Свободу слова не убить!

Да, честная журналистика сегодня — одна из самых опасных профессий. Ежегодно во всем мире от рук убийц погибают наши коллеги. Причем их семьи в этом случае не получают материальной компенсации. Да что там материальной! Невыполненными остаются даже обещания хранить память об ушедших. Так, в Дагестане до сих пор нет памятника погибшим журналистам. Хотя закладка камня на месте, где его планировали поставить, состоялась семь лет назад.

19 дагестанских журналистов входят в этот скорбный список. Это были как молодые, так и умудренные жизненным опытом люди, работники государственных и частных изданий. Но всех их объединяет одно – они были личностями.

Сегодня мы вспоминаем их всех. Наш собеседник – председатель Союза журналистов РД Али Камалов. Али Ахмедович сам пережил покушение.

— Али Ахмедович, вы знали многих наших погибших коллег. Какими они были?

— Действительно, я знаком был почти со всеми из них. С некоторыми я общался буквально накануне их смерти. Вспоминаю, как на одном из совещаний в Правительстве РД мы сидели рядом с Магомедом Сулеймановым. Я заметил его бледное лицо и глубокую задумчивость. Что-то его тревожило. Хотел спросить, в чем дело, но не успел. Я уехал раньше на работу. Вернулся домой, мне позвонил начальник отдела по борьбе с организованной преступностью МВД РД Ахмеднаби Махдигаджиев и сообщил, что Сулейманова расстреляли вскоре после совещания, когда он ехал на работу.

На днях я разговаривал на эту тему с Махдигаджиевым. Он сказал: мы одного из киллеров поймали и срочно отвезли в Бутырку на самолете. Но его заказчиками были потрачены огромные средства, и его отпустили.

Это было первое заказное убийство не только журналиста в Дагестане, но и вообще политическое убийство. Оно до сих пор не раскрыто. Есть только догадки, кто стоит за этим.

Я хочу привести еще один случай из жизни. Однажды ко мне в служебный кабинет зашел мужчина и представился: Сулейман, отец Магомеда Сулейманова. Он сказал: те, кто убил моего сына, лежат в земле. Но заказчик не найден. Были люди, которые клялись, что папаху не наденут, пока не раскроют преступление. Преступление не раскрыто. Те, кто называл себя его друзьями, махнули на это дело рукой. Я пришел к тебе, мой сын, поблагодарить за то, что ты все время напоминаешь, что главные виновники убийства Магомеда не найдены, и требуешь раскрыть преступление до конца. Я еду в хадж и буду там за тебя молиться… Больше я его не видел. А его слова для меня, как наказ, как долг.

Это преступление осталось безнаказанным. За ним последовали другие.

В 2003 году убили Магомедсалиха Гусаева. Это был человек не только порядочный, но и знающий свое дело, любящий людей и Дагестан. При мне на этой должности сменилось 17 министров, равных ему не было. До этого на него уже было покушение. Он знал, кто стоит за этим. Однажды нас, работников СМИ, собрал по какому-то поводу и мы увидели, как он курит. Мы удивились: Магомедсалих, ты же не курил! Он ответил: я закурил на днях, когда мне пришлось поздороваться за руку с человеком, который меня заказал.

Через год убили Загира Арухова. Талантливый человек, хороший ученый, прекрасный журналист. Хотел многое изменить в системе республиканской журналистики. Но проработал немногим более года.

Магомедзагид Варисов. Был всесторонне развит. Окончил школу с золотой медалью и в университете получил красный диплом.

Дольше и ближе всех я знал Гаджи Абашилова. Человек-трибун, говорил всегда, что думал. Причем всегда четко аргументировал свою позицию.

Не могу не сказать о Гаруне Курбанове. Он первый из чиновников поднял вопрос материальной поддержки семьям погибших журналистов. Она была разовая и не такая большая, но тем не менее.

Затем мы пережили потерю более молодых коллег.

Среди белого дня убили ответственного секретаря газеты «ХIакъикъат» Абдулмалика Ахмедилова. Он был немногословен, исполнителен, образован, учтив.

