«Мир внутри меня»

Гармония формы и содержания

Не отказываясь от пастельных тонов, популярной в художественной среде графической акварели, автор замечает, что пристрастность к той или иной технике должен чувствовать сам художник, чтобы разобраться, что же более близко его внутреннему состоянию. И ищет себя в гармонии формы и содержания, размышляя о том, что форма и есть содержание, находя для этого убедительные доводы с точки зрения индивидуальных особенностей того или иного художника, достигающего успеха либо выучкой, рассудочностью, либо «нутром», переживанием, искренней передачей чувств, подчиняя форму содержанию. Для него ясной и понятной целью творчества является внутренний посыл, указывающий на авторское чутье, и придаёт особый смысл художественному наитию.

Амаль Муртазалиев признаётся, что тема поиска истины вечная и нерешаемая, что бы ты ни изображал. Но необходимо стремиться к извечной гармонии в стремлении добиться того настоящего, что пронизывает душу эмоциями, достигая высокой степени психологизма. Для него самого чем проще сюжетная канва, степень достоверности достигает цели, проникая в самую суть предмета, в котором каждый может разглядеть близкое и понятное, то, что волнует, заставляя трепетать тончайшие душевные струны.

Художник говорит, что многое, что ему удается познавать в изобразительном мире, исходит из особой худграфовской атмосферы, в которой он пребывает. Ощущая острое состояние подъема, получает заряд мыслительного процесса, что обогащает мировоззренческую палитру, придавая работам живую динамику человека и природы, оживляя композиции необыкновенной одухотворенностью, когда образы начинают жить своей, отдельной от автора жизнью. И признается, что профессор кафедры живописи ДГПУ А. Мусаев уделяет особое внимание творчеству молодых, уверенный в том, что наставничество заключается не только в профессиональном мастерстве, но и в той преемственности художественной школы, в которой следование традиционному изобразительному искусству, типологии горских образов, историческим канонам позволяет не только добиваться достоверности, но, обретая опыт, развиваться, приобретая уникальную художественную философию, передающую настроение эпохи прошлого и настоящего. Амаль рассказывает, что его отец, художник, сам окончивший джемаловское училище, не мог не наложить отпечаток на его профессиональный выбор.

– И как-то изначально сложилось, что я завис на творчестве, – рассказывает он, – запах красок, мольберт вызывали у меня какое-то необыкновенное чувство, желание окунуться в творчество, чтобы показать свое видение искусства. Нет, отец не навязывал мне желания попробовать свои силы в искусстве. Скорее, наоборот, призывал подумать, смогу ли я вместить в себя художественный многоликий мир, в котором ты свой. Я намеренно решил попробовать свои силы, поступив в знаменитое художественное училище им. М. А. Джемала в мастерскую живописи под руководством Н. Савельева, а потом на худграф ДГПУ.

Мусаевская школа

– Дипломная работа «Детство», станковая картина на бытовой сюжет, даже для меня самого оказалась своеобразной художественной фишкой, положив начало авторскому стилю. И, осознавая, что творческая биография складывается из «учительского» опыта художественных мэтров, я поступил на худграф ДГПУ в мастерскую живописи профессора А. Мусаева, в которой все течет без начала и конца, а преподавательский «деспотизм» – во благо. Я все время чувствую художественный голод, желание одновременно заниматься всем и сразу. И никак не мог остановиться на том, что мне близко по духу. Противоречивые чувства одолевали меня, и я понял, что служба в армии только прибавит моей голове рассудочности, все расставив по своим местам. Так и произошло. Я повзрослел. Служил в Хабаровске сапером, полгода в Брянске на границе с Украиной. Можно сказать, что я военный человек, что только прибавляло мне куража на Севере, «осваивая» естественные красоты другой природы, других людей. Вернулся с желанием вновь заняться творчеством.

По признанию художника, он стал увереннее в своих силах, осознавая, что в живописи самое притягательное – это то, когда с помощью красок создаются сюжетные произведения, где размышления выражаются в цвете, придавая композиции форму и одновременную динамику, передавая с помощью светотени объем, эмоциональное воздействие на зрителя. И, вглядываясь в работы Амаля Муртазалиева, осознаешь, что восприятие традиционного дагестанца, может быть, не отличается бросающимися в глаза сюжетными коллизиями. Но, следуя себе, в привычном художник находит нечто такое, что цепляет душу необыкновенной теплотой, да такой, что возникает желание зайти в саклю, чтобы «вдохнуть» ауру домашнего очага, большой семьи, общение с которой может только прибавить настроение, желание, да, остаться здесь, чтобы жить простыми радостями горцев, живущих вековым уставом.

Не нарушая законов гор, следуя мудрости, впитанной от окружающей природы, художник замечает, что горская архитектура в современной трансформации приобретает особую изюминку, привнося в жилые постройки нового века элементы горского дома. Это прослеживается во внешнем и внутреннем дизайне, попадая в который ощущаешь последовательное сохранение архитектурной «идеологии» древних зодчих, для каждого из которых сакля не просто жилище, а крепость, погружаясь в психологию которой осознаешь, что здесь жили в первую очередь воины, строившие уникальные жилища с бойницами вместо окон, создавая некую горскую специфику общины, которой дивятся туристы, никак не рассчитывая увидеть в горах сохранившиеся дома тысячелетней давности, в которых продолжают проживать несколько поколений носителей древних обычаев и обрядов.

Парадоксы времени

– Да, много пустующих аулов, – замечает художник, – но парадокс тревожного века в том, что люди стремятся обрести покой на земле предков. Для меня более привлекательными и загадочными являются исторические «лежбища» древних народов. Но я не зацикливаюсь лишь на архитектурном облике древних сел, мне интересна историческая детализация многовекового Дагестана, люди, жившие в вечном противостоянии внешнему врагу, воспитав совершенно необычную идентичность, передавшуюся современному воину, что мы наблюдаем в СВО, в которой такое количество Героев России.

Работы художника хранятся в методфонде, в учебных мастерских. Участник многочисленных выставок, он замечает, что пленэр в многочисленных поездках по Дагестану, родному Касумкенту для него сравним с глотком свежего воздуха, обретая новые эмоции, впечатления, подталкивающие к размышлениям о том, что же такое эта древняя земля, приоткрыв завесу которой поражаешься ее мощи, получая тайные знаки, познав которые постигаешь мирозданье, обретая необыкновенную силу.

Амаль рассуждает, что изобразительное искусство всегда оставалось способом для художников выражать свои мысли и чувства, исследуя сам мир. И с появлением новых технологий, с помощью которых возможно компьютерное моделирование, виртуальная реальность и даже применение искусственного интеллекта, само изобразительное искусство, переходя из разряда рукотворного в программное, имеет право на существование. И есть в этом своя сермяжная правда. Другое дело, захочет ли этим воспользоваться сам художник, передающий живую энергетику зрителю?

И с этим трудно не согласиться. Амаль Муртазалиев считает, что должен оставаться представителем традиционного искусства, в коем он остается наедине с живым человеком, до которого должен достучаться, чтобы рассказать о том, что такое время и люди.