Проводы на встречу

Мне кажется, Варум пела именно про такой дворик в своем «Городке». Типичный дворик, где впритык стоят одноэтажные домики с удобствами во дворе. Когда-то в начале ХХ века это были подсобные постройки, потом сменилась власть, и туда стали селить людей. Кому-то дали комнату, кому две. Там не было канализации, не было водопровода, но люди были рады и этому. Со временем провели все удобства, но рудименты остались во дворе.

В этих двориках все делалось сообща: если радость, то столы накрывались большие, общие, так и праздновали. Если горе, то весь двор не оставался в стороне. Если разгорался скандал или драка затевалась, то соседи не стеснялись, вкладывали свою лепту: кто-то разнимал, кто-то подкидывал новые провокационные факты, а кто-то просто молча наблюдал. Но в душе очень сильно переживал за пострадавшую сторону. Как правило, происходило все вечером. Наутро, как обычно, во дворе стояла тишина, зализывал раны кот, которому досталось не меньше, чем всем конфликтующим. Все соседи были максимально вежливыми, старались не вспоминать, что было накануне. До следующего конфликта.

Наступили 1990-е. Они действительно были лихими, это было время безысходности, но и время великих возможностей, великих надежд и великих провалов. Это было время поступков. Каждый запомнил тот период по-своему. Я очень рад, что в моей жизни были 90-е – обрел настоящих друзей.

Давид, парень 22 лет, студент, закончил учебу. Впереди, казалось бы, все возможности… А через месяц во двор входит почтальон. Что-то напомнило немую сцену из «Ревизора»: все уже забыли, что в этой стране есть такая служба и что вообще письма разносят. Почтальон был возбужден, письмо было необычным, похоже, что из США. Давид долго не мог понять, что происходит. В послании говорилось, что Давид выиграл грин-карту и может въехать в США на постоянное жительство.

Это было неожиданно, ведь он забыл об отправленной анкете практически сразу, как ее послал. С одной стороны очень хотелось ехать. Будущего для себя он не видел после неудачного бизнеса, применения найти себе не мог. Родители были против, но помог самый главный аргумент – в Нью-Йорке живет дядя. Начался самый сумбурный и непредсказуемый период – подготовка к отъезду. Нужно было собрать справки из ЖЭКа, военкомата, поликлиники и т.д. и т.п.

Все, кто куда-то переезжал из такого дворика, знают, что такое проводы. Весь двор подключался к процессу, говорились тосты как под копирку, желалось много денег, здоровья, удачи… Если жену, то одну, если детей, то много, самое главное – не забывать родной двор.

Поскольку уезжал Давид в Америку, то ему припомнили весь репертуар Токарева, Успенской и Шуфутинского. Рассказали, что легко потеряться среди небоскребов, но он совсем немаленький, за ним весь Дагестан! Напутствовали, чтобы всегда оставался честным человеком и не позорил двор, высоко нес знамя родной дербентской улицы.

Все, кто жил в таких дворах, знает, что в каждом из них есть своя достопримечательность. Во дворе Давида ею был вор-рецидивист Костя по кличке Свистун. За свои неполные 45 лет Костя на воле прожил только детство. И тут совпало так, что, отсидев очередной срок, Свистун вернулся домой именно тогда, когда Давида отправляли в Штаты.

В своеобразный «вечный путь» Давида уже пытались проводить неделю назад, когда парень с таким же именем, но с соседней улицы утонул, празднуя окончание университета. И что такое для слухов 130 км – расстояние от Махачкалы до Дербента. Сокурсники Давида, недолго думая, арендовали маршрутку и поехали выразить соболезнования семье «усопшего». Немая сцена оказалась покруче сцены с почтальоном. Когда небольшая толпа скорбящих молодых людей в черном вползла во двор, Давид менял разбитое стекло – следствие очередных выяснений отношений прошлым вечером. По одну сторону двора стояли обалдевшие однокурсники, черный платок медленно сползал с головы, а в другом конце стоял не менее ошарашенный Давид.

Тишину нарушил сокурсник Русик, который выдавил из себя:

– Ты даже умереть по-человечески не можешь!

– А чё ты ругаешься? Не могли сказать, что в Дербент едете, я бы вас встретил, – ответил Давид.

