яндарбиев и первый заместитель председателя Конгресса народов Чечни и Дагестана поэт Адалло. Они гордо носят камуфляжную форму и армейские ботинки, с удовольствием позируют иностранным журналистам и фотокорреспондентам. «Освободители» готовы к вторжению. Басаев приказал «пятой колонне» в республике подготовиться к решительным действиям. Речь в первую очередь шла об организации массовых беспорядков в Махачкале, после которых на помощь к «братьям по вере» в столицу Дагестана с севера придут отряды чеченских «освободителей». Эту радиограмму, по информации Минобороны, разведке федеральных сил удалось перехватить. Вечером 4 августа штаб Северо-Кавказского военного округа получил срочную шифровку из Генштаба. Москва предупреждает о готовящемся мятеже в Махачкале. Боевики намерены прибегнуть к захвату заложников в наиболее людных местах, после чего официальным властям Дагестана будет предъявлен ультиматум о добровольном уходе в отставку. Осуществлена переброска 600 боевиков через чеченское село Кенхи в дагестанский Ботлих с последующим проникновением в Махачкалу и ее пригороды».

Около 500 боевиков 4 августа из соседней республики зашли в Цумадинский район. Они присоединились к отряду Багаудина Магомедова, который уже больше года хозяйничает в нескольких горных селах. Встревоженные активизацией боевиков власти Дагестана в тот же день ситуацию в горах обсудили на заседании Госсовета. Все уже понимают, что республика на пороге большой войны. «Моя совесть чиста, — заявил руководитель республики Магомедали Магомедов, — я все сделал, чтобы не допустить кровопролития. Но эти люди пришли не с миром, а пришли погубить наш народ».

Час «икс» наступил утром 7 августа. Отряды боевиков перешли административную границу и вошли в Ботлихский район. Их главари объявили, что в Дагестан пришли «международные боевые отряды». Под знамена газавата, по словам Басаева, встали «чеченцы, дагестанцы, турки, арабы, узбеки и таджики». Боевиков, по разным оценкам, от 700 до полутора тысяч. Все одеты с иголочки, хорошо вооружены, оснащены современными средствами связи и новым транспортом. В первых колоннах вместе с чеченскими фундаменталистами шли исламисты-дагестанцы, нашедшие год назад «приют» в Чечне. Тогда свой побег из республики они сравнивали с бегством Мухаммада из Мекки и обещали вернуться с триумфом. Теперь уверенные, что найдут поддержку у жителей нищих приграничных сел, давно забытых чиновниками из далекой Махачкалы, и те, и другие походным шагом входили в еще спящие населенные пункты Дагестана. Как сказал в те трагические для Дагестана дни наш мудрый Расул Гамзатов, «бандиты шли освобождать Дагестан от дагестанцев».

«Освободители» шли открыто, стройными рядами, без какой-либо маскировки. Смяв небольшие милицейские посты, боевики утром заняли Ансалту, Рахату, Шодроду и Тандо. Потом весь мир увидел в новостях террориста Басаева, спокойно гуляющего в дагестанском селе с арбузом в руках. Он вел себя в наших горах как хозяин.

И тут еще на всех каналах вечером показали видеокадры из Москвы — растерянный премьер-министр России на заседании правительства страны. Все услышали обреченные слова: «Мы теряем Дагестан…». Федеральная власть была в полной прострации. Как писал известный публицист Александр Проханов, «государство Российское колыхалось, качалось, по нему разбегались трещины, ему грозило падение и распад».

Но в этот момент дагестанские власти объявили «о мобилизации населения на борьбу с бандитами и террористами». На пути отрядов международных террористов встали ополченцы. Они встретили врагов выстрелами охотничьих ружей. Не только мужчины, но также женщины и подростки в массовом порядке стали вооружаться, каждый аул в горах превратился в неприступную крепость. Призывы боевиков участвовать в создании «исламского государства» на западном побережье Каспийского моря горцы отвергли. В горах не нашлось желающих участвовать в их «джихаде»: предателей дагестанцы всегда презирали. На подступах к Ботлиху по сути закончился «освободительный поход» террористов.