Слепой наиб имама Шамиля

До наших дней сохранились могила и зиярат Гази-Магомеда-Эфенди Гуйминского в полузаброшенном селе Гуйми Лакского района, куда в дни мусульманских праздников из окрестных сел стекается народ.
Гази-Магомед родился в семье сельского муллы. В детстве со своими сверстниками обучался у своего отца, затем отец отправил его в соседнее аварское село, что расположено за горой, к своему приятелю кадию, хорошо владеющему арабским языком. Там мальчик научился не только арабскому, но и в совершенстве овладел аварским. Узнав об открытии в Кумухе медресе шейха Джамалутдина, Гази-Магомед с отцом отправились туда. Шейх Джамалутдин принял их приветливо, но посмотрел  на высокого, красивого юношу недоверчиво.
— В моем медресе изучаются науки на арабском языке, осилишь ли ты их? — спросил шейх.
— Я наслышан об этом, достопочтенный шейх, думаю, что осилю, — ответил юноша на арабском языке.
У шейха Джамалутдина обучались юноши из уважаемых семей Кази-Кумухского округа, которые не только изучали науки, но и состязались в сочинении стихов на арабском и тюркском языках, играли на струнных инструментах, исполняли свои сочинения напевом. Гази-Магомед, обладавший красивым голосом, скоро стал душой этой компании и в учебе превзошел сверстников. По окончании медресе шейх Джамалутдин при всех дал высокую оценку уму и способностям Гази-Магомеда и среди своих муталлимов, выделил его одного, чтобы отправить к шейху Магомеду Ярагскому для совершенствования обучения, дал ему свое сопроводительное письмо.
Шейх Магомед Ярагский принял Гази-Магомеда с должным уважением, ибо был уверен в том, что шейх Джамалутдин не пошлет к нему посредственного ученика. Обучаясь у Ярагского, Гази-Магомед познакомился с его приверженцами и с Имамом Шамилем, который изредка посещал шейха. Со временем парню стала нравиться дочь шейха по имени Зайнаб, и они украдкой обменивались взглядами. Когда шейх неожиданно предложил Гази-Магомеду отправиться в Магарамкент и обучать там примечетских детей Корану, парень понял, что шейх заметил его увлечение и отсылает от своей дочери.
Гази-Магомед поехал в Магарамкент, стал обучать детей, ему пришлось исполнять там и обязанности муллы, ибо его предшественник был болен. Но вдалеке от Зайнаб он еще больше скучал по ней. Когда родители стали его звать домой, чтобы женить, он поспешно отправился к шейху Джамалутдину и сказал ему о своей любви и создавшейся непростой ситуации. Шейх Джамалутдин вызвался помочь парню и попросил отправить к нему отца своего, с которым он намеревался поехать к шейху Магомеду Ярагскому.
Шейх Магомед Ярагский обрадовался гостям, но по поводу дочери ответить не торопился. На следующее утро шейх сказал:
— Если судьбе так угодно, чтобы дочь моя стала женой Гази-Магомеда, кто я такой, чтобы противиться воле Аллаха?
Так Гази-Магомед женился на Зайнаб и стал жить с женой в Магарамкенте, где его стали почитать как весьма грамотного муалима.  Вскоре умер отец Гази-Магомеда и ему пришлось вместе с женой вернуться в родное село, чтобы продолжить дело отца.
День ото дня росла популярность молодого арабиста в Кази-Кумухском округе. Он стал почитаемым даже среди взрослых муалимов. Совет шейхов и алимов присвоили ему почетное имя Эфенди и вскоре он получил и сан шейха. К нему стали приходить верующие не только Кази-Кумухского округа, но и со всего Дагестана. В это время в Кази-Кумухском и Кюринском округе действовали жесткие законы Аслан-хана, который старался отгородить свой народ от мюридизма. Но, несмотря на это, имам Шамиль постоянно поддерживал связь с влиятельными людьми Кази-Кумухского округа и старался увеличить там число своих сторонников. Одним из таких его приверженцев был и Гази-Магомед-Эфенди, которого тайно посещали мюриды имама Шамиля.
После смерти Аслан-хана правил ханством его старший сын Нуцал, который, не успев внести какие-нибудь изменения в правление, через год умер. Следующим ханом Кази-Кумухским стал младший сын Аслан-хана, Магомед-Мирза, который не был приверженцем политики отца. Аслан-хан в свое время не допустил, чтобы царские войска прибыли в его ханство,  не разрешил им через свое ханство пройти в Гуниб под предлогом того, что нет пригодных дорог, чтобы войска с обозом смогли бы добраться до Гуниба, разве только горные тропы, что небезопасно. Теперь же Магомед-Мирза-хан решил пропустить царские войска через свое ханство в Гуниб. Народ округа возмутился и главным возмутителем был шейх Гази-Магомед-Эфенди, к которому люди прислушивались и который не скрывал своей симпатии к имаму Шамилю. Рассерженный хан послал за шейхом своих нукеров, и шейх тут же оседлал коня и поскакал с ними. Хану передали, что по дороге в Кумух навстречу шейху выходило много народу и оказывало ему особое почтение.
