Сулак – свидетель

— Не понял, — не сразу врубился я.

— А что тут понимать? Главный инженер, которого вы требуете, занят на важном совещании. Предлагаю вам в провожатые другого специалиста. Кстати, члена парткома. Так что с идеологической стороны все будет в порядке.

— Да не нужна мне идеологическая чистота, — упираюсь я. – Меня, вернее, нас, — показываю на кинооператора с осветителем, — интересует проблема двухрядного расположения гидроагрегатов в здании ГЭС. Четыре же в один ряд не умещаются?

— Не умещаются, — соглашается собеседник. — Ущелье тесное, нужно располагать их в шахматном порядке или друг за другом. Что мы и делаем. А вот вам, судя по всему, полезно было бы на сегодняшнем совещании  побывать, — вдруг смягчается он.

Так я оказываюсь в кабинете главного инженера, где в режиме мозговой атаки обсуждается вопрос, казалось бы, далекий не то что от реализации, но даже от возникновения — речь о судьбе водохранилища Чиркейской ГЭС, которое в ту пору только — только  набиралось. Число участников — человек 25-30. Все озабочены, все что-то предлагают и у всех, судя по всему, перед глазами одна картина: тощая речка в камышах – это все, что осталось от водохранилища Чирюртовской ГЭС (именно Чирюртовской, не Чиркейской). А чуть ли не до горизонта взору открывалось пространство, покрытое камышом и смесью песка и ила.

В течение часа (до конца совещания) не раз звучали обвинения в адрес неведомого мне начальства, забывшего лет 30 назад поставить на водохранилище парочку земснарядов,  которые с таким потоком наносов без особого труда справились бы. И сейчас не пришлось бы решать проблему, где брать воду для Чирюртовской станции, фактически лишившейся своего водохранилища.

Выступления на совещании настолько горячи и убедительны, что начинает казаться: все! Наступает конец одной из первых дагестанских ГЭС на Сулаке, и единственное спасение каскада – скорейшее завершение строительства Чиркейской (именно Чиркейской, а не Чирюртовской). Она станет гигантским отстойником для мутной сулакской воды, несущей огромное количество взвешенных частиц, и не допустит повторения судьбы Чирюртовской ГЭС, оставшейся фактически без воды. Как сказал на совещании один из его участников,  «запрудившая сама себя», и нам, людям, пора вмешаться. Уже потом, когда мы остались с главным инженером вдвоем, я спросил, на сколько лет хватит емкости водохранилища Чиркейской ГЭС, прежде чем оно зарастет камышом? Мой собеседник задумался и сказал: «Да лет на 50-60 хватит».

— А что потом?

— За это время что-нибудь придумаем, — успокоил меня инженер и предложил пообедать в рабочей столовой, приглашать в которую гостей было совсем даже не стыдно.

Рабочее колесо турбины – это круглая 30-35-тонная отливка специальной стали, воспринимающая напор горизонтального или вертикального потока воды и превращающая этот напор во вращение генератора. Совершенно необходимая механическая часть электрической машины. Так как скорости и давления здесь огромные, надежность требуется 100-процентная. Вот почему колесо – монолит  и ему нужна особая сталь и минимальные допуски при монтаже. Но прежде чем наступит этот радостный и интересный переход в жизни строительства, связанный с испытаниями и пуском отдельных узлов и систем ГЭС, этапной становится доставка на монтажную площадку этого самого рабочего колеса в Дагестан из Харькова, со знаменитого завода электротехнического оборудования. Сейчас  из-за конфликта с Украиной это  невозможно, а 20-30 лет назад харьковские турбины работали чуть ли не на половине строящихся в Союзе ГЭС, в том числе и в Чиркее. На смену украинским пришли гидроагрегаты из Петербурга, с Урала, заграничные, наконец. Но при выборе партнера нелишним бывает учесть расстояние между заводом-изготовителем и предприятием-строителем ГЭС. Обычно доставка на монтажную площадку такого негабаритного и тяжелого груза превращается в сложную и дорогую транспортно-монтажную операцию. Известно, что путь одного из подобных «изделий» питерской «Электросилы» на одну из сибирских  рек занял несколько месяцев, а часть пути пролегала по Северному Ледовитому океану до устья этой реки. Ее встречное течение добавило сложностей, но другого пути и способа решения проблемы не было.

Перед строителями Чиркейской ГЭС задача стояла попроще – нужно было преодолеть 30 километров, разделяющих Кизилюрт (железнодорожную станцию) и монтажную площадку в Чиркее, по сравнительно горизонтальному пути – предгорному району Дагестана.

Уровень горизонтальности пути имел решающее значение для благополучного исхода предприятия. Чтобы обошлось без неожиданностей, все сложные участки дороги были спрямлены, а мосты проверены и  усилены. А не ускорился на спуске и не забуксовал не подъеме на «КаМАз», и не «Урал», и не их сочетание. Это был ракетный тягач на гражданской работе, и все, что полагалось ему сделать, он сделал: со скоростью 5 км/час доставил нестандартный 30-тонный груз  по назначению, открыл гидростроителям фронт работ по сооружению здания ГЭС и монтажу первой турбины. На одном из боков колеса красовался лозунг «Даешь 1-й агрегат!», переносящий нас во времена ударников и пятилеток.

Митинг после завершения операции был коротким и горячим. Все радовались и понимали, что сделан большой шаг к цели по названию «Пуск первого агрегата», до которого оставалось еще два года.

Но, как заметили присутствующие на торжестве журналисты, люди по своим рабочим местам почему-то не расходились. Оказалось, что ждали не банкета и не премии — всем было интересно увидеть, как тягач будет выбираться из ущелья. Ведь он после разгрузки упирался «носом» в бетонную стену, а для того, чтобы развернуться, места просто не было. Оказалось, что автогигант необычайно подвижен! После того, как взревел двигатель, все четыре пары колес повернулись в одну сторону, и тягачу для   разворота понадобилось места меньше, чем «Жигулям». Вся стройка зааплодировала, потому что здесь знали цену профессионализму и умели ценить хорошую технику.