И мы хлебнули лиха

Побывав недавно в Махачкале, я встретился с бывшей переселенкой из Советского (ныне Шамильского) района Дагестана в с. Рогун-Кажа Ножай-Юртовского района Чечни. Сейчас Пари Инкосуевой (на снимке) 84 года, но, несмотря на почтенный возраст и полную трудностей жизнь, выглядит она бодро, не жалуется на память и зрение. Мы долго и душевно беседовали как земляки. Ведь Пари Инкосуева – бывшая жительница Рогун-Кажа – моего родового села. Оно вместе с соседним селом Бильты все 13 лет депортации чеченцев называлось Ратлуб (в переводе с аварского «земля»).

Вот что вспоминала о прошлом тётя Пари:

— Наша семья оказалась в Чечне незадолго до выселения чеченцев. Четыре семьи из высокогорного села Ратлуб погнал в соседнюю Чечню голод. Зима 1944 года. Страх и голодно, и холодно. Члены нашей семьи, совсем слабые от истощения, одетые кто во что попало, три дня по горным тропам, местами заваленным глубоким снегом, добирались до села Зандак Ножай-Юртовского района. С трудом одолели тяжелую дорогу, попросились на работу к хорошим и гостеприимным чеченцам – супругам Кедирхану и Езихат. Помню еще, их дочь звали Нуржан. Они накормили нас, предложили отдохнуть, мы с благодарностью приняли предложение поработать у них. Хозяева не изнуряли нас работой, кормили наравне с собой, делились одеждой и обувью. Словом, жить стало легче.

Месяца через три жителей нашего родного Ратлуба переселили в соседние с Зандаком сёла Бильты и Рогун-Кажа. Горько было расставаться с нашими хозяевами-друзьями в то злополучное утро 23 февраля 1944 года. Нам же пришлось перебраться в с. Рогун-Кажа, где мы поселились в каменном доме.

— Именно в этом доме до вас жили дяди моего отца Абдул-Муслим и Сайдул-Хаджи Байтукаевы, – обрадовался я. – Последний был директором местной школы, добровольцем ушел на фронт и геройски погиб под Сталинградом. Сегодня улица носит его имя.

— А дом сохранился? – спросила тётя Пари.

— К сожалению, нет. На фундаменте старого дома после войны построили новый, кирпичный.

Тётя Пари вздохнула и продолжила свой рассказ:

— С переселением наших сельчан село Рогун-Кажа переименовали в Ратлуб. Правда, далеко не все жители настоящего, аварского, Ратлуба были рады переселению. Многие тайком от властей ушли в горы, скрывались там. Их искали сотрудники НКВД. Кого находили, под усиленным конвоем переселяли в места, определенные Совнаркомом.

Когда наши горцы добрались до Рогун-Кажа, не все чеченские дома уцелели. Нашей семье в этом отношении повезло. Но никакой домашней скотины, птицы, утвари, продовольственных припасов к нашему приходу не то что в доме, во всём селе не было. Наверное, конфисковали на нужды обороны, а может, разворовали. Никаких «антисоветских элементов» из числа чеченцев в нашей округе не было замечено. Я о таких ничего не слышала.

Больше всего на новом месте меня покорила природа.

Рогун-Кажа – очень красивый и уютный уголок. Помню, прямо перед нашим домом возвышалась изумительная, с остроконечной вершиной и скальным поясом гора Лекха Корта. Мне она была знакома еще по жизни в Зандаке, где я, как и остальные члены нашей семьи, немного выучила чеченский язык и знала, что Лекха Корта переводится как «Высокая гора».

В сотне метров от нашего дома протекала речка Булкх, чуть дальше она впадала в реку Яман-су. В селе было много деревьев, особенно ореховых, росли яблоня, слива, на окраине – груша, кизил, мушмула, боярышник…

Вскоре после переселения у нас организовали колхоз. Помню, в первый год посадили кукурузу. Каждый колхозник должен был вспахать, точнее, вручную вскопать и засеять 50 соток земли. Но осенью почему-то урожая не было. И не только в первый год, но и в последующие несколько лет. Питались преимущественно орехами, оставшимися после выполнения плана по их сдаче государству, а еще по возможности покупали муку и редко мясо. Но многие не имели денег на покупку продуктов. Весной и летом часто ели крапиву и другую зелень.

