Возвращение блудного Крыма

    Включая в Махачкале телевизор, я вижу в выпусках новостей российские флаги на улицах Симферополя и многочисленные митинги в российских городах в поддержку братского народа Крыма. Включив телевизор в Симферополе, стал свидетелем диаметрально иной картинки. Вещание украинских телеканалов Интер и 2+2 напугало меня вечером девятого марта, когда я, уставший, присел на кровать в симферопольском отеле «Вена».

    Название отеля зацепило. Симферополь сейчас сам вена. Кровеносный сосуд, в котором бьется кровь так называемой «русской весны». Весны 2014 года, которая, вероятно, станет определяющей не только для российского народа, но и всего постсоветского пространства. Россия ожила, словно придя в себя после долгого коматозного похмелья, и олигархический пир во время чумы, который мы наблюдали на протяжении последних лет, может сменить подлинно народное веселье. Может…

    Веселье на улицах Керчи видел я, когда крупнотоннажные фуры с гуманитарным грузом въехали на улицы города. Люди останавливались, вчитывались в надписи на бортах грузовиков «Дагестан – братскому Крыму», недоуменно улыбаясь, перечитывали вновь и наконец, поняв смысл написанного, начинали махать руками, выкрикивать слова благодарности. Улыбки на их лицах становились осознанными.

    Теперь я понимаю древних римлян. Тягач «Вольво» с двадцатитонным прицепом во главе колонны, на котором я въехал в Керчь, был подобен золоченой колеснице Цезаря, вернувшегося из похода. «Воистину, Карфаген должен быть разрушен», — подумал я, вглядываясь в радостные лица. Наверняка схожие мысли в этот момент были у всех участников нашей поездки.

    Тронувшись вечером 7 марта из Махачкалы, наша колонна из четырех грузовиков и двух легковушек отстала от запланированного графика. Выехать должны были днем ранее, но более суток съела бюрократия, которая стала неприятным и раздражающим фактором на протяжении всей поездки. И Бог с ним, что таможенное оформление гуманитарного груза заняло почему-то более суток. Пренебрежительное отношение чиновничества к своим обязанностям и к своему народу не заканчивается хорошо. Никогда. Спустя двое суток после отъезда из Махачкалы, переправившись из кубанского Темрюка в крымскую Керчь, я увидел это наглядно.

    С момента развала СССР в 1991 году новые украинские власти попросту не занимались Крымом и мало интересовались проблемами и настроениями местного населения. Такая бюрократия привела к тому, что в порту Крыма, где мы высадились с парома, я в 2014 году украинской власти не увидел. Вообще. Висели вывески на украинском языке, стояли административные здания украинской погранслужбы и таможни, вот только власти не было. Безвольные, равнодушные таможенники наспех заполнили какие-то бумаги, и мы по взмаху руки руководившего местными ополченцами парня в маске тронулись в путь. Власть в порту была в руках у этих парней в гражданской форме, однако сами они не были властью.

    Термин «власть» можно трактовать по-разному, так же по-разному можно к ней относиться. Попав в Крым, понял одно – главное, чтобы эта «власть» была. Вступление в состав России, за которое уже высказалось в ходе соцопроса 80 процентов населения полуострова, позволяет говорить о том, что власть в Крыму будет. Однако то, что власть в Украине вот так, в течение каких-то месяцев, переходит из рук в руки, а в некоторых регионах страны и вовсе растворяется, словно дым на ветру, говорит о том, что дальше будет только хуже. Бандеровщина как политическая программа способна привести Украину только к полному раздраю и краху государственности, а сам факт ее расцвета говорит о том, что страна находится в стагнации и периоде полураспада.

    Эта стагнация видна на улицах крымских городов. Керчь будто осталась в 80-х годах прошлого века. Когда едешь по ее улицам, появляется ощущение, словно сквозь лобовое окно грузовика смотришь кадры советской кинохроники. Хрущевские пятиэтажки, зеленые улочки с редкими ларьками той же эпохи. И люди, советские люди, которых узнаешь генетически. По синтетическим дутикам и вязаным шапочкам пенсионеров, по тому, как неспешно они прогуливаются по улицам,  по их улыбкам. Да, улыбки – это основное. Это то, что завораживает и вызывает недоумение. Нам, привыкшим жить в мире стяжательства, предательства и тотальной ненависти к ближнему, видеть такие улыбки — все равно что найти в чулане баночку засахаренного земляничного варенья, сваренного уже умершей бабушкой.

    «Этот край словно законсервировали», — приходит в голову мысль, видя по-детски наивно улыбающихся крымчан. Это и улыбки двух пенсионерок из Керчи, которые неожиданно достали из сумок российские флажки и начали ими нам махать. И улыбки молодых крепких ребят, которые обогнали нас по пути в Феодосию и, остановившись на обочине, ждали нас с российскими флагами, которые везли в багажнике. И улыбка простого симферопольца, с которым я встретился случайно в маршрутке и который не хотел меня отпускать, словно пытаясь через меня надышаться Россией. Это и улыбка председателя местного Верховного Совета Владимира Константинова, который просто светился от счастья, когда начальник отдела Управления Администрации Президента и Правительства РД по внутренней политике Алибег Алиев в знак уважения надел на него дагестанскую бурку, папаху и вручил кубачинский кинжал. «Крым – это горный край, а крымчане – это настоящие горцы», — сказал А. Алиев, вручая от имени Главы Дагестана Рамазана Абдулатипова эти подарки. Растерявшийся от неожиданности В. Константинов ответил: «Приезжайте снова, когда у нас уже будет спокойней, и мы сможем вас по достоинству встретить» (на снимке).

    Вернуться в Крым спустя пару лет хочется и мне. На вопрос о своем отношении к вступлению в Россию встреченные мною крымчане в большинстве отвечали как местный вице-премьер крымского правительства Сергей Донич: «Де-факто мы уже в России, осталось это закрепить юридически». Уже в воскресенье народ Крыма выразит свою волю, однако уже сегодня можно уверенно сказать, что Крым будет с Россией. И я обязательно побываю там снова.