Философские разногласия суфизма и салафизма

Задавшись такой целью, мы исходим из значительной философской близости салафизма к фундаментальному (или ортодоксальному) исламу. Потому обращаем внимание на онтологические и гносеологические различия суфизма с ортодоксальным исламом. С одной стороны, обращаемся к историко-философскому наследию ислама, с другой — философски осмысливаем эту религию.

Философия изучает религию как специфическую форму культуры. Сегодня она предстает в науке как философская дисциплина, решающая своим категориальным аппаратом традиционные вопросы религии. В таком качестве она известна как философская теология. К сожалению, философия религии в советской науке была если не сведена, то подчинена атеизму, а в постсоветский период под видом философских размышлений о религии чаще всего осуществляется эмпирическое исследование конкретных религий. Дело доходит до того, что некоторые ученые философствование о религии подменяют соперничеством с верующими и алимами в знании, скажем, Корана.

Истоки суфизма прослеживаются в недрах еще домонотеистических религий, но формируется он, как известно, хотя и в рамках ислама, но на базе мощного и более широкого философского наследия древних цивилизаций. Суфизм настаивает на проникновении существа Бога во все бытие, во всех вещах наличествует божественное существо. Ортодоксальный ислам признает Бога отдельно от материального мира, а по суфизму отдельно от Бога ничего нет. Но здесь одна тонкость: не Аллах — в каждой вещи, не Он — каждая вещь. Основная онтологическая доктрина суфизма «вахдат ал-вуджуд» была панентеизмом и считала, что все вещи находятся в Аллахе.

Суфизм — наиболее насыщенное гносеологическими идеями мусульманское вероучение, ответвление которого шло и от суннизма, и от шиизма и, пожалуй, в этом смысле не имеет себе равных во всем религиозном сознании. Как религиозная мистико-философская система, оно вобрало в себя весьма плодотворные достижения предшествующей культуры и было развито в сочинениях суфийских ученых Джунейда ал-Багдади, аль-Бистами, Ибн Араби, Абу Хамида ал-Газали, ас-Сухраварди. Широту онтологических и гносеологических идей суфизма продемонстрировал Яхья ас-Сухраварди, который под влиянием зороастризма преодолел рационализм и культивировал в познании мистицизм.

Ал-Газали расширил познание за пределы рационального знания и реабилитировал иррационализм и мистицизм. С точки зрения современной гносеологии и эпистемологии возражений теоретическим установкам ал-Газали не может быть. Он пишет, что «существует много ступеней познания», потому «суфизм требует полного преобразования сознания» «неразвитого человека». Путь к Истине – сомнение, этот путь сопровождают вера и знание.

Но он обрушился на последователей Аристотеля и Платона страстной, полемической критикой именно за абсолютизацию рационализма и законсервировал развитие ортодоксальной философии в странах ислама. Наступила пора господства мистицизма во всех его проявлениях. Лишь в мусульманской Испании, Андалусии Ибн Баджи, Ибн Туфайль, Ибн Рушд продолжили традиции рационализма. Последний написал полемический ответ в адрес ал-Газали «Опровержение опровержения». Но и в Андалусии суфизм получил поддержку философов, а испанский араб Ибн ал-Араби не только развил мистицизм Ал-Газали, но и, как выше отмечалось, превратил суфизм в логически и теоретически стройное учение. В целом идеи ал-Араби привели в XII — XIV веках к появлению множества тарикатов — кадирия, саадия, мевлевия, бекташия, чиштия, ясавия, накшбандия — в регионе, охватывающем Ирак, Сирию, Турцию, Иран, Среднюю Азию и другие страны.

С XII века, как уже отмечалось выше, началось наступление мистицизма на рационализм, из мусульманской культуры по существу исчезла исламская философия, даже теологи комментировали Коран без философских изысканий. Был осуществлен радикальный поворот к консерватизму и фундаментализму (исключение – в XIV — начале XV века в арабском мире был великий мыслитель Ибн Хальдун, но в его творческом наследии нет отношения к гносеологии суфизма и фундаментального ислама).

Логическим продолжением поворота к консерватизму стало движение ваххабитов, возникшее в Аравии в середине XVIII века. Лишь к концу ХIХ века просветительские идеи проникли в исламский регион (афганец Джемаль ад-Дин аль-Афгани, египтянин Мухаммед Абдо, индиец Мухаммад Икбал). Они пытались возродить исламскую философию на синтезе цивилизаций Востока и Запада, культивировать свободное толкование (джтихад) Корана и сунны, отвергая формальное следование букве его догм (таклид). Были реанимированы идеи восточного перипатетизма, настаивали на приоритете разума над мистицизмом, признавая нравственные интенции суфизма к самоочищению, отвергали многие ритуалы суфиев, поклонение святым и их могилам, аскетизм.

Мусульманское учение о Боге сводится к тому, что Бог выше всякого ощущения и познания. Любое создание, даже достигшее в своем совершенстве высшей ступени, не может Его постичь. Суфийское учение отрицает это положение ортодоксального ислама. Человек, являющийся частицей («джуз`ун») Бога (куллюна), стремится к слиянию с Ним, так же, как «все вещи возвращаются к своей основе».

