Для невесты – легче лебяжьего перышка

В прошлом году в октябре на 90-летие Табасаранского района приехали тысячи людей со всей республики. Мы уже рассказывали, что юбилей отметили широко, с размахом. Сейчас не о нем, а о том, что осталось за кадром: историях, которые надо выдерживать, как вино.

Сколько было сказано слов, пожеланий, сколько спето песен, сколько раз ноги пускались в пляс и сколько было съедено чуду – не счесть!

Шейхмагомед Гаджимагомедов плетет метелки из березовых прутьев. Валида Агасиева угощает традиционным десертом — халвой. Их соседка Дженнет Агарагимова учит правильно сбивать шерсть. И когда в руки попадает палка, сразу становится не до разговоров: отбить шерсть надо так, «чтобы она стала легче лебяжьего перышка». В этом деле нужны силы, а времени в обрез.

– Сбить надо так, чтоб невесте на новых подушках сладко спалось, – подсказывает Дженнет Агарагимова.

И по сей день в приданое дают шесть пар подушек из овечьей шерсти, два матраса и два толстых, как вы уже поняли, шерстяных одеяла. Ну и ковры, разумеется, куда же без них! Чем больше ковров, тем богаче невеста. Разница лишь в том, что раньше каждая мама собственноручно готовила приданое, а сегодня можно заказать, но обязательно не пять, а шесть подушек! Так повелось. А если повелось, то лучше не лезть с нововведениями: вдруг это не просто так, а со смыслом, с пожеланиями долгой и счастливой жизни.

Кстати, знаменитые на весь мир табасаранские ковры начинаются с обрезки, мойки, сушки и сбивания шерсти.

Гулизар Ярмагомедова, как и многие умелицы ее возраста, ткет ковры с самого детства. Как ходить научилась, так и стала бегать к бабушкиному станку. Плотные хлопчатобумажные нити туго и тесно натягивают на раму параллельно друг другу, точно стальные струны.

Магические ритуалы были у всех народов. Табасаранцы тоже на всякий случай отгоняли злых духов. Сижу, значит, все еще отбиваю шерсть «как надо». А женщины все рассказывают, и так живо представляется картина, будто не люди в затертых джинсах и черных туфлях останавливаются возле нас, а свадебный поезд.

Вот послушайте. Детей обручали с колыбели, как и у многих народов, отцы обменивались кинжалами. Жених и невеста старались не показываться друг другу. Невеста обычно при виде жениха пряталась, дабы не нарушать существующие адаты и избежать пересудов. А в день свадьбы все гости невесте носили не деньги, а отрезы шелка, дорогущие платки. Когда невеста переступала двор жениха, на ее голову сыпалось зерно с сахаром, и родственники проговаривали: «Чтобы жизнь твоя была сладкой и зерно в доме никогда не заканчивалось!». Губы смачивали медом. Не для того, чтобы опять жить сладко было, а чтобы злой никогда не была. А потом усаживали ей на коленки мальчика (здесь все понятно – чтобы мальчик родился первым).

Я уже почти распрощалась с новыми знакомыми, как вновь пришлось ахать и охать: «Да вы что?! Да не может быть!». А оно было и уже в моих руках, перед моими глазами – нагрудный фартук, сплошь увешанный старинными монетами разных эпох, и весил раритет шесть килограммов чистого серебра!

– Идем, идем, я тебе расскажу, – зазывала меня Галимат Гаджиомарова, мастерица «радостных» шерстяных носков. – В нем выходила замуж еще моя прабабушка. И передается он по наследству не дочери, а невесте сына, и она передаст его своей невесте.

– А если не будет сына, дочери подарят?

– Как это не будет сына? Конечно, будет, даст Аллах.

Во время нашей беседы звучала музыка, и в люльке под песнопения зевал младенец.

В табасаранской семье всегда хотели первенца мальчика. Для этого ещё во время свадьбы выполняли различные ритуалы. Автор книги «Табасараны. История, культура, традиции» вице-президент Международного общественного фонда им. Расула Гамзатова Габибат Азизова рассказывает, что невесту провожал из дома родителей обязательно мальчик-подросток, в доме жениха ей сразу сажали на колени по очереди маленьких мальчиков с пожеланиями семи сыновей и одной дочки.

Табасаранцы, по ее словам, относятся к детям с большой любовью, рождение ребёнка воспринимается как праздник. Считается, что чем больше детей у женщины, тем она счастливее. Бездетность для семьи воспринимается как несчастье. Бездетную невестку долго водили по святым местам – «пирам». Обычно посещали село Имшниг, где были магические камни с отверстиями. Женщина должна была обойти их три раза и столько же раз пролезть через отверстие.

Чаще всего посещали святое кладбище сорока мучеников – арабов «Кырхляр», погибших в Дербенте за веру мусульман (кстати, именно оттуда, как считается, и началось распространение ислама в Дагестане и России). Там до наших дней сохранилась каменная колыбель. После чтения молитв и жертвоприношения женщина раскачивала колыбель. Если она раскачивалась легко и долго, считалось, что у неё обязательно появится ребёнок. А если через определённое время в доме рождался ребёнок, то устраивали праздник с приглашением родственников, раздавали пожертвование.

Сообщение о рождении первенца-мальчика щедро награждалось подарком. Сын всегда считался продолжателем рода. Именем его нарекали через 2-3 дня. Собирались родственники, приглашали муллу, читали специальные молитвы. Мулла трижды произносил имя в ухо младенца. Обычно детям давали имена дедушек, бабушек, но более распространенными были имена пророка Мухаммеда (с.а.с.) и его сподвижников.

Если ребёнок болел, имя меняли, вешали на его одежду амулеты – «гьяйкал» от порчи и сглаза, лицо малыша мазали сажей. При простуде его натирали топлёным козьим жиром. После 40 дней детям брили волосы, ногти стригли гораздо позже. Через несколько дней ребёнка укладывали в специальную деревянную люльку-качалку, пели колыбельные песни. Первый выпавший зуб забрасывали на крышу дома, чтобы сын рос высоким и красивым.