Через два года после нашего переселения в селе открыли начальную школу, тогда я и поступила в первый класс. Директора звали Али, из учителей запомнила имена: Гарамза, Магомед. Председателем колхоза был Ибрагим Абусаламов. Со временем земля стала более плодородной, и наша семья уже обрабатывала целый гектар, но из полученного урожая большую часть сдавали колхозу. Хорошо, что, пусть и не сразу, удалось завести корову и теленка.

Несмотря на все трудности, время, проведенное в чеченском селе, я вспоминаю с теплотой и душевным волнением. Именно в Рогун-Каже прошли моё детство и юность. Здесь я обрела личное счастье – вышла замуж за красивого и статного Курбана. Тогда в 1954 году мне было 18 лет, через год появился на свет наш первый ребенок – дочь Айшат. За нашу супружескую жизнь нам с Курбаном Аллах дал семерых детей.

В 1957 году в Рогун-Кажу вернулось несколько десятков чеченских семей. Мы каким-то внутренним чутьем понимали, что жизнь чеченцев в изгнании будет не вечной, и морально были готовы к их возвращению. И когда это произошло, искренне порадовались за них.

За годы, прожитые в Чечне, мы прикипели к этой земле, полюбили ее, похоронили там своих родных и близких. Всего в Рогун-Каже похоронено более двухсот ратлубцев. Многие умерли от разных болезней. Уезжали в Дагестан без конфликтов с коренными жителями. Приехали в родной Ратлуб и не обнаружили там отчего дома. Пришлось с немалыми трудностями строить новое жилище. Через несколько лет в 1961 году мы переехали в Махачкалу. Муж Курбан пошёл работать на завод им. М. Гаджиева.

Потихоньку жизнь наладилась. Я частенько вспоминаю нашу молодость. Она была полна и горестных, и счастливых моментов. Так уж устроена жизнь. Но, перебирая в памяти военные годы, хочется сказать: упаси Аллах наши народы от новых трагедий и несчастий! – сказала тётя Пари и краем платка вытерла слёзы, блеснувшие в глазах.

Историческая справка

В 2 часа утра 23 февраля 1944 года началась самая известная операция по этнической депортации – переселение жителей Чечено-Ингушской АССР, образованной за десять лет до этого путем объединения Чеченской и Ингушской автономных областей.

Операцию «Чечевица» начали готовить в октябре-ноябре 1943 года. Первоначально планировалось переселение в Новосибирскую и Омскую области, в Алтайский и Красноярский края. Но затем было решено переселить чеченцев и ингушей в Казахстан и Киргизию.

Руководил операцией лично Берия. 17 февраля 1944 года он доложил из Грозного, что подготовка завершается,  выселить предстоит 459 тысяч 486 человек. Операция была рассчитана на восемь дней, а задействованы в ней были 19 тысяч оперативных работников НКВД, НКГБ и СМЕРШ и около 100 тысяч офицеров и бойцов войск НКВД.

Операция, по его оценке, началась успешно – за сутки из населенных пунктов было вывезено 333739 человек, из этого числа погружено в эшелоны 176950. Более быстрому выселению помешал обильный снег, выпавший днем
23 февраля.

Тем не менее по 29 февраля (1944 год был високосным)  выселили и погрузили в вагоны 478 479 человек, в том числе 91250 ингушей и 387 229 чеченцев. Им разрешили взять с собой по 500 килограммов груза на семью. Спецпереселенцы должны были сдать скот и зерно – в обмен они получали скот и зерно от местных властей на новом месте жительства.

Запрет на возвращение на родину для чеченцев и ингушей был отменен 9 января 1957 года Указом Президиумов Верховных Советов СССР и РСФСР. Эти указы восстанавливали чечено-ингушскую автономию, а для организации репатриации создавался Оргкомитет.

Большинство чеченцев и ингушей вернулось на родину только к весне 1959 года.

(По материалам РИА Новости)