Профессор Sapienza из Дагестана

К слову, о своем  методе лечения патологий позвоночника, эффективность которого, пожалуй, сегодня в мире и сравнить-то не с чем, он говорит, словно каждый из нас, засучив рукава, может сделать то же, что и он, — поставить больного на ноги. Нет, он утверждает, что для этого необходим большой опыт, знания и терпение, но  секрет профессора Саидбегова, возможно, кроется немного в ином. Возможно, в его большом и любящем сердце и  в энергии, сублимируемой им через руки, так искусно и чудесным образом излечивающие, казалось бы, безнадежно больных людей.

В те несколько скоротечных дней, что он обычно, непременно раз в году, отдает общению с родными, друзьями, пациентами из  Дагестана, вписаться журналисту не просто. Больные к нему в Рим едут со всех концов света, а тут, он рядом. Как не попытаться попасть к нему на прием?  Часто удается, но  на всех его, конечно, не хватает. Мастер-классы, научно-практические конференции, это то,  чем сегодня, признав  заслуги перед мировой медициной, его встречает Родина. А ведь не понимали, ставили препоны в работе. С этого и начинаем  наш разговор с профессором из Италии.

Жизнь нашего соотечественника полна интересных событий, в ней множество  коллизий. Это сегодня  Джалалудин Саидбегов  признан в мире, а когда-то, являясь заведующим  отделением  московской клинической больницы, имея достаточно успешную  практику, был вынужден уехать из страны. Мешали работать! Да и место под горячим итальянским солнцем далось ему  совсем не просто.  Конечно не с белого листа, но жизнь пришлось начинать сызнова. Языки иностранные изучать, да и в чужом монастыре, понятно, другие законы.

Пришлось осваиваться, выстраивать отношения, иногда,  с людьми известными во всем мире. К примеру. В  Римском  университете, на пятый курс которого  Саидбегов  поступил по приезде в Италию, так как отечественный диплом  тогда за границей  не признавался, училась  Алесандра Муссолини, внучка Мусоллини и племянница известной актрисы  Софи Лорен. Получилось так, что за ее фашиствующие взгляды, вернее за пропуски лекций, во время которых она просиживала в кресле итальянского парламента, ректор университета, коммунист, потребовал ее исключения с ВУЗа.

Все бы ничего, но, разузнав, что Саидбегов  из  СССР, она подняла большой шум. Что, мол, итальянку отчисляете, а русского  врача пригрели. Его отстояли. Профессура университета, как стало известно позже,  предпочла  мадам Муссолини  талантливого русского врача. Оказалось, не зря. Ну, разве что Папу он не лечил в Риме из высокопоставленных особ, и даже сына господина Альмери, наследника безумных идей Муссолини пришлось, несмотря на обиды его племянницы. По поводу сына  лидера фашистов  Италии  Альмери  Саидбегов сегодня говорит не  без иронии: «Отца своего вспоминал, когда делал ему процедуры. Думал, чтобы он  сказал, если бы был жив?». Ведь с фашистами наши отцы и деды воевали.  А я его вот лечу, сына самого главного фашиста…

Быстротечно время и неумолимо. Каждая поездка в Дагестан для  Джалалудина Саидбегова, видно, и награда и радость, но и непростое испытание. За встречами идут расставания.  Человек, конечно, волен выбирать, где ему жить, но все же…  Время с годами движется все быстрей, и в Риме,  дни и минуты, что провел  на родине, наверняка, кажется, способны  этот  неумолимый бег как-то остановить.   Он и сам признался, что чем старше становится, с возрастом тянет его домой все больше и больше.

— А врачом решили стать в детстве?

— Да. В нашем  доме всегда было много гостей. Отец был  председателем колхоза, и все  — кто приезжал в наше небольшое  село, обязательно останавливались у нас дома. Помню, что бывали  у нас и  врачи. Я хорошо учился, особенно любил математику и физику, а стать врачом было для меня одним из вариантов, чтобы отправиться в большую дорогу. Меня всегда тянуло за горизонт, в город, и поэтому я готов был поступить даже в  железнодорожный институт, лишь бы не жить в горах. А получилось, что стал врачом. Полмира объездил. Теперь, напротив, домой, в горы тянет.

