Дагестан без идентичности

Почему в Дагестане так часто начиная с 60-х годов прошлого столетия обращаются к одной и той же проблеме национальной идентичности? Ответ может быть один: потому что вопрос о народах Дагестана и дагестанцах запутан до предела. До сих пор отсутствует какое-либо определение дагестанского народа. Не удалось выработать ни единой терминологии, ни общего понимания сути проблемы.

Постижение смысла

Поясняю на конкретных примерах. В докладах руководителей республики, на сессиях Народного Собрания, в научных исследованиях историков, философов, политологов, социологов, литературоведов, в художественных произведениях, публичных выступлениях представителей многочисленных общественных организаций и движений, статьях журналистов, на экране телевидения, в школьных и студенческих аудиториях, обыденном общении и т.д. присутствуют различные варианты интерпретации невзаимозаменяемых, синонимических терминов: «народы Дагестана», «граждане Дагестана», «дагестанский народ», «народности Дагестана», «дагестанцы», «этносы Дагестана», «многонациональный народ Дагестана» (конституционное понятие). Истолкование, значение названных терминов направлено на идентификацию человека как потенциального субъекта деятельности. Поэтому каждое понятие имеет свою форму мысли, обобщённо отражающую его существенное свойство. Образно говоря, каждый термин имеет свой внешний вид, свой вкус, своё качество, свой объём. Подчёркиваю, что названные термины не являются равнозначными, равносильными, равнодействующими; они не тождественные термины. Поэтому в этом терминологическом разнобое можно усмотреть мировоззренческие противоречия, которые усугубляют синдром «кризиса идентичности». Ведь каждый из нас живёт так, как мыслит. Как сказал Д.Медведев, находясь в Махачкале, «надо, чтобы все понимали, и не только понимали, а использовали соответствующий терминологический аппарат. Мы должны использовать правильные термины» («Дагестанская правда», 1 апреля 2010).

Примеры неадекватного использования терминов встречаются сплошь и рядом. Вот хорошее само по себе учебное пособие для 9-го класса «Культура и традиции народов Дагестана» (Махачкала, 2004; издание Дагестанского научного центра Российской академии наук). Авторы — доктора исторических наук, признанные учёные-коллеги. На 9-й странице читаем: «В нашей республике проживает около тридцати больших и малых народностей». Там же: «Наиболее крупными из них являются аварцы», далее: «В состав аварцев входят малые народы: андийцы, арчинцы, ахвахцы, багулалы, бежтинцы, ботлихцы, бинухцы, годоберинцы, гунзибцы, каратинцы, тиндалы, цезы (дидойцы), хваршинцы, чамалалы». То есть, по мнению авторов учебника, в народность «аварцы» входят 14 малых народов. «В народность входят малые народы»?! Какой сумбур?! Какое состояние «учёного незнания»?! Тем более нам предстоит подготовить и издать «отрихтованный» новый учебник по истории Дагестана.

Ивестно, что «народность» как историческая общность характерна для эпохи раннего феодализма. К примеру, формирование кумыков как этноса из автохтонных (местных, коренных) племён началось со второй половины I тысячелетия новой эры, а завершилось в 1395-1396 годах, когда они первыми на равнине столкнулись с нашествием Тимура и героически сражались, защищая свою Родину. Именно тогда завершился процесс этногенеза, «пассионарный толчок» (по выражению Гумилёва), пассионарная индукция, то есть возбуждение, умозаключение энергоизбыточных представителей равнинных племён, охваченных тягой к действию и способных передать энергию другим. Они создали и навязали сообществу этих племён новые культурные и идеологические ценности, новое восприятие себя, своих интересов, своих идеалов, своего состояния гомеостаза (равновесия с окружающей средой), своего положения в Дагестане. Родилась новая общность людей, которая приобрела самосознание, закреплённое в самоназвании, – мы «кумыки». Таким же эволюционным путём образовались все наши автохтонные этносы. Согласно этнической карте, решающая фаза консолидации, к примеру, даргинцев в единый этнос, была завершена до конца XIV века, чуть раньше сформировались лакцы, аварцы — к XV веку. Первым этносом, с которым соприкасались говорившие по-арабски или фарси, были лезгины. Табасаранцы, рутульцы, агульцы, цахурцы оформились как этносы ещё раньше. Именно в эпоху образования этносов, т.е. 600-700 лет назад, впервые появилось название «Дагестан».

Дагестанские этносы были сформированы своей историей, то есть совокупностью своих выборов во времени и пространстве «кормящего ландшафта» (по выражению Гумилёва). Тогда жизнь полностью была подчинена природному ритму. Цикличность и повторяемость – смена дня и ночи, сезонов года – задавала строгий режим горцу. Культуру, знания, людские связи «возили» по торговым путям и тропинкам в разных обозах. Ныне мир связан в тысячи раз плотнее: современными дорогами, мостами, обилием комфортабельных иномарок и другими каналами и сетями. За эти годы была создана письменность, колоссальный рост образования, ставший великим уравнителем мировоззренческих и жизненных интересов этносов, образовалось 10 городов и 18 посёлков городского типа, вместе с ними возникла городская культура, в которой этнос размывается, ломается традиционный уклад сельской жизни… Одним словом, современная жизнь обрела новые векторы движения, изменилась общинная матрица. Того Дагестана и тех народностей, которые описаны в фольклоре всех народов Дагестана или в творчестве Ирчи Казака, Омарла Батырая, больше нет.

«Человеческая жизнь – как индивидуальная, так и социальная – протекает в месте, где перекрещиваются четыре «фронта», ведущие назад — к прошлому, вперед — к будущему, внутрь нас самих, к нашим чувствам, желаниям и мечтам, наружу — к тому, против чего мы должны бороться или что мы должны использовать, с чем мы должны приходить к согласию или чем должны пренебрегать» (О. Резеншток – Хюсси. «Язык рода человеческого» – М., СПб.: Университетская книга, 2000, с.503). Поэтому жизнь – это постоянный выбор. И наша целостность, наше единство, наше современное хрупкое бытие в мире взрывов, экстремизма, убийств зависят от того, каким образом Дагестан и дагестанцы могут «удерживать» равномерное движение в этих направлениях. И здесь нужно понимание того, что идентичность не образуется раз и навсегда. Идентичность исторична, по сути она меняется вместе с тем, как меняются люди и их отношения в обществе. Произошло коренное изменение в контексте большого интервала времени. Потому что живут этносы как постоянно развивающиеся социальные и самоорганизующие системы. Каждый человек создан для того, чтобы пребывать в реальности. Поэтому российские учёные давным-давно выступили против употребления термина «народность» как бессодержательного в этнологическом аспекте.

У нас нет «больших» и «малых» народов, есть многочисленные и малочисленные, но равноправные народы и этнические группы. И андийцы, арчинцы, ахвахцы на самом деле не «малые народы», а этнические группы (вернее и научно корректнее будет сказать – этнографические группы) – коренная часть аварского этноса, выделяющаяся из основного аварского массива особенностями дискретности (раздельности) в контексте физико-географического положения, а также культуры, языка, образа жизни и по другим признакам в быту. К примеру, ахвахцы (общая численность около 6,5 тыс. чел.) предположительно произошли от жителей различных районов Аварии. «В печати высказывалось мнение, что попытки представить аварские этнические группы самостоятельными народами исходило от тех, — замечает патриарх дагестанской философской науки М. А. Абдуллаев, — кто мечтает о властных должностях и лидерстве. К сожалению, указанного рода утверждение бытует и нередко даёт знать о себе и сегодня» («Дагестанская правда», 8 ноября 2013).

(Продолжение следует)