О малых народах, «кириллице» и коррупции…

Отвечая на просьбу журналиста прокомментировать утверждение, что Путин усилил государство, но ослабил общество, ученый говорит, что в постсоветской России человек приобрел больше прав: он может критиковать президента, организовать оппозиционное власти политическое движение, подать в суд на своего директора, нигде не работать, иметь свое прибыльное дело… Но, утверждает З. Абдулагатов, права эти формальные. И в качестве примера приводит то, что вопрос об этническом развитии народов России стал второстепенным или даже вообще отошёл из сферы интересов государства. «Этому способствует сама Конституция России, где вопросу о правах народов уделено незначительное место (ст.ст. 5, 68, 69), по сравнению с правами человека (48 статей)».

Это просто замечательно, что он не поленился, посчитал количество статей в Основном законе государства, стоящие на страже прав человека. Мне самому это никогда бы в голову не пришло. А почва для спора (скорее, дискуссии) заключается в том, что важнее: права народа или права человека? Зачем гражданину думать о том, какими правами обладает его народ, если лично он сам обладает достаточными правами, чтобы принимать любое решение? А разве права народа не складываются из прав отдельных людей? Да, нас долгие годы учили, что общественное превыше личного. За более чем достаточный период времени мы смогли убедиться в ущербности этой стадной идеологии. Убедились, что коллективный разум не сильнее разума одного человека, скорее, он превращался в коллективное сумасшествие. Убедились, что коллективная собственность была как бы ничьей, и даже считалось, что ничего плохого в этом нет, если своруешь из коллективного «корыта». А человек — это просто муравей, в лучшем случае винтик в механизме. Почему же считается, что уйти от этого — плохо? Хотя, надо признать, даже после того, как в Конституцию включили такое количество статей, проблему с правами человека в стране решенной никак нельзя назвать.

Никто не спорит, что малые этносы теряют свою идентичность, язык, традиции. Но происходит ли это по чьему-то злому умыслу или же это закономерный процесс, такой же, как восход или заход солнца? Если в Конституции записать 50 статей о тех или иных правах малых народов, процесс их исчезновения можно остановить? Сомневаюсь. Вот у нас в Дагестане 14 народов считаются титульными, и по идее всё делопроизводство должно вестись на всех этих языках. Представили, что из этого получилось бы? Да в наших языках элементарно нет слов, обозначающих те или иные понятия. Вспомнилась картина 20-летней давности: в парке русский мужчина просматривает одну из национальных газет. Когда я поинтересовался о том, понимает ли он, что там написано, он ответил так: а что там понимать, половина слов ведь по-русски написана.

А что же делать народам, не обладающим из-за своей малочисленности даже письменностью? Если в срочном порядке придумать для них письменность, изготовить книги, начать изучать язык в школах, что-либо изменится? Проблем добавится, это бесспорно, но приблизимся ли хоть на шаг к решению задачи сохранения этноса? Сейчас ведь невооруженным глазом видно, какими темпами идет становление одного общемирового языка, как меняется лексика даже русского языка.

«Ударом для национальных меньшинств стал запрет, принятый 11 декабря 2002 года дополнением к Закону «О языках народов РФ», согласно которому алфавиты государственных языков республик должны строиться на графической основе кириллицы. Плохо, когда из Москвы указывают народу, какими буквами он должен писать дорогие им слова и имена».
Это — выдержка из того же интервью. Почему единая графика — удар по национальным меньшинствам? Интересно, на какой графической основе уважаемый учёный сам хотел бы писать? Латинскими буквами? Арабской вязью? Китайскими иероглифами? А чем кириллица хуже? Если малый народ станет писать другими буквами, он превратится в большой? Делить единую страну на регионы, одни из которых пишут такими буквами, другие другими, третьи — третьими, было бы верхом глупости, это бы больше способствовало разъединению страны, а не объединению. Кроме того, проблема еще и чисто экономическая: для каждого алфавита нужна своя типография, да хотя бы клавиатура компьютера, все программы должны быть продублированы и т.д. Зачем себе на пустом месте создавать дополнительные трудности? Нам бы с имеющимися справиться…

Говоря о власти, о политике, и не сказать при этом о коррупции, считается чуть ли не признаком дурного тона. «Именно при Путине угрожающие размеры приобрела коррупция. «Коррупционный бюджет», по оценкам экспертов, в 2006 году составлял более 300 млрд. долларов. Опросы населения показывают, что коррупция является одной из главных причин его беспокойства, так как затрагивает основы семейного материального благополучия. Здравоохранение, система образования, суды различных уровней, милиция, администрации сел, городов, районов, министерства стали источниками коррупционной деятельности. Хуже то, что это стало нормой нашей жизни, чуть ли не национальной традицией», — утверждается в ответах З. Абдулагатова. Ни в коей мере не оспаривая верность этого утверждения, хотелось бы поговорить о том, нет ли в том нашей вины.

Как-то сын одного моего знакомого, студент одного из махачкалинских вузов, за какую-то провинность был доставлен в милицию. Поскольку сейчас это не представляет никакой трудности, о произошедшем его товарищи тут же сообщили родителям. Приезжает отец, прямиком идет в милицию и без обиняков спрашивает: сколько стоит освобождение сына? Не знаю, какую сумму там назвали, и не знаю даже, была ли вообще названа какая-либо сумма, но он отдает кому-то 10 тысяч рублей. Когда отец стал упрекать, вот из-за твоего нехорошего поведения пришлось мне все бросить и ехать сюда, и даже раскошелиться, сын в недоумении отвечает: я ничего серьезного не сделал, меня через час и так собирались выпускать, не надо было отдавать… В этой ситуации кто больше виноват: милиция или же отец студента? И от кого больше исходит коррупционная деятельность?

Похожую ситуацию мы наблюдаем везде и всюду, и об этом можно долго рассуждать. Многие сердобольные родители накануне вступительных экзаменов беспокоят всех знакомых и не очень людей с просьбой найти человека, через которого нужно «затолкать» сына или дочь в вуз. Участвовать в честной конкурентной борьбе за право называться студентом мы же не хотим. Нам всем нужно непременно своего устроить. Когда за это предлагаем немалые деньги, всегда найдутся люди, готовые их взять. А здесь от кого исходит коррупция? Только не надо говорить о том, что без денег поступить невозможно — лично мне известны десятки случаев, когда и студентами становились, и дипломы получали без коррупционных затрат.
А что происходит в взаимоотношениях водитель-гаишник? Нарушать все мыслимые правила дорожного движения — это круто, это мы можем. И даже считаем того, кто ездит, не нарушая их, чуть ли не придурком. Но кто может вспомнить, когда какой нарушитель заплатил штраф, как положено, через банк? Считаем, что дешевле и быстрее «решить вопрос» на месте. Тем самым снова расширяем коррупционное поле.

Справедливо отмечает З. Абдулагатов, что решать с помощью денег все проблемы стало нашей национальной традицией. Традиции ведь создают не правители, а мы сами. Это мы сами не хотим решать все возникающие вопросы законным путём, зачастую ломясь в открытую дверь. Только не ясно, зачем тогда за это виним Владимира Путина, Муху Алиева или еще кого.