Экономическая безопасность и теневая экономика

Понимает руководитель республики и то, что ключевую роль в нейтрализации проблем коррупции и ТЭ играет «иммунная система» общества и государства: правоохранительно-силовой блок и судебная система. Позволю себе выдвинуть гипотезу: около 60-70% проблем, волнующих общество в Дагестане, завязаны именно на эту «иммунную» систему. Плохая работа этой системы неизбежно ведет к разрушению и фрагментации общества, к дисфункции государства и неизбежно отражается на политэкономической безопасности. Под безопасностью здесь понимается ситуация, когда дисфункция политправовой системы обретает такие масштабы, что это прямо или косвенно угрожает государственной безопасности, когда субъект Федерации «выпадает» из правового пространства государства.

А поскольку «иммунная система» и у нас начала серьезно давать сбои, то врио Главы РД вынужден был мобилизовать отряды «десантов» из центральных (и других региональных) аппаратов силового и правоохранительного блока страны. В докладе зам. генпрокурора РФ Ивана Сыдорука звучат тревожные нотки: коррупция в республике приобрела системный характер. Об этом же говорил во время своего визита в Дагестан и Президент России Владимир Путин. «Одним из факторов, серьёзно тормозящих развитие страны, является коррупция. Мы знаем об этом. Это беда не только Дагестана. С этим сталкиваются регионы и на востоке, и на западе России, и на юге, и на севере. Есть такая проблема в стране. И Дагестан эта болезнь тоже не обошла стороной. Но я убеждён, что у республики есть все возможности, чтобы выйти на новый уровень развития», – отметил глава государства. В этой ситуации гораздо важнее не просто констатировать эти и другие проблемы, а выстроить адекватную стратегию и тактику борьбы с этим недугом. И здесь ключевую роль играет именно решение проблемы теневой экономики.

Несколько теоретико-практических замечаний. Сразу надо говорить: под теневой экономикой понимается в науке и практике уход от налогов и неналоговых сборов, когда скрываются доходы, объемы производства и, следовательно, налоги на добавленную стоимость, а также количество работающих и фонд зарплаты предприятия или организации. Предприятие реально производит товаров и услуг за год, скажем, на 100 млн, а «рисует» для контроль­но-надзорных органов 1, 10 или 40 млн руб., всё в меру успешного «крышевания» и договороспособности владельцев бизнеса и «грозных» чиновников. Или предприятие работает, а официально не зарегистрировано. А это недоплаченные средства для социальной сферы и инфраструктуры в Дагестане в целом, и в каждом конкретном муниципалитете в частности.

Всемирный банк (ВБ) еще в 1997 г. провел сравнительное исследование по показателю развития теневой экономики и коррупции (доклад «Юнктад», Нью-Йорк, 1997 г.). Получилось, что есть некое критическое значение в 8-12% доли налогов и неналоговых сборов в валовом внутреннем продукте (ВВП) государства, меньше которого ну никак нельзя. Тогда страна опускается «ниже плинтуса» и переходит в разряд «несостоявшихся государств». В таких государствах пышным цветом расцветают коррупция, терроризм, социальное расслоение приобретает огромные масштабы. И при этом страна никак не может выйти из состояния хронической депрессии, бедности и привязки к кредитной «игле» западных банков. «Вечный» должник, разрушенное общество, состоящее из отдельных фрагментов и конфликтующих кланово-мафиозных группировок, и псевдогосударство (формально все институты налицо, а по сути – бардак и дисфункция), всеобщее недоверие и пофигизм – вот признаки подобных государств.

По Дагестану оценки экспертов колеблются от 45% до 65% ТЭ в валовом региональном продукте (ВРП). По исследованиям ученых, в 1997 г. в республике уровень ТЭ оценивался примерно в 65-70% (из спецдоклада экспертов Российско-европейского центра экономической политики С. Николаенко, Я. Лиссоволик и Р. МакФаркара «Теневая экономика в российских регионах»), и это был один из самых высоких показателей по стране. В свое время (в 2005 г.) в Справке ЮФО было написано, что около 70% ВРП в Дагестане производится в секторе теневой экономики.