Я  и до эммиграции прекрасно работал в России. Сделал карьеру в Москве в годы, когда в столице дагестанцев было не так-то и много. Это сегодня здесь есть доктора наук, профессора, директора институтов, но в те далекие  восьмидесятые я был, наверное,  единственным  дагестанцем – заведующим отделением московской  больницы.

Помните  времена, когда Горбачев перестройку делал, когда созывались съезды, митинги проводились, Сахаров выступал, тогда я практически каждого депутата Верховного Совета СССР и РСФСР из Дагестана знал лично. Приходили, лечились, но многие просто посещали, чтобы познакомиться. Уже тогда приезжали ко мне и из-за границы, журналисты, аккредитованные в СССР, из посольств дипломаты. СМИ, в том числе и телевидение, тому очень способствовало. Тогда-то и каналов телевидения не было столько, и после передачи какой, в клинике непременно собиралась толпа пациентов, человек 300-400. Приходилось их лечить.

— И все же уехали за границу?

— Понимаете, когда человек становится известным в своей области и над ним стоит начальник, очень вероятно, что возникнут проблемы. Так  случилось и со мной. Главный врач, если он умный, он непременно воспользуется неожиданной рекламой, обыграет это, а  если нет, если зависть, есть чернота, то будет палки в колеса вставлять. Вот так и со мной… Стали вдруг с моего достаточно известного неврологического  отделения, специализированного по патологии позвоночника, куда приезжали лечиться практически со всего Советского Союза, сосудистое отделение делать. Профиль отделения менять…

— Чем все это закончилось?

— Долгие годы я боролся, чтобы сохранить отделение, которое старались все время переориентировать. Причины выдвигались разные. Представляете, меня даже обвинили в том, что я отказался от лекарственных средств, отчего  на больницу сокращают финансирование. Так оно и было, лекарств при моем методе не требуется, если только иногда обезболивающий препарат, чтобы уменьшить возможную физиологическую реакцию на проводимую мною терапию, так ведь и пребывание больных на больничных листах сократилось в 5-6 раз! Тщетно. Пришлось Касьяну писать письмо в газету «ТРУД», в это время, кажется, он лечил Раису Максимовну, и Горбачев, вероятно, прочитав статью Касьяна,  позвонил Чазову, тогдашнему министру здравоохранения. Позже он издал приказ созвать  Всесоюзную конференцию по мануальной терапии с приглашением на него доктора Касьяна и его учеников. В итоге усилиями Горбачева, Чазова, Касьяна и СМИ   отделение сделали специализированным по лечению патологий позвоночника. Оно стало называться —  нейровертебрологическое отделение с применением нетрадиционных методов лечения. Это было на то время единственное в СССР такого рода отделение. И находилось оно в самом центре Москвы.

— И все же вы переехали работать в Италию.

— Так случилось. В те годы я уже часто выезжал за границу по приглашению, бывал в Германии, Италии. Были приглашения на постоянную работу в Польшу, Израиль, Канаду, США и т.д. Больше всего понравилось в Италии, куда ездил чаще, чем куда-либо. В поездках давал консультации, выступал перед врачами по специальности, проводил мастер-классы, вел практику, и это все больше и больше не нравилось главному врачу моей больницы. Он продолжал придираться ко всему. Не скажу, что не было поддержки. Мне предлагали, вплоть до того, что 41-ю клиническую больницу, на базе которой находилось отделение, перепрофилировать  полностью на лечение позвоночника  «нетрадиционными» методами, в том числе мануальной терапией по методу доктора Н.Касьяна, в основном, которым я пользовался тогда. Я тогда просто подумал, мне за сорок, время идет, и если есть возможности для дальнейшего роста за границей, то почему  бы и нет. Тем более, что мне в Италии предложили заведовать отделением Межуниверситетского НИИ по неврологии, эквивалентным по значимости с заведующим кафедрой университета на Западе. Однако я отказался, чтобы не иметь контактов уже с Итальянской Университетской бюрократией и посвятить больше времени для лечения многочисленных моих пациентов, приезжающих ко мне  не только со всей Италии, но и из других стран мира. Работая «свободным специалистом» (наверное, как по лицензии в России), зарабатывал в 5-6 раз больше, чем заведующий кафедрой университета.