Сегодня в Дагестане и на всем Северном Кавказе салафизм активизировался с требованиями очистить ислам от этих и других элементов образа жизни мусульман, от различных нововведений (бида), считая их чуждыми для ислама. Поскольку, по их мнению, недопустимо посредничество между верующим и Аллахом, они настаивают на запрете поклонения святым, отмечать день рождения пророка Мухаммада, взывать ему и другим пророкам. Это одно из важнейших противостояний между суфистами и салафитами, зачастую приводящее к открытой вражде.

Еще одна причина внутреннего раздора в исламской религии – аскетизм суфизма. Он формируется в исламе как религиозное подвижничество — аскетизм и теоретическую базу аскетические движения нашли в синтезе ортодоксального ислама с различными немусульманскими философскими школами – неоплатонизма, буддизма, сделав акцент на осмыслении психического состояния верующего, экстатического состояния «хал», характеризующего соотношение сокровенных помыслов, душевных импульсов и внешних действий человека. Этот существенный элемент в систему мусульманского мистицизма вносит суфийский мыслитель Баиазид (IX век), считавший, что чувство полного уничтожения «я» достигается слиянием с Богом при полной медитации, подобно слиянию влюбленного с возлюбленной. Если ортодоксальный ислам достаточно системен, стратегически логичен, скажем, в монотеизме, то суфизм спонтанен, подвержен случайным отклонениям, характерным синергетическим системам.

Указанные выше противоречия далеко не исчерпывают список идейно-философских разногласий противоборствующих умм в мусульманской религии. Об этом свидетельствует характер основных методов и способов религиозного познания в обоих вероисповеданиях — веры и интуиции. В суфизме они имеют свою специфику, что, кстати, заметно отразилось в традициях и обычаях исповедующих его народов. Вера здесь не авторитарна, опирается не на божественное откровение, а скорее является следствием субъективной, выстраданной, эмоционально-экстатической уверенности, результатом индивидуального озарения и мистической интуиции. В то же время интуитивистская концепция религиозной веры «менее иррациональна», даже считается интеллектуальным направлением в толковании религиозного опыта. Тогда как «сторонники антиинтеллектуального направления стремятся очистить религиозный опыт от малейших наслоений познавательной деятельности».

Еще одна традиция суфийского ислама, которая не может не вызвать возражений со стороны фундаменталистов, – это элементы суфийской аллегоричности, иносказания, лицемерия. Еще в раннем исламе в связи с осмыслением внешнего акта благочестия появились секты баккаун (плакальщиков) и рийа (лицемеров). Первые настаивали на показном, демонстративном проявлении верующим строжайшего соблюдения сунны, устремления к самосовершенствованию, тогда как вторые считали внутреннее состояние мусульманина тайной, достойным сокрытия от посторонних его личным делом. Если представители этой школы — маламати — страшились лицемерия перед людьми, то последователи багдадского шейха Джунайда смирения Богу добивались без лицемерия перед самим собой, полным выключением собственной воли, ее подчинением божественной воле и признанием собственного ничтожества, что и стало основополагающим для суфизма.

Для суфийских школ характерны аллегоричность истолкования процессов и частая смена аллегорий. Аллегоричность, иносказательность, метафоричность, многосмысленность — традиционные суфийские приемы, сознательно используемые адептами мистического ислама для обнаружения и передачи глубинного смысла. Выше уже говорилось, каким образом в ранний период формирования суфизма психологическое состояние верующего — хал — выражало состояние сокровенных смыслов и действий человека в сектах лицемеров. Как было отмечено, лицемеры считали внутреннее состояние мусульманина тайной, которую необходимо скрывать от посторонних. Думается, что это обстоятельство оставило глубокий след в образе мышления и поведения последователей суфизма. Двусмысленность и неискренность, намеренное введение собеседника в заблуждение, эзотерическая иносказательность могли стать элементами специальной техники не столько кодирования мистических текстов из-за гонений на суфиев, сколько попытками избежать поверхностности осмысления процессов, прямолинейности рассуждений. Не зря притчи и анекдоты становятся ведущим элементом восточного фольклора, по-видимому, позаимствованным отсюда другими культурами, в том числе европейской народной мудростью. Навои в своих афоризмах советует: «…не принимай за правду хвалу льстеца, не принимай его слова за чистую монету»; «хотя неприятная весть и правдива, не доводи ее до слуха друзей, если кто-то проявил неразумие, не говори ему в лицо о ней»; «мудр тот, кто не говорит неправду, но всякую правду тоже нельзя говорить». В то же время Навои осуждает неискренность: «Краснослов, который ложь правдоподобно рассказать сумел, похож на позолотившего серебро мастера золотых дел». Однако консервативный ислам и его философия сегодня не вникают в эти тонкости суфийского наследия и открыто возражают им как «бида».

Оккультизм и эзотеризм значительно обогатили суфизм и теоретически, и ритуально. Широта и эффективность влияния религии и философии суфизма на повседневное реальное поведение и мышление людей через познавательную культуру также обусловлены, на наш взгляд, и его универсальностью, которая проистекает отчасти от его близости к эзотеризму и оккультизму. Известно, что в основу оккультизма легла эзотерика как весьма удачная попытка гармоничного и системного соединения философской и религиозной мысли с научными знаниями.

Таким образом, можно констатировать десятки серьезных теоретико-философских разногласий, которые используются современным консервативным исламом для противоборства с региональным суфийским (традиционным) исламом на Северном Кавказе. Эти разногласия должны обсуждаться в обстановке толерантности и никак не могут быть разрешены экстремистскими и террористическими методами и средствами.

Мустафа Билалов, доктор философских наук, профессор