Хан встретил шейха с наигранной вежливостью, стал его угощать. Шейх принял угощение, но от красного вина отказался. Хану это не понравилось. Шейх напомнил ему, что Коран запрещает мусульманину пить красное вино, если положить друг на друга десять чуреков и на самый верхний капнуть красное вино, нельзя есть даже самый нижний чурек. Об этом и сам хан знал прекрасно, он просто искал повода, чтобы затеять с шейхом ссору.
— Почему ты восстанавливаешь народ против меня? — спросил озлобленный хан.
— Если твой отец не пропустил царские войска через свои земли в Гуниб, почему ты изменяешь политике своего отца и собираешься открыть им дорогу? — спросил шейх.
— Я не могу не пропустить царские войска через свои земли, я нахожусь на службе у русского царя.
— Если ты пропустишь царские войска через наши земли, ты изменник и противник Аллаха! — воскликнул шейх.
— Кто ты такой, чтобы так разговаривать со мной! — возмутился хан и велел своим нукерам избить его и влить ему в глотку красного вина. Нукеры не замедлили исполнить приказ хана и жестоко поиздевались над шейхом, затем по приказу хана бросили его окровавленного в тюрьму. Ночью в тюрьме шейх услышал чей-то голос, напоминающий голос Абуталиба:
— По воле Аллаха все тюремные замки открылись сами по себе, выходи, шейх, беги!
— Нет, не убегу, — ответил шейх, — что Аллахом ниспослано, то и будет, я раб Его!
На второй день явились в тюрьму нукеры, чтобы по приказу хана выколоть ему глаза. Когда нукеры схватили шейха за голову, раздался тот же ночной голос:
— Братья, сжальтесь над рабом Аллаха, и Всевышний будет к вам милостив!
Нукеры выкололи ему один глаз, а другой порезали вокруг так, чтобы не навредить зрению.
Услышав о несчастье, постигшем Гази-Магомеда-Эфенди, народ всего магала, куда входило и село Гуйми, возмутился. Все, кто мог идти, пришли в Кумух, заполнили площадь перед ханским дворцом и стали требовать освобождения шейха. Хан дрогнул и велел привести к нему шейха. Он увидел обезображенное, окровавленное и отекшее лицо шейха, тут же написал на листке бумаги что-то большими буквами и протянул ему:
— На, прочитай вслух мое решение!
Стоящий сзади хана Абуталиб поднес палец к губам, давая этим знак шейху, чтобы тот молчал. Шейх не проронил ни слова.
— Доволен ли ты теперь? Есть ли еще у тебя ко мне какая-нибудь просьба? — спросил хан.
— Ты меня ослепил, думаешь, теперь я буду просить тебя сохранить мне жизнь? Не было у меня другого желания, кроме как сберечь наш народ. Мне жаль, если несметные царские войска истребят горстку нашего народа, и ты будешь способствовать этому. Когда они покончат с мюридами, как бы очередь и до тебя не дошла! — сказал шейх.
Хан слышал громкие возгласы и крики народа, собравшегося перед его дворцом.
— Отпусти его временно, а когда наступит час, мы его сошлем в Сибирь! — приказал хан.
Когда шейх вышел из ворот, все подбежали к нему, стали справляться о самочувствии.
— Алхамдулиллах шукрц, вижу свет! — ответил шейх.
— Замолчи! Хочешь лишиться и второго глаза? — шепнул ему родственник Мудун-Магомед.
— Между небом и землей еще не родился человек, сумевший уйти от судьбы своей, предначертанной Аллахом! — ответил шейх.
Ему подали коня, и все вместе с ним отправились обратно.
К больному шейху стали ходить лекари из разных сел, друзья и знакомые из разных мест, чтобы соболезновать. Имам Шамиль прислал к нему мюридов с поручением привезти шейха с семьей к нему. Но шейх отослал их, сказав, что сам явится к Шамилю, когда поправится.
Не успел Гази-Магомед-Эфенди поправиться и придти в себя, как за ним явились нукеры хана.
— Я маленький человек, не могу ослушаться хана, сейчас помолюсь и соберусь, — сказал шейх и велел жене с дороги покормить гостей.
Зайнаб собрала угощение, принесла бузу, а шейх тем временем с кумганом зашел в туалет. Нукеров встревожило подозрительно долгое отсутствие шейха. Когда они выбили двери туалета, там никого не оказалось, только на противоположной стене зияла дыра от выставленного окошка. Нукеры всполошились, бросились искать шейха, но его нигде не было. Гази-Магомед-Эфенди, хорошо знавший эти места, провел ночь в укромной пещере за селом. С рассветом он вышел на дорогу в сторону селения Шушия, за которым находилось аварское село, где он в свое время обучался.
Вдруг он услышал топот коня и перед ним встал всадник на белом коне. «Еще птицы не проснулись, откуда он появился?» — подумал шейх.
— Салам алейкум, шейх Гази-Магомед-Эфенди! — поприветствовал всадник.
— Ваалейкум ассалам! — ответил шейх.
— Куда путь держишь?
— Да вот иду в селение Шушия за одним кунаком, с которым мы сегодня договорились пойти на акушинский базар, — ответил шейх.
— Нет, не идешь ты в Шушия и не идешь на акушинский базар. Ты идешь к имаму Шамилю. Садись на коня, пока тебя не отыскали ханские ищейки, я тебя довезу к имаму, — велел путник.

