Сопрягаемые понятия

Германа Константиновича я знаю много лет. Мы оба окончили Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова: он — юридический, я — факультет журналистики. Его статьи, публикуемые в прессе, мне тем более интересны, что в них часто и остро ставятся вопросы эффективного взаимодействия судебной власти и «власти четвёртой» (так не без некоторых оснований называют журналистов).

О характере публикаций часто говорят уже их заголовки: «Почему суд не становится третьей властью?», «Как правосудию стать правосудным?», «Права человека: российское правосудие и Европейский Суд», «Как мы защищаем права человека», «Трудное время суда присяжных», «О борьбе с терроризмом и о правосудии», «Граждане или обыватели?». В них видна чёткая гражданская позиция автора, выступающего за утверждение в России и Дагестане самостоятельной и независимой судебной власти — главной гарантии прав и свобод человека и гражданина. Не случайно профессор А.М.Муртазалиев на заседании учёного совета факультета, посвящённом юбиляру и презентации его книги, отметил, что она вполне соответствует уровню настольной книги для молодёжи.

Но мне представляется, что она должна стать не менее интересной и поучительной также для большого отряда журналистов, работающих в редакциях СМИ. Ведь в книге значатся и такие статьи: «Судебная власть и средства массовой информации в их взаимоотношении», «Не папарацци, а журналисты», «От кого защищать прессу?», «Фемида недоумевает», «Размышления после встречи» (с журналистами встречался председатель Верховного суда РД. — Д.А.). Тема эффективного взаимодействия судов со средствами массовой информации присутствует и в других статьях книги, и это естественно: автор работает в последние годы консультантом Верховного суда РД по связям с общественностью и СМИ.  

Нигде и никогда пресса — публичный механизм распространения информации, поясняет Г.К.Костров, — властью в юридическом понимании этого слова не была и впредь не будет. «Четвёртая власть» — это образ, подчёркивающий огромную роль и значение информационного воздействия во всех областях современной общественной жизни, включая правовую. Средства массовой информации — институт гражданского общества, и в его задачи входит изжитие правового нигилизма, причём не только из массового сознания, но и из превратных представлений о праве иных законотворцев и многих правоприменителей.

Шестидесятые годы в биографии автора полностью были связаны с дагестанской прокуратурой. До сих пор он встречается и с работниками МВД, вместе с которыми трудился на ниве борьбы с преступностью.  

Нынешнее его видение деятельности этих ведомств представлено в сборнике (статьи «Куда нынче зрит прокурорское око?», «Моя милиция меня бережёт?» и др).

К сожалению, с горечью фиксирует автор, в дагестанских изданиях до сих пор встречаются публикации, сеющие недоверие к судам. Один из относительно давних, но крайне безобразный пример описан в статье «Четвёртая власть» выходит за рамки». После того как Верховный суд России отменил ввиду отсутствия достоверных доказательств приговор Верховного суда РД, по которому X. был осужден за убийство двух лиц к 20-ти годам лишения свободы, дело было рассмотрено другим судьёй. Поскольку никаких новых доказательств сторона обвинения не представила, прежние оказались ещё более сомнительными, суд оправдал X., а дело направил на новое расследование. Казалось бы, судебная ошибка всё-таки исправлена.

Но на первой странице очередного номера одного из еженедельников публикуется иллюстрированная большой фотографией с главной площади Махачкалы «волна митингов и демонстраций против судейского произвола в Дагестане». На развороте второй и третьей — статья, обрамлённая галантным обращением к «любимым читателям»: «Нам нравится то, что выходит за рамки обычного». На этот раз явно «за рамками» приличного оказалось уже само название статьи: «Судью можно убить … или купить».

Незадолго до этого был убит один из федеральных судей Махачкалы, преступление остаётся нераскрытым. Информацию о «продажности» другого судьи пятеро сотрудников газеты получили «со слов собравшихся на площади». На следующий день «собравшимися» была перекрыта трасса «Ростов — Баку», разошлись они только после уверений высокого милицейского чина, что «поможет им в разбирательстве» (!). Ещё через день блокировали здание Верховного суда, затем вновь с плакатами понятного содержания двинулись на площадь. Дорвавшиеся до сенсации журналисты везде были в числе «собравшихся». Хотя бы ознакомиться с приговором они не догадались.

В статье Г.Кострова, опубликованной тогда в порядке ответа на творение с циничным провокационным заголовком, а затем в статье «История одного оправдания», увидевшей свет после вступления в силу второго приговора по этому делу, приведены и другие подробности истории, наглядно показавшей пример дефицита компетентности и добросовестности в журналистской среде. К слову сказать, перед жестоко оболганным судьёй никто из пишущей братии, оказывается, не счёл нужным извиниться.

Я не нашёл в сборнике ни одного примера, где бы автор безоговорочно утверждал судейскую непогрешимость, пытался вывести судей из-под критики, когда она не связана непосредственно с осуществлением правосудия. Более того, он сам напоминает читателям поговорку: судья, суди, да за судьёй гляди. Время от времени среди судей обнаруживаются люди, недостойные носить судейскую мантию, и судейское сообщество прямо заинтересовано в избавлении от них. Правосудие уже теперь по части открытости превосходит любые другие сферы властной деятельности. Есть и журналисты, которые могут достаточно компетентно судить, как судят судьи. Но таковых пока, к сожалению, немного.

Г.Костров приводит слова Оноре де Бальзака: «В недоверии к судьям кроется начало разложения общества». А ведь именно средства массовой информации, по определению нашего автора, — самый звучный голос гражданского общества, им — то и необходимо озаботиться этим доверием. Низкая общественная легитимность судебной власти даже выгодна государственной бюрократии — ей легче, по выражению Д.А. Медведева, «давить на суды». Впрочем, замечает Г.Костров, Президент в своём первом Послании говорил и другое: всевластная бюрократия «ставит под контроль средства массовой информации». Так что независимость судебной власти и независимость СМИ — в некотором роде сопрягаемые понятия.