Косвенный показатель, по которому можно оценить уровень ТЭ, – это доля налогов и прочих сборов в ВРП. В Дагестане мы видим снижение этого показателя начиная с 2000 г. с 8%-10% до нынешних 4,5%-5%. Правда, здесь нужна оговорка. Первое, нельзя не учесть сознательное или бессознательное желание приукрасить наши достижения, отсюда «неуклонный» рост ВРП за последние 18-20 лет. Если в методике подсчета заложены погрешности (а они неизбежны, российская статслужба давно требует хорошей «встряски», а дагестанская тем более), то и на выходе мы получим недостоверный результат. Второе, был краткий период повышения этого показателя и уменьшения степени зависимости от федеральных дотаций (в 2006 –2007 гг.), затем с кризисом 2008-2009 гг. всё вернулось на круги своя. Третье, все-таки у нас несовременная (и это мягко сказано) социальная структура; очень низкий уровень урбанизации – около 40%; отсталая экономическая структура, когда, к примеру, 80% сельхозпродукции дают личные подсобные хозяйства (ЛПХ) и т.д. Тут неизбежен низкий уровень доли налогов и прочих сборов в ВРП. Но не настолько, когда цифра около 5% ставит нас в один ряд со слаборазвитыми странами Африки.

Каков же вывод? Дагестан, если сравнивать по международным критериям, ну никак не может выйти из группы «несостоявшихся» регионов: кризисных, «вечных» должников, с расколотым на отдельные фрагменты обществом и с конкурирующими группировками. Даже наши соседи имеют более респектабельные, что ли, показатели налогов и прочих сборов (в Чечне и Ингушетии – более 10% налогов и прочих сборов в ВРП; в КБР и РСО-Алания – около 15%).

Все-таки мы должны ужаснуться сравнению не только со слаборазвитыми странами Африки, но и с нашими соседями по региону и по-хорошему встряхнуться. Прежде всего это относится к власти. Как результат, должно сработать общенациональное (дагестанское) самолюбие: неужели мы так несостоятельны, что не можем совладать с ситуацией и подняться с этого «дна»? Были ведь времена, когда именно Дагестан приводили как пример сбалансированного и успешного промышленного и аграрного развития, а также достаточно высоких сборов налогов и неналоговых поступлений в 70-80-е гг. прошлого века (не донор, но и не нахлебник). Поэтому не стоит удивляться, что в республике ввели внешнее управление. Теперь придется привыкать к новым правилам игры, и это шанс для нас, как минимум, на тактическую перспективу.

Подводные рифы борьбы с ТЭ. В борьбе этой надо быть осторожным, а то можно наломать дров: зарезать курицу, которая несет, как минимум, серебряные яйца. О чем речь? О том, что ТЭ плотно вошла в общественную «ткань», массы людей и органы власти (особенно городские муниципалитеты) привыкли жить именно в такой ситуации, которая воспринимается как вполне легитимная и устраивает с некоторыми оговорками всех. Поэтому неадекватные для столь запущенной ситуации меры могут быть саботированы и самим бизнесом, и неявно муниципалитетами, и контрольно-надзорными органами. Саботаж бизнеса может выразиться в формуле «пошли вы?!» и в изобретении новых видов ухода в тень или вообще в уходе из региона. Причина? Копившееся десятилетиями недоверие к любым мерам властей.

Приведу пример. Автор вместе с активом Ассоциации экспертов и НКО «Единство и развитие» организовал встречу с обувщиками Дагестана осенью 2016 г. в рамках приоритетных проектов «Обеление» экономики» и «Точки роста…». А наши обувщики, по разным оценкам, занимают 20-30% рыночной ниши российского производства; объемы производства – несколько млрд руб., причем более 90% в тени. Вот где можно и нужно развивать государственно-частное партнерство. Но не тут-то было. Когда они узнали, что для входа в здание Правительства нужны паспорта, около 30% отказались прийти, как мне объяснил президент Торгово-промышленной палаты (ТПП) РД Бадрутдин Магомедов.

А к чему свелся наш почти 3-часовой разговор (а пришли около 20 чел.), помимо недоверия к государству как главного фактора функционирования в тени? Во-первых, они бы рады выйти из тени, но сразу, как коршуны, на них набрасываются контрольно-надзорные органы и «шерстят», начиная от пожарников и потребнадзора и кончая полицейскими и прочими. Когда поднимаешь эту тему с этими самыми контрольно-надзорными органами, они ссылаются на закон. В самом деле, если ты вышел из тени, то сразу подпадаешь под требования о соблюдении многочисленных инструкций и положений, выполнение которых зачастую ведет к разорению бизнеса. Соблюдения закона требуют «здесь и сейчас», а нужны время и деньги, чтобы исправить ситуацию без ущерба для бизнеса. Это и конфликт формально понимаемого закона с интересами развития бизнеса, и в неявной форме конфликт эгоистического интереса проверяющих со здравым смыслом с точки зрения бизнеса.