Шейх, удивленный поступком незнакомца, стал расспрашивать, кто он и откуда.

— В этот для тебя трудный час я прислан Аллахом, чтобы помочь тебе, благодари Его! — ответил всадник и поскакал, давая этим понять, что нет времени для разговоров. Он довез шейха до ставки имама Шамиля, а сам ускакал обратно.

— Ассаламу алейкум, вседагестанский имам Шамиль! — поприветствовал с порога шейх.

— Ваалейкум ассалам, славный шейх Гази-Магомед-Эфенди! Как же я долго тебя ждал?! — воскликнул Шамиль и встал навстречу гостю, не скрывая своей радости. Гази-Магомед-Эфенди был не только грамотным и мудрым шейхом, но и отважным воином. Через несколько дней шейх попросил имама выделить ему отряд отважных мюридов, ибо он хочет сделать набег на штаб царских войск в Бавтугае, чтобы отрезать им дорогу в сторону Кази-Кумуха. Имам выделил ему отборную конницу. Шейх, хорошо владевший техникой боя в горах, подготовил свой отряд к предстоящему сражению, затем отправился в Бавтугай. К рассвету, без шума довел свой отряд до гарнизона и внезапным ударом ошеломил всех. Враг был застигнут врасплох. Русский генерал кричал:

— Ужель среди моих воинов не найдется храбреца, чтобы обезглавить того слепца?!

Храбрец не нашелся, а сражение становилось все более ожесточенным и кровопролитным. Поняв, что в этом бессмысленном бою они могут потерять половину войска, русские отступили в сторону Гергебиля, оставив раненых, бросив обоз и оружие. А мюриды собрали оставленные трофеи и поскакали обратно.

Когда мюриды прибыли в штаб имама и стали скидывать с себя верхнее одеяние, из их одежды со звоном сыпались пули. Оказывается, под черкесками у них были самодельные кольчуги. Вернувшегося с победой шейха имам Шамиль обнял и перед всеми мюридами оказал ему честь, объявил, что с этого дня Гази-Магомед-Эфенди будет его ближайшим наибом.

Во многих сражениях отличился шейх, не раз попадая в самые сложные ситуации, но каким-то чудом выходил из этого положения. Когда имаму Шамилю докладывали, что Гази-Магомед-Эфенди попал в трудное положение, что надо бы его выручить, Шамиль с уверенностью отвечал, что сам шейх лучше, чем кто-нибудь другой, найдет выход из создавшейся ситуации. Так оно и получалось.

Мать шейха, его жена и дети тоже были вместе с ним. Собираясь в поход, он брал с собой свою старшую дочь Муслимат, которая владела искусством врачевания и готовила еду его отряду. Так вся семья шейха в течение двадцати двух лет скиталась по опасным дорогам газавата до самого последнего дня этой тяжелой войны. В последние дни, когда Шамиль укрепился в крепости Гуниб, по воле случая Гази-Магомед-Эфенди со своим отрядом оказался в другом месте. Зная о его влиянии на имама Шамиля, главнокомандующий Кавказской армии князь А.И.Барятинский велел пригласить к себе шейха, Магомед-Тахира и его ученика Хаджиява, способного изъясняться по-русски. Князь разъяснил им создавшуюся ситуацию и велел пойти к Шамилю с целью склонить его к переговорам. Но Шамиль впустил к себе только Хаджиява, который сам изъявил желание остаться с имамом в крепости, Гази-Магомеду-Эфенди и Магомед-Тахиру пришлось вернуться обратно.

До самого последнего часа газавата шейх находился на своем боевом посту и, когда пленили Шамиля, участвовал в переговорах. Шамиль  предложил шейху ехать с ним в Калугу, но шейх просил имама простить его, сказав, что дни его сочтены, и он не хочет стать обузой для друга.

После отъезда Шамиля Гази-Магомед-Эфенди вернулся вместе с семьей в свое родное село Гуйми и ровно через неделю скончался. Через год племянник шейха Вали-Гаджи, который собирался совершить хадж в Мекку, решил построить зиярат на могиле прославленного дяди. В последующие мрачные годы нашей истории гуйминцы не дали разрушить его могилу и зиярат и свято чтут память своего отважного земляка.