Закон либерален, но это закон

Уклон на смягчение

Причины этого следует искать в реформе уголовно-процессуального законодательства, которая была проведена в 2011 году по инициативе Дмитрия Медведева, бывшего на тот момент Президентом страны. Тогда произошла либерализация многих статей УК и УПК. Практически по всем преступлениям коррупционной и экономической направленности были внесены изменения по видам наказаний в сторону их смягчения, и появились специальные виды наказания — кратные и увеличенные размеры штрафов.

По мнению авторов реформы, это должно было сделать наше правосудие более гуманным, а также принести реальную экономическую выгоду. С тех пор штрафы стали основным наказанием по коррупционным делам и экономическим преступлениям.

Здесь надо отметить, что штрафы не отменили лишение свободы, а стали альтернативной мерой наряду с реальным лишением свободы. Выбор должен делать судья.

Часто приходится слышать упреки представителей прокуратуры и силовых структур в отношении судей за излишнюю мягкость при вынесении приговоров, что не способствует уменьшению коррупции. Но в судебном сообществе считают, что они поступают в соответствии с законом.

Это мнение в разговоре с корреспондентом «ДП» попытался обосновать федеральный судья (он пожелал остаться неназванным). «Нормами российского законодательства предусмотрено, что более строгий вид наказания из числа предусмотренных за совершенное преступление назначается только в случае, если менее строгий вид наказания не может обеспечить достижения целей наказания. В целом такой подход присущ для судопроизводства всех развитых стран.

Поэтому при вынесении решения суд должен в первую очередь обсудить вопрос о назначении менее строгого вида наказания, в данном случае штрафа. При назначении же за данное преступление наказания в виде лишения свободы суд обязан мотивировать, почему он не считает возможным назначить штраф.

Часто приходится слышать высказывания сотрудников правоохранительных органов о том, что средняя сумма выявленных случаев взяточничества составляет 500 тысяч рублей и даже выше. Но судебная практика не подтверждает это. Как правило, к нам на рассмотрение попадают дела о взятках на сумму от 50000 до 200000 рублей. Причем и «вилка» наказания достаточно обширная. К примеру, за взятку в размере 200 тысяч рублей согласно УК можно применить штраф в 10-кратном размере или наказание сроком от 5 до 12 лет», — ответил служитель Фемиды.

В Дагестане показатели реального наказания по коррупционным делам и должностным преступлениям – одни из самых низких по стране. «Динамика назначения реальных мер имеет тенденцию к росту, но процент наказаний, не связанных с лишением свободы, будь то условный срок или штраф, действительно остается большой. На это обратили внимание и в Генеральной прокуратуре», – сказал в беседе с нами начальник отдела прокуратуры РД по надзору за исполнением законодательства о противодействии коррупции Александр Ященко.

Мимо кассы

Но если правосудие по таким делам действительно стало более гуманным, то вот вторая заявленная цель реформы – экономическая – остается под большим вопросом. «Действительно, осужденные пытаются найти всевозможные лазейки, чтобы уйти от уплаты штрафов. Как правило, при попытке добиться возмещения ущерба, особенно если речь идет о крупной сумме, оказывается, что все более-менее ценное имущество зарегистрировано на другое лицо. Но эти уловки легко установить. Многое здесь зависит от работы приставов. В этой связи хочу заметить, что если будет установлено, что лицо злостно уклоняется от уплаты штрафа, у нас есть возможность инициировать его замену на реальное наказание», — говорит Александр Ященко.

Возвращаясь к либерализации уголовного производства, нужно сказать, что и в обществе, и в экспертном сообществе сложилось устойчивое мнение, что такой подход себя не оправдал.

Такое мнение высказал и глава государства Владимир Путин, заявив о необходимости скорректировать правоприменительную теорию и практику по делам коррупционной направленности. «Жизнь показывает, что либерализация не работает должным образом. Мы надеялись, что это будет обращением к совести тех людей, которые совершают те или иные правонарушения, но, видимо, просчитались. Антикоррупционная политика государства должна основываться на принципе неотвратимости наказания за подобные правонарушения. И на всех направлениях борьбы с коррупцией надо действовать последовательно, наступательно», — сказал он.

Быть ли конфискации?

Продолжая разговор по теме материальной компенсации нанесенного ущерба, следует отметить, что она является довольно актуальной. Многих возмущает тот факт, что отменена такая мера, как конфискация имущества по коррупционным и экономическим преступлениям. «Мошенник отсидит небольшой срок, а награбленное останется при нем», — говорят они.

Сегодня в обществе на разных уровнях все активнее поднимается тема возвращения такого вида наказания, как конфискация. Так, недавно в пользу конфискации высказался руководитель Следственного комитета Александр Бастрыкин.

Между тем сегодня прокуратуре предоставляется право добиваться возмещения нанесенного государству ущерба. Соответствующий иск поступает в суд вместе с уголовным делом. До окончательного решения суда в качестве обеспечительной меры налагается арест на имущество как самого обвиняемого, так и его близких родственников.

Как отмечают в республиканском надзорном органе, если поначалу отношение к подобным искам было декларативным, то в настоящее время практически по каждому делу, связанному с коррупцией, прокуратура в обязательном порядке добивается своевременного обнаружения имущества подсудимого и наложения на него ареста. Если в 2017 году по искам прокуратуры был наложен арест на общую сумму 500 млн рублей, то в 2019 г. эта цифра выросла до 2 млрд.

Наиболее показательным в этом отношении является пример бывшего руководителя бюро медико-социальной экспертизы Магомеда Махачева. По иску прокуратуры суд до окончательного рассмотрения дела наложил арест на его имущество стоимостью примерно 1 млрд рублей. Как говорят в прокуратуре, речь идет о 40 объектах недвижимости. Среди них несколько квартир, два банкетных зала и т.д. Почти все эти объекты были записаны на родственников Махачева.

Можно привести много примеров, когда высокопоставленные чиновники, обвиняемые по делам о коррупции, добровольно соглашаются возместить нанесенный ими ущерб. Так было в случае проходивших по одному делу вице-премьера Рамазана Алиева, зам. Руководителя Администрации Главы и Правительства РД Исмаила Эффендиева, руководителя ГБУ «Автохозяйство» Асхабали Абдулатипова. Напомним, что они обвинялись в превышении должностных полномочий, а именно – дали указание обслуживать за государственный счет в правительственном гараже частный бронированный автомобиль. Они добровольно внесли в счет компенсации ущерба 27 млн рублей, после чего им была смягчена мера пресечения с заключения под стражу на домашний арест.

Другой пример касается бывшего руководителя объединения «Запкаспрыбвод», а затем вице-премьера РД Билала Омарова, который обвинялся в мошенничестве. В ходе рассмотрения дела он вернул в казну 11 млн рублей, что позволило ему отделаться условным сроком.

Видимо, чиновники прислушались к словам Главы РД Владимира Васильева, который посоветовал быть более сговорчивыми в вопросе возмещения ущерба, пообещав взамен смягчение участи.