— И что дальше?

— В общем, я обосновался в Риме. Услышав о моем методе лечения через пациентов, лечившихся у меня, особенно знаменитых людей, заинтересовались СМИ Италии, предлагали давать интервью газетам, журналам, телевидению. Помню, что тогда была  публикация  в очень популярном в Италии  журнале «Оджи». Вообще журналисты  мне очень помогли в жизни. День общения с корреспондентами этого популярного итальянского журнала, фотография у Собора Святого Петра в Риме сделали  меня eще более известным специалистом в Италии.  После  этой публикации, где мое фото в журнале  соседствовало с фотографией Михаила Горбачева, наплыв больных в клинику,  где я практиковал лечение, было огромным.  Итальянцы просто не видели подобного. Так все и закрутилось. Несколько лет думал, что рано или поздно закончится этот наплыв больных и вернусь в Россию, но, слава богу, это не было временным явлением, и до сих пор (после 22 лет пребывания в Италии) продолжается поток больных.

Бюрократии в  Италии меньше нашего. Ведь  все это – мура и суета жизни. В Италии, думаю, что как везде на Западе. Вот ты закончил  университет, дальше есть два пути. Один — путь  практики (минимум 5 лет специализации, а для нейрохирурга, кардиохирурга даже 7 лет), другой — докторантуры (4 года). Тогда как в России после 2 лет ординатуры ты уже называешься специалистом. Я пошел по пути практики, хочешь стать специалистом, нужно условно еще пять лет доказывать, на что ты способен, приходить на кафедру, работать бесплатно.  Участвуешь в конкурсе, если тебе повезет, и выиграешь, еще пять лет учишься, специализируешься, и  лишь потом имеешь право называться специалистом.

Я был молод. Энергии было много, вот и работал. Сарафанное  радио  также работало  на меня.  Случилось так, что я лечил  нескольких премьер-министров (премьер-министр Италии — это как президент в России или в США). Было время, когда власть в этой стране очень часто сменялась. Вот и вышло, что  лечил я то одного, то другого, то третьего премьер-министров. Приходилось также  лечить  многих парламентариев этой страны, но и других стран Запада, известных  политиков, звезд. О Премьер-министре Италии Краски слышали? Очень харизматическая и популярная  личность. Он  для  итальянцев все равно, что  генерал Де Голь  для французов или Черчиль для англичан. Так вот, был период его изгнания из страны, и мне  пришлось в Тунис к нему  поехать. Не мог отказать знакомым.

— Газеты пишут, что вы и  Папу Римского  лечили?

— Пресса любит преувеличивать. Скажем так,  консультировал специалистов Ватикана. А кардиналов лечить проходилось, чего скрывать…

— Вы  с такими  знакомствами наверняка бы  могли серьезно  помочь медицине Дагестана? Намерений таких нет?

— Почему же нет. Клинику, к примеру,  можно построить.  Лечатся у меня и банкиры (смеется). А если серьезно,  есть возможности привлечь в Дагестан инвесторов с Европы.  К слову,  известный клуб мировых банков, которые в целях благотворительности оказывают помощь, главным образом, развивающимся странам, готов это сделать. Мне удалось убедить представителя этой организации, что  это оправдано  именно в Дагестане. Он согласился. Подготовлен проект на строительство   медицинской клиники европейского уровня. Но у них условие. Они инвестируют свои  деньги, только если регион вложит в проект порядка 30 процентов от стоимости.

— Ну и когда это осуществится?

— Если так неэнергично, как  к этому отнеслись в Дагестане, видимо, не скоро. Я  рассказал о проекте Президенту  Магомедсаламу Магомедову. Его это очень заинтересовало, он сразу же, при мне,  дал поручение.  Попросили выслать необходимые документы, я это и сделал. Все  документы  вот уже несколько  месяцев в  Министерстве здравоохранения Дагестана….

— И что?

— Все еще жду  вразумительного ответа. Воздержусь от  комментариев, скажу лишь, что при таком отношении трудно будет Дагестану  с  Европой  работать. Там любят пунктуальность и обязательность.

— Надеюсь, в Дагестане этому научатся.