Талант, воспетый судьбой

Событийным для Шагун Ибрагимовой было исполнение роли Севиль в одноименной драме Д. Джабарлы. Ее Севиль — в первых картинах забитая, зажатая, напуганная, закомплексованная женщина, которая боится даже поднять голову. Потупленный взгляд, висящие, как плети, руки, согбенная фигура. Изгнанная из дому, пережившая драму — разрыв с Балашом, Севиль постепенно обретает себя и на наших глазах прозревает, учится жить, мечтать, смеяться, радоваться жизни, глаза ее светятся, на лице — счастливая улыбка, голос уверен и тверд. Актриса достоверно показала зрителю рождение личности.

За этой ролью последовала Тизбе в «Анджело» В. Гюго. Актриса интуитивно чувствует характер, внимательно слушает рассказ режиссера об эпохе, об авторе, о героях, не стесняется спросить.

Но лучше всего Шагун удавались характерные образы, их у нее более 150, и многие стали каноническими. Ее Сакинат из спектакля «В родном ауле» М. Алиева — женщина волевая, сильная, мудрая, из тех, про кого сказано: «Коня на скаку остановит. В горящую избу войдет». Главный режиссер Московского театра юного зрителя Б. Голубовский писал: «Артистке Ш. Ибрагимовой удалось показать черты волевого человека и мягкую женственность, большую чистоту души Сакинат… Образ современницы-горянки Сакинат — настоящая удача театра». Шагун — по своей натуре человек наблюдательный, многие черты своих героинь она «списывает» с живых людей, но вместе с тем это не слепок, не повторение увиденного, знакомого, а художественно переработанный образ.

Все роли, сыгранные Ш. Ибрагимовой на сцене Лакского театра, будь то главные или эпизодические, самобытные и очень естественные, уютные, теплые, жизненные и в интонациях, и в жестах, и в привычках, но в то же время разные, непохожие. Игривая, колоритная Солтанат из музыкальной комедии Г. Рустамова «Если сердце захочет», властная, суровая Танкабике из драмы Мустая Карима «В ночь лунного затмения», традиционная, без сатирической вычурности горская сваха Салихат из «Парту Патимы» М. Алиева. Она — мудрая советчица, умеющая выведать, расположить к себе, внушить, подчинить и отчитать, если надо. И совсем иная сваха, соседка Ата из трагедии «Хабибат и Хаджияв» М. Чаринова, — женщина со своими привычками, загадочным, неадекватным характером.

Но главной ролью, слившейся с ней самой, пронесенной ею через весь творческий путь, стала роль женщины-матери. В ней и обобщенные черты общечеловеческого понятия материнского начала, и ярко выраженная, потрясающая жертвенность, самоотверженность, вплоть до самоотречения. Сколько их было на ее счету, женщин-матерей, не похожих между собою, разных судеб, возрастов, характеров.

В этом ряду образов матерей Ш. Ибрагимовой особое место занимает образ Кади из «Материнской славы» Р. Хубецовой, которая потеряла в Великой Оте­чественной войне всех своих пятерых сыновей. Неторопливо, привычным шагом идет она, скорбная и величественная, к памятнику Неизвестному солдату, к Вечному огню немеркнущей памяти. Узнав о том, что и последняя надежда померкла — погиб самый младший, которого считала пропавшим без вести, она еле слышно, лишь губами издает сдавленный стон: «Не верю, не верю… не верю!». Конкретную судьбу конкретной женщины-матери актриса превращает в обобщенное, вечное, непреходящее. Частному случаю придает общечеловеческий смысл и значение.

«У Шагун Ибрагимовой… нет маленьких ролей. В ее исполнении они становятся укрупненными, монументальными, масштабными». Совсем недавно Шагун Джафаровна исполнила бессловесную роль глухонемой Сияли в спектакле «Черный день» С. Касумова. Находясь на сцене в течение всего первого акта и не произнеся ни единого слова, талантливая артистка создала образ глубоко драматический, раскрыла судьбу женщины со своим внутренним миром, отношением к каждому из окружающих, со своими болями и радостями.

Народная артистка ДАССР, заслуженная артистка РСФСР, Шагун Джафаровна Ибрагимова всегда пользуется любовью и признанием зрителей, каждый сценический образ удостаивается высокой похвалы зрителей и критиков.