Из тех, кого хорошо знал, назову и Хаджимурада Камалова. Не так близко, но знал я и других погибших. Вечная им память!

— Али Ахмедович, мы видим, что в этом списке большинство составляют журналисты государственных СМИ, что кажется парадоксальным. Ведь считается, что работники частных изданий больше рискуют. Но в Дагестане по-другому. Даже работая в официальном органе, журналисты были не защищены. Как это объяснить?

— Смотрите, почти все эти убийства были заказными. Убирали личностей, людей авторитетных. Заказы на их устранение поступали от влиятельных, одиозных людей, которым эти люди мешали. Для них не имело значение, работает человек в государственном или частном СМИ. В те годы правоохранительные органы также были тесно связаны с криминальными кругами. Они или принимали непосредственное участие в этих преступлениях, или активно покрывали их.

— Получается, если мафия кого-то приговорила, спасти его тогда ничто не могло?

— К сожалению, так. Были случаи, когда людям везло. Здесь я могу привести в пример себя самого и мою коллегу, тогда главного редактора газеты «Илчи» Качар Гусейнаеву. После покушений мы выжили лишь чудом.

— Дагестан – маленькая республика, где трудно что-либо утаить. На людей, которых подозревали в громких заказных убийствах, чуть ли пальцем не указывали. Но даже сейчас, когда времена «беспредела» миновали, многие эти преступления остаются нераскрытыми. В чем дело?

— Дело в том, что заинтересованными лицами в свое время предпринимались все меры, чтобы запутать следы, сделать уголовные дела безнадежными с точки зрения их раскрытия. Самый надежный способ для этого – передавать расследование из рук в руки, от одного следователя другому, из одного органа в другой.

Это хорошо можно проследить по делу об убийстве Гаджи Абашилова. Это единственный случай, когда были найдены явные вещественные доказательства – машина, из которой стреляли, орудие преступления (автомат), шапку киллера. Но по мере того, как дело передавалось от одного следователя к другому, вещдоки, а также ключевые показания исчезали из дела.

В Дагестане в 2012 году прошло первое выездное заседание секретариата Союза журналистов России с участием председателя Совета по правам человека при Президенте РФ Михаила Федотова, где обсуждался вопрос о нераскрытых убийствах журналистов. Высо­копоставленные представители­ правоохранительных органов на нем пообещали раскрыть убийство Абашилова и Камалова в течение трех месяцев, если мы не будем создавать, как нам сказали, ненужную шумиху вокруг этих дел. Результат вам известен.

— Тем не менее свободу слова в Дагестане убить не удалось. В то же время мы видим, что по некоторым уголовным делам об убийстве журналистов удалось добиться прогресса. Значит, усилия общественности не пропали даром?

— Да, ситуация с безопасностью журналистов меняется в лучшую сторону. К счастью, с 2013 года убийств журналистов не было. По убийству Ахмедилова дело до конца не раскрыто, но существенные подвижки есть. По Гаджи Абашилову дело отправлено на новое расследование. Есть надежда, что станет известно имя заказчика Хаджимурада Камалова.

Родственники, друзья некоторых погибших журналистов уже потеряли надежду на справедливое наказание. Но я так не думаю. Надо выступать, надо писать, чтобы помнили о наших коллегах. К сожалению, пока мало сделано для того, чтобы мы не забывали их имена.

— Вы имеет в виду так и не реализованную идею об установлении памятника погибшим журналистам?

— И это, конечно, тоже. Эта идея возникла в 2012 году. Нас поддержали на уровне руководства республики. Союз журналистов РД подготовил соответствующий проект. Согласно ему, кроме памятника должна была появиться аллея, идущая от Дома печати к морю. Об аллее речи уже не идет. На этом месте стоят многоэтажные дома. Свободного места не осталось.

Надежда, что памятник когда-нибудь появится, остается, но с каждым годом она все слабее.

Тем не менее свобода слова в Дагестане, как вы сказали, не умерла. Эту свободу нам не преподнесли на блюдечке. Право на нее журналисты отвоевали сами. Хотя, как мы видим, многим пришлось за это заплатить своей жизнью.