Суд

Козлов-старший неделю плавал и нырял в ледяной воде, вылавливая со дна части своего трактора, благо вода в горной речке прозрачная, как стекло. Нырял он до посинения, потом отогревался самодельным пивом, которое в поселке называли косорыловкой. Отогревшись и захмелев, буянил, обижал жену и сына Кешку, вел себя непристойно.

За два дня до суда потерявший всякое терпение начальник геологической партии превысил власть: вытащил на улицу из дома Козловых трехведерный бочонок и изрубил его в мелкие щепки. Теперь варить косорыловку Козловым было вроде бы не в чем. Но на следующий же день Козлов был снова пьян, пьяна была и его жена. Причем супруги отрицали категорически, что пили пиво, и клялись, что в доме даже и не пахнет спиртным. Страсти накалялись. После короткого перерыва заседание продолжалось. Показания давала свидетельница Огнева, по-
уличному Змея-Огнёвка:

– Как же тебе не бессовестно врать, Фаина? Ты же вчера к вертолету чуть не ползла и деньги летчикам совала, чтобы привезли на похмелку пузырек. Вон и Борис Григорьевич подтвердит.

Борис Григорьевич, старший дизелист, показал:

– Я груз с вертолета принимал, когда подошла Жар-птица. Была она с похмелья, еле ноги передвигала и даже меня не узнала. Я ее вежливо спросил: «Фаина Федоровна, вы опять на кочерге?». А она говорит: «Иди ты… Я тебя в упор не вижу». Куда она меня послала, я при народе говорить не могу.

Козлова погладила рукой опухшее лицо, презрительно посмотрела на дизелиста и сказала:

— Я тебя и трезвая пошлю – у меня не заржавеет! Ты кто такой? Ты меня поил? Я, может, от того, что хлеб у меня сгорел, от горя с ног валюсь, а вы пьянку мне шьете. И Огнёвку слушать не надо. Она спит и видит, как бы меня спихнуть с пекарни. Даю ей отвод, потому как она – змея подколодная.

Огневка перешла на визг:

— Отвод даешь, а хлебушко-то у тебя сгорел по пьянке, а муку нам в партию вертолет возит и берет 500 рубчиков в час. Предлагаю выгнать Козлову из пекарни.

Председатель вынужден был остановить свидетельницу и разъяснил, что главная задача суда – воспитание.

Супруги Козловы во время разъяснения согласно кивали головами. Судьи пошептались, и молодая геологиня Лосева, мать двоих детей, спросила:

— А сейчас, Козлова, у вас дома пиво есть?

Указывая на мужа пальцем, Козлова ответила:

— Да разве у этого паразита оно устоит? Он же все выпьет и гущу ложкой съест. Он все съест. Даром, что ль, его Людоедом кличут!

Лосева покраснела, сказала негромко:

— Но ведь от вас и сейчас перегаром несет на весь зал.

Козлова засмеялась:

— У меня от рождения такой запах, наследственный.

Вызвали Козлова. Простывший от беспрерывного недельного купания Петр Козлов шипел, как гусь, и председатель строго приказал соблюдать тишину. Смолкли смешки, шепотки, и стало так тихо, что слышно было, как за окнами чирикают воробьи да шумят и смеются ребятишки.

Козлов прошипел о том, как Кешка с приятелями утопил половину тракторных деталей, о том, как он, не жалея сил и здоровья, спасал все, что мог.

— А выпил для профилактики организма, – закончил он хриплым шепотом,- иначе хана – можно дуба дать. Вода же прямо из-под ледника идет. Тут разве косорыловкой отогреваться надо? Тут надо чистый спирт пить и спиртом запивать, а за вредность надбавку платить. Водолазам же платят. Они там в резиновых костюмах разгуливают, а тут голый закаляешься до судорог. И тебя же судят за обогрев души. Тут премию давать надо.

Член суда буровой мастер Чухлебов, прошедший войну, сочувственно крякнул (он-то знал, как форсировать реки), но сказал строго:

— По твоей халатности трактор угробили, ты и отвечай. А то получается, что тебе за спасение гаек звание героя присвоить надо, а Фаину Федоровну за сожженный хлеб к ордену представить. Пропили свою честь, а теперь остатки совести пропиваете.

Козлов виновато опустил голову, Фаина Федоровна вскочила на ноги:

— Да чего пить-то? Враки это. Бочонок же начальник изрубил, и пива нету. Не пили мы вчера пива! Не пили. Хоть чем хочешь поклянусь.

Председатель спросил:

— Что скажете, Козлов?

— Все пьют, – прошипел Козлов, – только телеграфный столб не пьет, потому как у него чашечки кверху донышком стоят. Но пива вчера мы не пили. Тут моя жена не врет. Слово даю.

Слово взял председатель – старый член профсоюза. Он говорил о безобразном поведении Козловых, о том, какой дурной пример подают они своим детям, о том, что недаром именно Кешка возглавил операцию по потоплению тракторных частей и уничтожению болтов и гаек.

Ухватившись за наболевшую тему воспитания подрастающей смены, все говорили много и долго.

Козлов сидел, опустив глаза, всем своим видом показывая, что вину свою он понимает, что опять готов идти на речку и нырять и что трактор он когда-нибудь восстановит. Фаина Федоровна вертелась на скамье подсудимых как на иголках. Несколько раз даже вставала и выглядывала в открытое окно…

Выступающие продолжали углублять тему воспитания, теперь доказывая, что главное в нем – пример родителей.

— Всё зависит от нас, – говорил Умар Даудов, геолог из Дагестана, третий год работавший в Сибири. – Дети, они во всем берут пример с нас. Это уже точно.

Заседание товарищеского суда продолжалось…

***

А на улице, где собрались поселковые ребятишки, тем временем шла своя жизнь. Наташа Гвоздева, трехлетняя дочка проходчика, тоненьким голосом уговаривала:

— Пойдем к нам, у нас в кукаретнике петух поет.

— Подумаешь, петух! – перебила ее шестилетняя Леночка Лосева, дочь члена суда. – Лучше давайте играть в «гости». Соберемся у нас. Для начала бутылек красненькой есть, закусон сообразим…

— Красненькая для женщин, – возразил ровесник Леночки, Руслан Даудов. – Папа говорит, что мужчины должны пить коньяк. Он крепче, чем вино.

— А у нас самогон, – с гордостью заявил шестилетний Вася, сын бурового мастера Чухлебова. – Горит, как спирт.

— А у нас дикалон! – похвастался первоклассник Кешка Козлов, выставляя пять пустых флаконов из-под тройного одеколона. – Вчерась я их у папки с мамкой нашел. Воды нальем и будет как взаправду.

И началась игра в «гости».

Владимир власов (Из книги «На винных парах»)