Расплата за подножку

Да уж, это только в мультиках предлагается: «Давайте дружить!». А в широкоформатных фильмах жизни малость другая картина. К вражде люди привыкли, как привыкают к галстуку, безразмерным носкам или же к десерту после борща. Приятного аппетита!

Но аппетит может быть испорчен самым неожиданным образом. В закоулках человеческой души обитают странные и невидимые глазом существа, которые, судя по всему, не подчиняются даже их носителю. Это что-то вроде педикулеза. Таинственные шельмецы порой такое вытворяют, что носитель интеллекта хватается за голову:

— Бог ты мой! Что это такое? Я ведь не хотел! А смотри, как получилось-то пакостно…

А получилось так, что он совершенно неожиданно для самого себя взял и поставил подножку пробегавшему мимо старому приятелю, а тот, потирая ­ушибленное колено, говорит:

— Ты чего это, друг? Я же тебе никогда подножки не ставил!

Но подножка тем не менее состоялась. И что теперь? Из-за такого пустяка врагами стать? Вендетту затевать?

И отношения двух приятелей плавно переходят в формат «заклятых друзей». Здороваются при встрече, улыбаются, даже хлопают друг дружку по плечу. Правда, один охотно, другой — с напрягом. То есть ни мира, ни войны. А если и война, то «холодная», наподобие той, которая существовала в прошлом веке между коммунизмом и капитализмом. Впрочем, долой политику! У нас разговор на моральную тему с нравственными причиндалами.

Хорошо. Тот, который с ушибленным коленом после памятного падения, натужно соображает: «Отчего подножка? Я ведь ему ничего плохого не сделал…». Думает, думает, а потом вдруг вспоминает один давний эпизод из их взаимоотношений.

В одно время они оба защищали кандидатские диссертации на тему… Впрочем, тема тут особого значения не имеет. Имеет значение то, что тот приятель на защите с ужасающим треском провалился (то ли не за ту тему взялся, то ли ему надо было вообще чем-то другим заняться), а он с блеском защитился. А через некоторое время и докторскую осилил, да так, что хоть на Нобелевскую премию замахнись. На Нобелевскую он не стал замахиваться — мало ли еще на свете каких других премий существует, а просто стал работать старшим научным сотрудником одного довольно-таки известного НИИ. Из окна того самого НИИ коллеги и увидели, как он падал на тротуар после той коварно подставленной подножки.

— Чего же ты ему не врезал? — спрашивают коллеги.

Старший научный сотрудник малость пошуровал в гипоталамусе и говорит:

— Мстить – то же самое, что покусать собаку, которая покусала тебя, – и поставил увесистую точку на истории с подножкой.

Еще раз хорошо. Он-то поставил точку, но приятель остался в режиме «заклятой дружбы», да еще и обзавелся парой-тройкой сообразных своему моральному статусу сотоварищей. Бог знает, какой в следующий раз он выкинет фортель. Гипоталамусы-то у людей по-разному устроены.

Мы рассмотрели частный случай. Однако ситуацию можно спроецировать и на более масштабные, чем отдельные индивидуумы, социальные явления и общественные структуры. В этом варианте «заклятая дружба» становится массовой, приобретает большую психологическую кумулятивность, а кареты скорой помощи не успевают подбирать с тротуаров многочисленные жертвы корпоративной подножки.

И завершается вся эта катавасия банкротством фирмы, то есть одного из «заклятых друзей». Господа, давайте скинемся, купим ему шляпу и пусть постоит с ней на том самом тротуаре: «Подайте бывшему «заклятому другу…».

И все же без политики, видимо, нам, уважаемые, не обойтись. Знаете, кого еще в одну бурную эпоху называли «заклятыми друзьями»? Иосифа Сталина и Адольфа Гитлера. В период подписания так называемого пакта Риббентропа-Молотова. И когда Иосифу Виссарионовичу в мае 1945 года доложили, что его «заклятый друг» в своем бункере без особого аппетита сжевал ампулу с цианистым калием, генералиссимус в присущей ему лаконичной манере обронил: «Доигрался, подлец…». То есть расплатился за подножку от 22 июня 1941 года.