«Это моя родина»

Боль и страдания, трудности пережитого ложатся на плечи родных и близких.  Я всегда думала о том, что это неправильно, что общество должно знать о судьбе каждого пострадавшего  и не быть безучастным к ним. Поэтому, когда мне сегодня позвонил знакомый, чтобы рассказать о судьбе одного из них, я поехала вместе с ним домой к этому человеку.

Живой, жизнерадостный, боец по судьбе и характеру, волевой, сильный… Если не думать о том, вопреки чему улыбается Вячеслав, я бы с легкостью дописала: «смеющийся». Он не просит, не жалуется, он борется за жизнь так, что можно только преклоняться перед духом, мужеством  и волей этого человека.   Он из   тех, с кем можно идти в разведку. Из поколения Мересьевых, хотя наш современник.  У его двух сыновей есть отец, которым можно гордиться. А у него самого есть друзья, которые не оставили его в беде. Его одноклассники,  благодаря которым  я узнала сегодня  о Вячеславе Куркине. Он хотел сказать «спасибо» всем, кто помог и был рядом. А я хочу, чтобы все узнали, что пришлось ему преодолеть, чтобы выжить.  Он не хотел никого ни о чем просить, а  я прошу.  Прошу, потому что он еще борется за свою жизнь, и мы не имеем права быть в стороне. Потому что жертвой террористов, желающих уничтожить республику, может оказаться каждый.  Я прошу правительство и президента оказать ему помощь. И не сомневаюсь, что помогут. Главное, чтобы узнали. Напомню новостную хронику.

20 мая этого года в Махачкале произошел террористический акт. 4 человека погибли и 44 были ранены двойным взрывом. МВД Дагестана выложило список погибших и раненых. Погибшие: Рустам Гасаналиев. Ватерхан Болатов. Александр Нагибин. Зайнула Алиханов, сержант 1-го полка ППСП Управления МВД России по г. Махачкале. Раненые: 9 человек находятся в клинической больнице Дагестана: Курбанов Якуб Курбанович, 1971 г.р. — состояние средней тяжести. Асельдарова ГаджиВагаб, 1982 г.р. Завудинов Арслан, 49 лет. Насирбекова Чумайсат Мангомеднабиевна, 1988 г.р. Магометан Руслан. Гаджиев Магомедиаби Габибудаевич, 1977 г.р. Шарипов Малик Шарипович, 1983 г.р. Исабагандов Магамедгаджи (судебный пристав). Бабаев Эмир Дашдемирович, 48 лет (сотрудник ФСБ). 2 человека находятся во 2-й больнице: Гаджимурад Магомедов, Магомед Умаханов. 20 человек находятся в травматологическом центре Дагестана: Дайгбеков Магомед Набихулаевич, 1979 г.р. Керимов Расол Рашидович, 1987 г.р. Шахмалов Даджаб Шахмалович, 1981 г.р. Керимов Магомед Рашидович, 1983 г.р. Бухсаев Низар Минабедзинович, 1984 г.р. Баталов Султан Паникиевич, 1981 г.р. Яхяев Магомед Яхяевич, 1952 г.р. Идиев Ахмед Зайнудинович, 1968 г.р. Абдурахманова Фатимат Ибрагимовна, 1996 г. Норудинов Шамиль Норудинович, 1989 г.р. Мирзаев Махач Абдусаламович, 1978 г.р. Шахбанов Ризван Маликович. Рамазанов Ражаб Абдурагимович, 1978 г.р. Курбанов Мурат Курбанович, 1989 г.р. Болатов Ватерхан Эмирбулатович, 1971 г.р. Гасаналиев Рустам Гасанович, 35 лет. Амов Дебир Ахмедович, 1975 г.р. Нагидин Александр Юрьевич, 30 лет. Иссибеков Расим Назирович, 1981 г.р. Куркин Вячеслав Георгиевич, 45 лет. Один ребенок находится в детской больнице – Шуайнат Насирбекова, 3 года.