Во-вторых, если даже контрольно-надзорные органы проявят понимание и благородство, всё равно на обувном рынке страны (в своей нише) мы неизбежно проиграем своим главным конкурентам – армянским (заграничным) обувщикам, если выйдем из тени. Это по их аргументации. Почему? Да потому, что там государство вот-вот начнет помогать своим обувщикам и налаживать государственно-частное партнерство. В Ереване поставили стратегическую цель: закрепиться на российском рынке обуви и расширять свою нишу. А что нам обещает руководство республики? Тут я понял, что нам нечем крыть, и это серьезный аргумент. При этом мы опускаем другой фактор вроде серьезной «крыши», которая не допустит «обеления» части обув­ной отрасли, потому что так выгодно «патрону» и его клиентеле. В общем, плохие привычки со временем превращаются в обычаи, и нечего тут удивляться нашим проблемам. Но если подойти серьезно, то и тут можно выработать «формулу», устраивающую и государство, и обувщиков, и контрольно-надзорные органы.

Такие же встречи были организованы со строителями (Ассоциация СРО «Гильдия строителей СКФО», президент Али Шахбанов), транспортниками (Независимый профсоюз водителей и предпринимателей, председатель Исалмагомед Набиев), с активом предпринимателей (ТПП РД, Дагестанский союз предпринимателей и промышленников). И с теми же результатами.

Выводы. Все эти многочисленные встречи и круглые столы показали следующее: в каждой отрасли или подотрасли – своя модель бегства экономики в тень. Есть что-то общее, но гораздо больше специфического. Для обувщиков – одна модель, ювелирной промышленности – другая, деревообработки – третья, оптово-розничной торговли – четвертая и т. д. И прежде чем бороться с ТЭ в разных отраслях, надо ясно представить модель (системную картину) воспроизводства этой проблемы в каждой из них, чтобы выработать адекватные меры. Адекватные не только с точки зрения пополнения бюджетов разных уровней налогами и другими сборами (это сиюминутная, тактическая задача), а прежде всего с точки зрения развития малого и среднего предпринимательства и налаживания государственно-частного и муниципально-частного партнерств. А это уже задачи стратегического уровня. Тут нужны в каждом отдельном случае (в отрасли, подотрасли) новые многосторонние общественные договоры, сторонами которых выступают правительство республики, контрольно-надзорные органы (преимущественно территориальные управления федеральных структур), муниципальные органы власти, субъекты предпринимательства и НКО, представляющие интересы предпринимателей.

Если принимается такая постановка проблемы, то крайне важно изменить методику анализа данных в республиканском статуправлении. Как минимум необходимо перенять опыт Ставропольского края, где по каждой отрасли и подотрасли ежегодно мониторится ситуация со сборами налогов и неналоговых поступлений. Ничего подобного нет в нашей республиканской системе статучета.

Далее необходимо выбрать значения индикаторов риска (по каждой отрасли и подотрасли или ключевым из них), понижение (или повышение) относительно которых должно рассматриваться как угроза экономической безопасности именно по данной отрасли или подотрасли. В принципе можно вычислить методами статистического анализа и интегральный показатель экономической безопасности региона в целом.

И, наконец, очень важный момент. Параллельно надо решать задачу и развития (поощрения льготами, налоговыми «каникулами», грантами и т.д.) предпринимательства, чтобы, как мы уже отмечали выше, не загубить его окончательно в процессе вывода из тени. Не «сидят» же наши фермеры в тени, потому что верят и надеются на помощь государства. Горький опыт в Дагестане уже имеется, когда, решая одну частную задачу, создали новую проблему. Автор имеет в виду налоги на транспорт (когда наши автомобилисты массово стали регистрировать свой транспорт в соседних регионах) и на недвижимость, когда кадастровая стоимость нередко превышала рыночную. Это тот случай, когда чиновники в ежедневной суете забыли о науке (моделирования и прогноза), не советуются с самим бизнесом и т. д. В любом случае и для бизнеса с НКО, которые представляют их интересы, и для разных органов власти должно быть очевидно: чтобы поменять ситуацию в республике, надо поменяться самим. Наступило время «мягкой» (бескровной) революции в ценностях и социальных установках. И чем быстрее мы поймем масштаб проблем и задач, тем лучше.