Пусть память живет

Почему же Олегу Владимировичу не присвоили высокое звание Героя и на каких именных самолётах он летал, бывший боевой летчик и чемпион СССР по высшему пилотажу поведал мне при первой встрече ещё в 1998 году. Моё предложение написать о нем большую статью не сильно удивило пожилого, но еще очень крепкого мужчину. Забегая вперёд, скажу, что родившийся материал после публикации тогда в одном из популярных дагестанских еженедельников очень понравился ветерану. Он признался, что о нем уже писали журналисты федеральных изданий, но такого точного следования его словам ему видеть не приходилось.

Главным украшением и достоянием скромной квартиры летчика-ветерана была точная копия-модель одного из лучших истребителей Второй мировой войны, советского Як-9, на котором он воевал. С этого самолёта и начался его рассказ о жизни в довоенной Махачкале, о войне, о победных воздушных боях, о высшем пилотаже.

Мне, хорошо знакомому с детства с книгами об авиации и самолетах, было интересно узнать о некоторых открывшихся для меня обстоятельствах. Ну вот не писали в советской художественной литературе, что за каждый сбитый летательный аппарат врага платили деньги. За истребитель – 1500 рублей, за бомбардировщик – 2000. За 30 боевых вылетов – 3000 рублей. Однажды за месяц старший лейтенант Архиреев получил аж 18 тысяч. Кстати, хлеб тогда стоил 500 рублей, поллитра водки – тоже. Но деньги на фронте были не нужны, поэтому он их отсылал домой, в Махачкалу.

Но это было потом, а сначала… Олег Архиреев рассказал, что учился в уже известной средней школе № 13, горячим парнем был, несправедливости не терпел. Подраться любил, был непременным участником, как это принято было в те годы, боев «улица на улицу». Из озорства пошел в только что образованный, расположившийся между Махачкалой и Каспийском, аэроклуб и полюбил лётное дело навсегда. Кстати, курсантами там и товарищами были будущие Герои Советского союза Александр Ситковский, Владимир Громаковский, Леонид Гальченко, Юсуп Акаев, Владимир Бараненко.

Выпускников Махачкалинского аэроклуба с удовольствием брали в летные училища страны, поэтому и Архиреева в числе других незадолго до июня 1941 года приняли в Армавирское училище летчиков-истребителей. Когда началась Великая Отечественная война, выпуск пришлось ускорить, но ему помогла первоначальная отличная летная подготовка.

На Ленинградском фронте в день приходилось делать по 5–7 боевых вылетов. Это было настолько физически тяжело, что к концу дня обессилевшего летчика приходилось вытаскивать из кабины – сам он вылезти и идти уже не мог.

В середине войны летчик, имевший на счету чуть меньше десятка сбитых немецких самолетов, после очередного боевого вылета узнал, что полковой врач бросил тяжелораненого летчика, с трудом дотянувшего до своего аэродрома, умирать в самолете, мол, «все равно помрет».
Характер и воспитание дали о себе знать. «Я такого не потерпел. Мы с товарищами бросились искать этого врача-негодяя, нашли и сильно побили, а потом застрелили. Может, это сделал и я. Хотя следователь Особого отдела тогда и сказал, что мы в принципе правильно поступили, тем не менее самосуд и на войне тоже преступление. Ранее представленные документы на присвоение мне боевого ордена были отозваны. Сбитые 10 самолетов врага давали безоговорочное право быть Героем Советского союза. Речь о присвоении звания заходила и после войны, но всегда всплывал тот случай с врачом, и документы возвращались обратно», – вспоминал ветеран.

«Однажды в свободной охоте в небе над Ленинградом я встретился в воздухе с истребителем «Фокке-Вульф FW.190». Мы оба пошли в лобовую атаку. В таком бою выигрывает тот, у кого нервы покрепче. Подставишь спину или бок, будешь расстрелян в упор. Трижды сходились мы в лобовой, и каждый раз одновременно расходились в стороны. И оба не могли попасть друг в друга, хотя лупили из всех пушек и пулеметов. В очередной атаке я развернулся за ним, а он почему-то нет. Ну, я и разнес его в щепки. Я был так взволнован, что забыл про возможность сбить еще одного фашиста, летевшего рядом», – рассказывал Олег Владимирович.

Лётчики фашистской Германии были подготовлены очень хорошо, да и опыт боевых сражений имели большой, начиная ещё с Испании. И наша победа еще раз демонстрирует успех советских Вооруженных сил, сумевших одолеть сильного врага. Рекордное число их воздушных побед объясняется иной системой подсчета. Дело в том, что немецкие истребители были оснащены кино-, фотоаппаратурой.

