Божественная Сулико

Мои внутренние клапаны внезапно открылись, и наружу хлынули скрытые способности. Слух о том, что студент-технарь в одночасье стал художником, докатился и до декана. Он настоятельно попросил меня в качестве подарка ректору создать копию одной картины. Сюжет полотна был нехитрый: затерявшееся в сумерках зимнего леса строение в стиле барокко, около которого стояли запряженные сани. 

Отказываться от заказа было рискованно, и я без особой охоты приступил к работе. Очарование зимы и звенящую тишину леса удалось передать подбором цветов, а вот изобразить савраску оказалось достаточно сложной задачей. Эта скотина никак не желала впрячься в сани. Что бы ни делал, из-под кисти выглядывал ишак-рахитик с несоразмерно длинной мордой. Я впал в отчаяние: время поджимало, а дело не двигалось. 

Выручил Рашид, предложив обратиться за помощью к знакомому художнику. А почему и нет? 

В мастерскую мы зашли с любопытством и благоговением. Воздух был пропитан духом творчества и запахом красок вперемежку с парами спиртного. К стенам были прислонены незавершенные картины, покрытые слоем пыли. На полу были разбросаны тюбики с краской и куцые кисточки с изгрызенными черенками. На столе стояла массивная пепельница, полная окурков. 

Узнав причину визита, художник успокоил нас:

— Не вижу повода для расстройства. У знаменитого пейзажиста Шишкина, который мог прорисовать на своих картинах каждую травинку и хвоинку, при создании полотна «Утро в сосновом бору» никак не получались медведи. Их помог нарисовать Савицкий. Вот так-то! Вашу клячу тоже прорисуем.

Пока он под моим пристальным взглядом проявлял лошадь, Вася с умным видом крутился около полотен и, приставив палец к щеке, глубокомысленно произнес:

— Ничего, ничего, довольно-таки колоритные картины… Мне, например, нравится вот эта абстракция, — и показал на полотно с хаотично разбросанными цветовыми пятнами и линиями.- Почему не продаешь их?

— Это не картина, — поправил его художник, — это фанера, о которую я вытираю грязные кисточки. А этот, на котором изображена красотка с диадемой на голове, заказан одним типом. Тоже пропал. Не заходит и на звонки не отвечает, гад. Поди разбогатей тут!

— Вот наглец! — искренне возмутился Рашид. – Может, я попробую до него дозвониться?

— Попробуй. Координаты найдешь на обратной стороне холста, — подсказал мастер.

Рашид набрал номер телефона.

— Алло, здравствуйте, я могу поговорить с Нариманом Леопольдовичем? Придет поздно? А вы, извините, кто ему, жена? Дело в том, что ваш ненаглядный заказал портрет гламурной дамы в диадеме и не выкупает его… Откуда я знаю, чей портрет? Наверное, ваш!

Рашид положил трубку и с видом победителя посмотрел на нас:

— Сейчас приедет! 

Вскоре объявилась атлетически сложенная мадам с походкой статуи. Взглянув на портрет, она застонала. Сначала тихо, потом громче и яростнее.

— А я-то удивляюсь, с чего это мой муженек стал часто навещать любимую тетю и перестал носить дырявые носки! Ну, старый кобель, плохо же ты знаешь свою жену Сулико!

Потом она повернулась к нам и заорала:

— И вы тоже способствуете развалу семьи! 

Вася не выдержал оскорбления в адрес друзей и огрызнулся:

— Мым-м-ра!

Напрасно он не сдержался! Рассвирепевшая женщина запустила в обидчика пепельницей. Вася успел пригнуться, а я как раз стоял за ним… Не успели мы опомниться, как художественный беспорядок превратился в сущий бедлам. Мы, виновато потупившись, предложили художнику помочь навести порядок.

— Нет, нет! Упаси боже! — испуганно замахал он руками. — Вы уже помогли. Спасибо.

В общежитии Вася наложил мне на глаз повязку и участливо посоветовал:

— Ты приляг, отдохни, испей водички, а этот медяк приложи к фингалу под другим глазом. Может, рассосется, а завтра мы тебя отведем к окулисту.

Утром, топая по коридору поликлиники, Вася ворковал:

— Повезло, что эта мегера не хлопнула тебя по ушам. Лучше жить с одним глазом, чем остаться глухим на всю жизнь, как Бетховен.

Вдруг распахнулась дверь хирургического кабинета, и оттуда вышел крепкий мужик средних лет с повязкой на глазу, как у пирата. Одна рука у него была загипсована. Через открытую дверь кабинета послышалось:

— Нариман Леопольдович, извините, мы забыли записать в медицинскую карточку, кем вы работаете.

— Тренером по карате, — буркнул мужик и, припадая на одну ногу, поковылял дальше.

Услышав знакомое имя, мы попадали со смеху, а Рашид жалобным голосом затянул песню:

Я могилу милой искал,

Сердце мне томила тоска.

Сердцу без любви нелегко.

Где же ты, моя Сулико?