Музыка жестов

Позитивная энергетика, которая исходит от художественного руководителя и главного дирижёра Камерного оркестра филармонии, моментально передаётся слушателям.

– Сколько себя помню, в нашем доме всегда звучала музыка. Родители очень любили классику, особенно папа. И куда бы мы ни ездили, первым делом шли за грампластинками. По возвращении домой собирались вместе с родными, друзьями, знакомыми и слушали записи симфонических и оперных постановок, – вспоминает детские годы Зарифа Ахмедпашаевна.

В музыкальную школу она пошла к пяти годам. Девочка к этому возрасту свободно читала и писала. Учёба давалась ей легко, и само собой получилось, что дальнейший путь был предопределён. После окончания Буйнакской музыкальной школы Абдуллаева поступила в Махачкалинское музучилище.

– Большую роль в моём становлении как музыканта сыграла педагог Луара Хизриевна Магомедова, ученица основоположника дагестанской пианистической и композиторской школы Готфрида Гасанова. Сильное влияние оказала и Лилия Викторовна Этигон, – рассказывает дирижёр и тут же добавляет: – Атмосфера в училище была прекрасной – талантливые педагоги, сильные студенты, здоровая конкуренция… А какие потрясающие произведения мы исполняли вместе с наставниками!..

– Потом вы продолжили учёбу в Московском государственном музыкально-педагогическом институте им. Гнесиных…

– Да, Гнесинка – особая статья в моей жизни, высочайшая профессиональная планка для тех, кто мечтает о концертной и педагогической деятельности. Благодарна судьбе, что попала в это учебное заведение. Поехала поступать, не рассчитывая на то, что пройду испытания, – конкуренция была высокой. Наши педагоги, совершенно фантастические музыканты, общались на равных. Но только по прошествии лет мы поняли, кто был рядом с нами и чему от них научились.

– Вам предлагали остаться работать в Москве. Почему решили вернуться?

– К тому времени не стало отца, который, к сожалению, очень рано ушёл из жизни. Как можно больше времени хотелось проводить с мамой и братом. Волей случая я оказалась в Даггосфилармонии, где уже тогда сложился известный в республике коллектив профессионалов. Мы стали работать над новыми программами, ездили по районам и городам, сотрудничали с дагестанскими композиторами, исполняя их музыку не только у нас, но и во многих регионах страны, записывали их сочинения в фонд Дагестанского радио.

Когда в 1988 году в филармонии был создан камерный оркестр, то я сразу активно включилась в работу коллектива. Играла в оркестре партии рояля и клавесина, работала концертмейстером. Много выступала как солистка, особенно в 1990-е годы, когда перестали существовать главные концертные организации страны – Росконцерт и Союзконцерт, во многих городах закрывались филармонии. Чтобы не потерять академическую музыку, дать возможность не отрываться от культурного пространства дагестанцам, мы приложили титанические усилия. Тогда я играла по несколько сольных программ за сезон. А вот за дирижёрским пультом с 2005 года. Мой супруг Станислав Хржановский (первый руководитель камерного оркестра Даггосфилармонии. – Ред.) сказал: «Становись за пульт, у тебя получится».

Профессия дирижёра казалась мне совершенно не женской, да и сейчас я продолжаю думать так же. Но ничего, привыкла, и вот 17 лет, как дирижирую.

– Можно ли сказать, что есть специфическая школа дирижирования? Или каждый дирижёр – такой, скажем, отдельный остров?

– Знаменитая фраза Римского-Корсакова «Дирижёрство – тёмное дело» стала в своё время крылатой… Вероятно, так говорят и оттого, что не всегда можно понять, что происходит. Встречается такое, что дирижёр красиво владеет техникой, а оркестр ему не отвечает. И наоборот, выходит какой-то скромный человек, использующий минимум жестов, но оркестр подчиняется. Свою роль здесь играет дирижёрская воля, дар убеждения оркестрантов, что не очень просто. Однако такова специфика профессии. Благо приходим к общему знаменателю.

– Если говорить о дагестанской академической музыке, должна ли она быть с ярко выраженным этническим колоритом, как считаете?

– Наверное, всё-таки да. Если музыка не имеет фундаментальной основы, то становится, на мой взгляд, неинтересной. Дагестанская музыка по своему этническому происхождению яркая и полифоничная, имеет интонационный строй, что прослеживается в произведениях наших композиторов. С такой музыкой интересно иметь дело.

– Несмотря на занятость в филармонии вы преподаёте в Махачкалинском музыкальном училище. Остаётся время на досуг?

– Свободного времени практически нет. Дагестану необходимы музыканты, артисты, педагоги школ искусств… Поэтому важно передать свои знания, традиции дагестанской исполнительской школы следующим поколениям. Каждый из нас старается поддержать стремление молодых дарований, помочь в профессиональном становлении и пропагандировать произведения наших композиторов. А молодёжь у нас талантливая, ребята хотят стать профессиональными оркестрантами, солистами, певцами.