Появления нашего самолета в перекрестье их прицела было достаточно, чтобы заявить, что он сбит. А вот о сбитом немецком самолете нашим лётчикам нужно было писать рапорт, составлять схему боя, указывать примерное место падения фашиста. Специальная служба проверяла эти сведения, чтобы подтвердить их. Сделать это удавалось не всегда, да к тому же советские летчики за этим не очень гнались. Главное – бить врага, а не заниматься подсчетами.

Десять сбитых самолетов на боевом счету старшего лейтенанта Олега Архиреева из-за инцидента с врачом-негодяем не давали ему права быть Героем Советского союза, но авторитет классного летчика-аса никто оспорить не мог, поэтому он был удостоен чести летать на именных самолетах.

«Однажды мы всем полком прилетели на авиационный завод за новыми Як-9. Смотрю, на площадке среди сотен других стоит самолет с замечательной надписью на борту «Дагестанец». Истребитель был построен на средства дагестанских трудящихся и по их просьбе предназначался для какого-нибудь хорошего летчика. Командир увидел меня у самолета и, заметив мое волнение, сказал: «Земляка встретил? Бери и летай!»

Воевал я на нем в Заполярье, летал по норвежским феордам. Норвегия была нейтральной страной и в войне не участвовала, но на ее территории хозяйничали немецкие фашисты. Местные жители прятали наших сбитых, но оставшихся в живых летчиков, а потом помогали им вернуться на территорию СССР.

Еще был самолет «Вахтанговец», построенный на деньги артистов театра имени Вахтангова. На этом самолете я и прилетел в Берлин. Мне его вручили 22 февраля 1945 года в Москве. В театре я был представлен великим артистам того времени, в том числе Михаилу Жарову, Людмиле Целиковской. Руководитель театра Рубен Симонов тогда мне вручил удостоверение «Почетный вахтанговец», – вспоминал Олег Владимирович.

Приняв участие в воздушном Параде Победы, чести участвовать в котором были удостоены лучшие из лучших, и прослужив еще один год, Олег Архиреев вернулся домой в Махачкалу и отправился в местный аэропорт устраиваться на работу. Спросили, много ли часов налету. Ну какой у истребителя налет! Это у летчиков дальней и транспортной авиации он большой. Не взяли.

А вот в родном аэроклубе бывшего выпускника, а теперь аса и орденоносца приняли с радостью. Вначале работал инструктором, затем командиром летного отряда, начальником летной части.

Часто проводились соревнования по летному мастерству, а затем и высшему пилотажу. В 1950-х годах вместе с Олегом Архиреевым летчики-спортсмены Владимир Мерекин, Юнус Алибеков, Эдик Балаев и другие стали выезжать на чемпионаты южной зоны России по высшему пилотажу. Вскоре дагестанские лётчики стали чемпионами СССР, им были присвоены звания мастеров спорта.

Начальника аэроклуба Касума Нажмутдинова за большие заслуги пригласили в Москву в Центральный аэроклуб и назначили главным тренером сборной команды СССР по высшему пилотажу. С того момента и по сегодняшний день, уже около 50 лет, советские, а теперь российские летчики являются сильнейшими в мире. Вот так отказ руководства махачкалинского аэропорта в 1946 году взять истребителя-аса на работу, готового возить пассажиров в дагестанские горы, судьбоносно повлиял на развитие самолетного спорта в стране.

«Я вот что скажу: годы моей жизни, пришедшиеся на войну, считаю лучшими. Всё послевоенное время я живу воспоминаниями о друзьях и товарищах, погибших или разбившихся на моих глазах, других, оставшихся в живых, но ушедших из жизни из-за полученных на фронте ран. Я собрал о том времени все, что мог. Вот модель самолета Як-9, на котором я летал, вот карта, где показан весь мой боевой путь. Вот список и описание моих воздушных боев. Пусть внуки знают», – заключил беседу Олег Владимирович.

Ветеран Великой Отечественной войны ушел из жизни в октябре 2007 года. Похороны состоялись с воинскими почестями на военном кладбище в родной Махачкале.

Мой рассказ об этом человеке публикуется в республиканских и федеральных СМИ уже не впервые на протяжении около 25 лет. Память о нем не должна угаснуть со временем! Пусть читают о нем и новые молодые патриоты.