Тут-то и началось грандиозное застолье. Как только Свистун нарисовался во дворе, тосты стихли, все как-то замялись. Вновь прибывший поднял стопку, выпил, не чокаясь, и жестом дал знать, чтобы не тушевались, что все нормально. После нескольких рюмок Свистун подозвал к себе Давида и тихо начал говорить: «Короче, пацан, ты там не делай глупостей, посмотри на меня, много сделал ошибок. У меня есть старший брат, он давно уехал в Америку. Мы как-то потерялись в этом мире. Будешь в Нью-Йорке, увидишь его, передай привет. Его Рафиком зовут». Давид, как бы извиняясь, попытался объяснить Свистуну, что по результатам последней переписи населения в Нью-Йорке проживает где-то 15 миллионов человек, и только 300 тысяч из них говорят по-русски. Вероятность того, что он встретит брата Свистуна, который не знает ни адреса, ни телефона брата, приближается к нулю. На что Свистун сказал: «Не грузи, брат, а пообещай, что сделаешь». Ну, на что не пойдешь ради соседа, тем более что видишь его второй раз в жизни. «Конечно, передам, – пообещал Давид. – Как приеду, сразу найду его».

… Самолет компании «Дельта», летящий рейсом Москва – Нью-Йорк, совершил посадку в аэропорту имени Кеннеди. После долгих эмиграционных процедур Давид вышел в зал ожидания. Всех прилетевших быстро разобрали встречающие. Посредине пустого зала остался один Давид с тележкой, в которой лежал маленький чемодан. Это все, что было у него для нового старта. Дядя Изя нарисовался через час весь взмыленный. Он был в своем репертуаре, перепутал не только терминал, но и рейс, и аэропорт. Наверное, он совершил мировой рекорд, добравшись через нью-йоркские пробки из одного аэропорта в другой всего за час.

Эмиграция протекала вяло, все происходило как-то очень медленно. А если быть честным, не происходило ничего. Все вокруг было дружелюбным, но еще чужим. Шел медленный процесс адаптации. Давид ходил на курсы английского языка. Были какие-то подработки, случайные знакомства. Благо, тут родственники и большая община евреев, представителей разных народностей. Одни говорили только по-русски, другие только по-грузински, выходцы из средней Азии – на своем диалекте, горские евреи – на своем. Но все они здесь были русскими.

Выяснилось, что тут даже есть своя лига КВН. Давид болел КВНом давно и до последнего играл в эту замечательную игру. Ему удалось познакомиться с единомышленниками и очень скоро сколотить свою команду.

В декабре 1999-го весь мир готовился к наступлению нового тысячелетия. В новогоднюю ночь Давид присоединился к КВНщикам Нью-Йорка. Собралось человек сто, весело праздновали, гуляли до утра. Часов в 5 начали расходиться по домам. Давид вызвал такси. Через минут 20 подъехал разбитый «Форд». «Эта машина старше меня, наверное», – подумал полупьяный и полусонный Давид и плюхнулся на заднее сидение.

– Where to? – спросил водитель.

– I’m going to Bensonhurst, please, take Battery tunnel, I’ll pay a toll.

– Yes, Sir, – ответил таксист. И продолжил по-русски, с очень знакомым акцентом: «Молокосос, он меня еще будет учить, как ехать». Давид почти протрезвел и обиженно сказал:

– Я вообще-то по-русски очень хорошо говорю.

– Извини, брат, я думал, очередной турист. Новогодняя ночь, устал.

Давид протянул руку, представился.

– Рафик, – ответил таксист.

– Откуда вы приехали сюда?

– Знаешь маленький город на юге Дагестана?

– Сдается мне, мы земляки.

– Я из Дербента, самый древний город в мире, ему 5 тысяч лет. Давно я там не был.

И тут Давид вспомнил про обещание, данное Свистуну: «Индийское кино получается, ведь его брата так и звали – Рафик», – подумал Давид и, не веря в такие совпадения, спросил:

– А у вас кто-то остался в Дербенте?

– Эээ, я даже и не знаю. Был у меня брат. По тюрьмам жизнь его таскает. Костя Свистун. Может, слышал?

– Рафик, вы только не смейтесь, но он меня просил передать вам привет.

– Брат, так шутить нехорошо.

– Да, нет, я серьезно.

Давид подробно рассказал, в каком дворе жил, как выглядел Свистун.

– Ну, вот и приехали, – сказал восторженный Рафик после долгой беседы.

– Сдачи не надо, – сказал Давид, протягивая $100.

– Ты меня обидеть хочЭшь?! – возмутился Рафик.

– Нее, так не пойдет. Вместо того чтобы дома с семьей быть, вы работаете сегодня ночью, это ваш бизнес, я от чистого сердца. Возьмите.

– Никакие деньги мне не заменят твой привет от брата, я ему утром буду звонить. Спасибо за номер его телефона. А деньги забери, ты меня реально обидишь.