Кажется, что бумага раскаляется, когда перечисляешь эти имена. А что пережито ими? И как жить им дальше?  Я расскажу об одном человеке из этого списка. Куркин Вячеслав Георгиевич. 1968 г. р.  Родился в Махачкале, закончил школу №38. Выпускник юридического факультета ДГУ. Закончил Краснокутское летное училище гражданской авиации. Прошел Афганистан  и Чернобыль. В тот день он шел в службу судебных приставов за справкой. Когда раздался взрыв, автоматически сработал афганский опыт. Он знал, что самую большую опасность  несет взрывная волна. Откатную волну он принимал спиной, падая, пытался удержаться и одновременно из последних сил пытался снять брюки и ремень. «Чувствую, нога падает, мясо сдувает. Осколком разворотило руку. Головой снимал ремень, чтобы затянуть бедренную артерию.  В бедренную часть вошла амортизационная  стойка от машины. Арматура торчит передо мной.  Стал на себя подтягивать ногу. Увидел, что телефон лежит в траве и изо всех сил попытался подползти к нему. Почти в бессознательном состоянии повторял: «Я Куркин. Мне 45 лет. Первая группа крови».  Позади меня лежал труп. Вокруг валялись люди. Кто  мог, поднимались и уезжали на машинах, не ожидая помощи.  Машин скорой помощи, носилок долго не было.  Мимо проходил мужчина и давал всем команды, проверял, кто жив, кто нет.  Я поймал его за брюки. Он пытался вырваться, но я сказал ему: «Не уходи. Спасай меня, тот уже мертв». Наверное, он был командир, потому что не каждый смог бы подогнать машину инкассаторов. Я найду его и поблагодарю обязательно».

Если бы не воля самого Вячеслава, вряд ли он остался бы жить, вряд ли он смог сохранить почти оторванную ногу. По сути, он командовал своим спасением, а сколько раз он себя спас, считайте сами. «Когда меня надо было перенести в машину, я увидел их лица. И сказал : «Не бойтесь – ногу свою я буду тащить сам». Город был накрыт пробками.  Когда приехали в  первую городскую больницу, работник ГАИ не давал меня «выгружать». Мол, мест нет, езжайте в другую больницу.  Я высказал ему все, что говорят мужики в таких случаях. Меня никак не могли вынуть из машины, потом нашли тряпичные носилки и внесли на первый этаж  больницы.   Ко мне подошел молодой врач и вдруг стал пытаться вытащить трубу из моей ноги, раскачивая ее во все стороны. Я кричу: «Что же ты делаешь?! Я же умру от болевого шока!».  Он остановился. Дали команду везти наверх. Там тоже много раненых.  На столе лежали два трупа.  Когда меня стали укладывать в сторону, я закричал: «Спасайте меня, я еще жив!».  Заставил убрать труп со стола и уложить меня на это место…Ночью нас всех навестил министр здравоохранения Танка Ибрагимов. Он подходил ко всем, выяснил состояние каждого. Думаю, что благодаря ему вызвали самолет МЧС, и моя жизнь была спасена…Очень надеюсь, что он изменит ситуацию со здравоохранением в республике».

Отдельно надо бы сказать о нашей медицине, о травматологии, прежде всего во имя будущих, не приведи Господи, жертв терактов.  Есть у нас среди врачей асы, поклон им низкий. Но  в целом это не люди, которые спасут Дагестан, такое горькое убеждение вынес Вячеслав. «Не могу забыть одного травматолога, который ходил между ранеными и не мог склонить спину  хотя бы над одним. Все, что он говорил: «Выведите посторонних». У меня был гемоглобин 90, а они ждали, пока упадет до 50, чтобы принять решение об ампутации ноги.  От минно-взрывных травм образуются лохмотья.  В больнице мне стали зашивать рану, не обработав и не очистив от грязи.  Они, наверное, не злые люди. Просто по — другому не умеют. Залили штукатуркой, загипсовали так, что потом в Москве врачи столько времени потратили, гипс разрывая. Когда зашивали плечо, нечаянно пришили бинт.  В Москве врачи боялись его удалять, чтобы швы не расползлись…. Один врач, спасибо ему, мне сказал: просись в Москву, спасай руку. Никто не думал, что ногу можно спасти. Это сейчас  рука такая… красивая..  А тогда — 10 недель в спицах. Когда мне кровь брали, не могли понять, куда ватку прикладывать — вся рука в дырах».

В ЦИТО (Центральный институт   травматологии ортопедии)  15 дней он был между жизнью и смертью. Пять с половиной часов шла операция, работали одновременно три бригады. Одна бригада шила плечо, вторая — кисти. Третья — чистила ногу. Врачи поражались, как он выжил. Пришел  в себя на седьмой день  и первое, что сказал: «Надо бороться».  Пройдено в лучшем случае 70 % лечения, впереди еще годы, минимум — два года, пока появится надежда встать на ноги.  Кто будет все это время содержать семью, а самое главное оплачивать дорогое лечение?  У Вячеслава двое сыновей. Одному 10 лет, другой — студент. Супруга Надежда — один из лучших специалистов-врачей  инфекционного профиля в республике. Она вынуждена уйти с работы, чтобы ухаживать за мужем. Жаль, что больные лишаются такого врача. Но неужели в этот трудный час никто больше не поможет Вячеславу? И слова благодарности, и горькие слова недоумения – все они рождены реальностью.

