Ну, Чак Норрис, погоди!

Прелесть какой ребеночек! Вылитый папенька: глазки мутненькие и свирепые, ножки кривые, к тому же облагороженные гламурным плоскостопьицем; носик оглоблей на пол-личика, а подбородочек — что твоя квадратура круга.

А рученьки, рученьки-то! Чтобы не орал благим матом, дали ему подержать любимый разводной ключ Пантелеича с клеймом «Сделано в СССР». И что вы думаете? Наш спецназ в лице Аташки из Тарков, Петьки из Первухи, Маги из Гуниба и Вахи из Хасавюрта не смог отобрать: мертвой хваткой вцепился шалунишка в пятикилограммовую железяку.

Вы только на роженьки поглядите отрока, на роженьки! Чудные такие роженьки, прямо эбонитовые да с загогулинами на концах. А когда отрастут? Подайте Книгу рекордов Гиннесса!

Наша декольтированная дама в хиджабе прямо-таки без ума от Долдончика, пророчит ему великое будущее и небывалую крутизну в характере. Угощает пацана почем зря: то кусище курдюка поднесет, то столовую ложку урбеча. После шампура с шашлыком Пантелеич хотел было угостить Долдончика кружкой кулинской бузы, но защитница прав угнетенных женщин Востока прогнала его и налила в ту кружку курагиного компота. А мальцу все мало: добавки просит!

Прибывший по случаю в подвал к Пантелеичу профессор медицины Сафаров испортил нам демографический праздник. Как же можно такое! Ведь Долдон I Крутой ходил важный такой, довольный и даже местами счастливый. Будучи в пафосе, пообещал в первом квартале наступающего года совсем не хулиганить, а также принять участие в субботнике по очистке Редукторного поселка от радиоактивных отходов и креативов Горводоканала.

Так вот, профессор Сафаров и говорит:

— Это же мутант! Не знаю, чему вы радуетесь? Я понимаю отцовские чувства старшего из Долдонов, но мое дело – ставить диагнозы.

Сэр Хиггинботам, делегат от Британии, чадолюб и гуманист, потребовал объяснений. Профессора дважды просить не надо, и он выкладывает свою гипотетическую гипотенузу. За время авантюрной перестройки и бездушных реформ, говорит док, в нашем лексиконе стала преобладать лексиома «крутой». Голливудский актер Чак Норрис своей фальшивой киношной крутизной замутил гипоталамусы постсоветского народонаселения, особенно молодого. Раньше слово «крутой» спокойно занимало подобающее ему место в словарях Даля и Ожегова, обозначало то, что ему полагалось обозначать, и не лезло во всякие щели между подлежащим и сказуемым. Но потом лексическая зараза стала матереть и заменять собой все остальные нормативные слова. К ней еще пришили лексикограмму «Ты в порядке?». Вы же знаете: один дубасит другого по голове бейсбольной битой и спрашивает: «Ты в порядке?»

— Какой тут может быть порядок?! – вопрошает нас профессор, надевая фонендоскоп. – Гены не выдержали напора стадного инстинкта и начали в отдельных регионах страны мутировать. А ну дайте-ка я послушаю моторчик вашего Долдончика. Ну вот: аритмия, экстрасистола, вдобавок еще брадикардия с тахикардией…

Долдон I Крутой помрачнел. А док продолжает:

— А рожки-то к чему?

Вот тут мы все в подвале начинаем понимать, что на радостях не обратили внимания на такой пустяк, как рожки. В таком возрасте их не должно быть! Во взрослой жизни всякое может быть, но прямо из роддома с рожками? Пусть эбонитовые, но все равно это какой-то дикий атавизм! Политолог симпозиума мадам Хиллари Клинтон еще спросит:

— Экскьюз ми, плиз! А почему никто не спрашивает, кто матушка Долдончика?

Потрясенные делегаты потянулись к кулинской бузе. Сэр Арчибальд Хиггинботам уронил в борщ свой монокль, а пан Пшепшибжебжижановский, делегат от Польши, сказал по-польски:

— Пся крев!

Профессор Сафаров с чувством исполненного долга покинул подвал, а мы решили отловить Чака Норриса с помощью нашего спецназа, примерно наказать его, а затем обучить хорошему русскому языку без всяких прибамбасов. Ну, Чак Норрис, погоди!