Ох, охрана…

– Вы не беспокойтесь, — сказал он Шендеровичу, — мне приказано вас охранять… и я охраняю…

Взглянул тут сатирик ему в глаза, и фраза завершилась в его голове сама собой: «А прикажут убить – убью».

Бог охранника тот, кто отдает приказы. Инструкция – его молитва. Наверное, так надо. Но всякий раз, когда видишь перед собой такого — не рассуждающего, не сомневающегося, прямого, как телеграфный столб – становится оч-чень неуютно.

Ох, охрана… Уважения достойна любая работа, неуважаемо лишь безделье. И все же не могу понять, почему у нас в Дагестане так престижно быть охранником. Вот диалог, нечаянно мною подслушанный: 
— А как наша Ася поживает? – спросила девушку ее собеседница, такая же молодая и многословная.

— Ой, да ты же не знаешь! – захлебнулась эмоциями первая. – Она же за охранника Н (известная фамилия) замуж вышла.

— Повезло, — разом вздохнули подруги.

Ой ли? Они так молоды, что не знают: семейное счастье возможно только с человеком тонко чувствующим, отзывчивым, любящим.

В Дагестане вообще многие понятия повернуты с ног на голову. Ну что такого завидного в том, чтобы быть приставленным к чьему-либо телу?

Ты – приставка, то есть нечто несамостоятельное. Как те птички, что неотлучно находятся при носорогах, выбирая живность из их толстой шкуры.

Но у нас телохранитель – звучит гордо. Он близок к властьимущим, богатым, а значит уважаем обывателями.

Через охранников решают какие-то свои вопросы, перед ними стелятся почти так же, как перед теми, кого они сторожат. Вот и возносится приставка в собственных глазах. И уже других пытается заставить прислуживать. Они ведь не знают другой модели отношений.

Недавно один такой на журналистов наехал. Мол, что стоите без дела, помогите стулья переставить.

— Это в наши обязанности не входит, — сказала я ему, вызвав в ответ испепеляющий взгляд.

Без обслуги высоким чиновникам не обойтись, это понятно. Но журналисты – не обслуга, хоть и бегают точно так же, отслеживая каждый шаг сильных мира сего. Попав в пул, т.е. в окружение руководителя высокого ранга, они не утрачивают своего статуса творческого человека. Но кто объяснит это крепким ребятам с кобурой на поясе?

Еще одно наблюдение. Они, охранники, если не «при приказе», во время паузы, так сказать, довольно милые люди, где-то даже с проблесками интеллекта. Но после команды – берегись – снесет и не заметит. Была недавно свидетелем, как один такой грудью стоял у входа (неважно куда) и не пускал вовнутрь известного в республике политолога. Аргумент у него был один, каменный: список допущенных, в котором тот, увы, не значился.

Есть еще его величество протокол. Машины в кортежах – одна к одной, сплошь черные джипы и тойоты – камри. Нас на скромной 14-й едва не смахнули с дороги, фару разбили. Выглянул охранник – глаза стеклянные – еще немного и взялся бы за оружие. Спасли корочки «пресса».

Синдром охранника – страшная штука. Чтобы его заиметь, необязательно работать именно в охране. Бывают охранники по состоянию души: управдом, няня в детском саду, директор школы, продавец… Только журналисты не бывают охранниками, даже если они входят в пул, потому что творчество – главный антипод охранничества.