«Великая моя благодарность  мос­ковским врачам. Какие они умные! И им совершенно наплевать на твои деньги, где ты работаешь. На мое лечение Москва потратила больше двух миллионов рублей. Меня привезли туда  голого.  Спасибо одноклассникам — собрали мне деньги на карточку. Говорили, что мэрия поможет деньгами, поможет правительство республики.  Оно выделило  100 тысяч рублей, на этом все закончилось.  Таких, как я, много.  Разве государство не должно обеспечить мне  достойную жизнь. Почему МЧС в Дагестане может мне выделить как пострадавшему в теракте  не более 400  тысяч, а если в Москве взорвут — дадут более двух миллионов?  Я  добровольцем ушел в Афганистан и служил там два года. Служил России, а Дагестан —  не Россия? Жизнь и здоровье здесь стоят дешевле?   Я пишу сейчас письмо Д.А.Медведеву. Надя ходила в МЧС.  Там должны собрать данные в течение месяца и направить в Москву для получения выплат. Если они не успеют в течение месяца подготовить документы,  Москва ничего не заплатит. Почему я должен  отвечать за них? Когда мы звонили в Махачкалу с просьбой выделить деньги, нам говорили, что это возможно после представления заключения эксперта.  Если в ЦИТО вызвать частного эксперта, это будет стоить 86 тысяч рублей. Как быть, как найти деньги и уложиться в сроки? Расходов много, а внимания…».

Вячеслав особенно благодарен афганцам, Общероссийской общественной организации инвалидов войны Афганистана, председателю организации Чепурному Андрею Геннадиевичу, который организовал  пятнадцатидневный реабилитационный курс  в санатории «Русь». Туда очень трудно попасть, особенно летом. А когда в день отъезда  у Славы обнаружился тромб, он нашел возможность продлить его лечение.  Спасибо депутату Народного Собрания РД Магомедову Гамзату, который помог выйти на московских юристов, на Демидиева Арсена.  Туда очень трудно попасть, особенно летом. Спасибо депутату Государственной Думы Францу Клинцевичу, который навещал его в больнице, а 14 июля в «Парламентском часе» на канале «Вести – 24»  при его помощи прошел телерепортаж о пострадавшем. У Вячеслава есть большая надежда на помощь президента: «Ф.Клинцевич  говорил мне, что Рамазан  Абдулатипов – его друг, он расскажет ему обо мне.  Высоко отзывался о его человеческих качествах. Обнадеживал, что мне помогут».

Требуются годы и годы лечения. Трудно человеку, привыкшему надеяться только на себя,  смириться с инвалидным креслом, еще горше знать, что уже не можешь сам обеспечивать себя и свою семью. Его пенсия – семь тысяч рублей. Во время службы в Афганистане он был тяжело контужен. Когда его привезли в госпиталь в Кабуле и он увидел людей без рук и ног, умирающих, тяжело раненных, он… съел свое направление и ушел. Стыдно было лечиться с теми, кто в таком тяжелом положении. Старался не обращаться к врачам, не лечился, не собирал медицинские бумаги, не обращался за социальными выплатами как афганец и чернобылец. Как оказался в Чернобыле? Служил в воинской части 64324 и был отправлен на погрузку свинца в самолеты.  После Чернобыля поставили диагноз «аутоиммунный тероидит», не функционирует щитовидная железа, потом появилась мерцательная аритмия.  Сейчас у Вячеслава нога короче на пять сантиметров. На ноге два аппарата:  аппарат Илизарова и  Пичхадзе, и так будет до весны.  Если все будет нормально, потребуется еще год лечения для удлинения ноги.    Ему нужна помощь в установлении воинской пенсии, для этого надо бы приравнять увечье к воинской травме. Нужна  материальная помощь, потому что еще необходимо полтора года лечения и более года  последующей реабилитации. «Более двух с половиной лет я не смогу зарабатывать на жизнь.  Вот такие у меня обыкновенные проблемы простого человека.  Мой девиз: молчать я буду, когда умру. Молчать – это для меня не смеяться. Мои руки  были все в мозолях,  они сейчас беленькие, и надо этими руками  помогать детям. Одному – 10 лет, другой — студент… Когда в 1995 году парализовало отца и мать, я посвятил себя полностью уходу за родителями.  Мне предлагали высокие звания и должности, еще бы, такие выигрышные данные: участник войны, русский, юрист. Но я считал бы себя предателем, если бы сделал другой выбор. Мой отец родился  22 июня 1941 года в Дагестане. Я родился в том же роддоме на Батырая, и мои сыновья здесь родились.  Я дагестанец.  И если даже меня отсюда будут выгонять, я буду последним русским, уходящим отсюда.  Здесь похоронены мои родители, это моя родина».