Не послезавтра, не завтра, а сегодня, сейчас…

Знаю, что Ахмед в пути, и потому нечего ему самому и нам, его друзьям, и читателю, печалиться. А.Джачаев не исчерпан и, как писал В.Маяковский, не «исперчен».

Есть поэты — «урбанисты», то есть городского склада мировосприятия, есть «поэты деревни» (в дагестанской реальности — сельские) и есть творцы интеллектуального направления. Элитные, что ли? Лично для меня все эти «изыски» — от лукавого. Есть поэзия, есть игры в поэзию. Подлинный поэт – явление редкое, его рождение, становление и творческие поиски загадочны, и путь его непредсказуем.

Ахмед Джачаев — поэт аула, села, и это вовсе не умаляет, не принижает его творческих заслуг. Ведь есть понятие «тропа поэта». Он родился, вырос, первые свои строки тайно, трепетно слагал в широко известном Эрпели. Оттуда он спустился вниз, к морю, к просторам и поселился в столице республики.

Мы привыкли к ипостасям: воспитаны школой, комсомолом, советской армией, вузом и т.д. Да, все это — немеркнущая реальность. Но ведь есть и родная речка, в водах которой мы купали коней, есть мельница, есть и будут кладбища, куда мы не спешим, однако же сознаем, что там, в объятиях родной земли, найдем вечный покой…

Моя мысль (она вовсе не нова!) сводится к тому, что Ахмед Джачаев благодарно пишет о родных полях, о благоухающих садах родного Эрпели, поминает усопших, с надеждой всматривается в лица детей и подростков.

Любить родной аул, родословную, родной язык — это не национализм, а зрелое осознание своих истоков.

В творчестве А.Джачаева мне дорога некрикливость чувств. Он любит родное непафосно и не колотит клятвенно в грудь. Он бывает и на похоронах, и на свадьбах. У него народное понимание жизненных реалий — и в прошлом, и в текущем.

А.Джачаев — поэт активных гражданственных позиций и человек реальных, четких поступков. Он напоминает мне юношу, который отважно бросился в бурлящую реку, чтобы испытать себя. Он и поныне в стремнине той реки и — что примечательно! — не спешит переплыть течение и выбраться на противоположный берег. Поэту нравится напряжение, противостояние, ибо он знает: мы, взойдя на гребень 90-х, вновь откатились к 20-м годам, о которых В.Маяковский сказал: «Для веселья планета наша мало оборудована».

Может, оно и хорошо, думает кумыкский поэт, не привыкший к легкой, бесхлопотной жизни, не алчный к благам и славе в кредит. Он сызмальства научен молча переносить невзгоды, выдерживая нелегкие душевные перегрузки.

Теперь, в ненастную пору поистине драматического ограничения издательских возможностей, при шквальном росте цен на всё, многие наши коллеги плачут по прошлым временам, смешивая горькое вино с солеными слезами, вспоминая обилие хлеба и водки, необременительные плановые издания и договорные гонорары. Словом, взывают к состраданию и сочувствию. Думается, и А. Джачаев тоже не лихом поминает минувшее, но вместе с тем он отчетливо сознает: прошлое повертело хвостиком и ушло безвозвратно, и потому надо найти силы выжить сегодня, творить и утверждать себя в экстремальных условиях.

«Писание с антрактами то же самое, что пульс с перебоями», — заметил А. Чехов. Ахмед Джачаев работает ритмично, каждодневно, и это вовсе не значит, что он занят строчкогонством — бывают дни и недели, не увенчанные даже четверостишием. Но главное в том, что Ахмед остается в мире поэзии, даже находясь в редакционных командировках по республике и во время перелетов и поездок в дальние города. Это свидетельствует о том, что у А. Джачаева не только выработались, но и окрепли, стали свойствами натуры приобретенные черты профессионального литератора.
 

Недавно я был очевидцем одного короткого разговора. — Как дела? — спросили у моего приятеля. — Ничего. Пока завидуют, — ответил он с достоинством. Я знал, что дела у моего друга идут хорошо. И знаю я также, что не завидуют только опустившимся, провалившимся и заживо похоронившим самих себя. Ахмед Джачаев на коне — добротном коне. Ему важно быть не только прочитанным и услышанным, но и правильно понятым теми, для кого он пишет бессонными ночами напролет. Среди кумыкских, да и дагестанских поэтов до обидного мало людей, которые могут вразумительно прочитать свои собственные писания со сцены.

Ахмед Джачаев читает блистательно и может приковать внимание аудитории час и два.

Как бы парадоксально это ни прозвучало, скажу откровенно: Ахмед Джачаев совершил резкий скачок к новым высотам профессиональной зрелости именно в те месяцы и тот год, когда сумел разобраться в мнимости, ложности, моральной нечистоплотности своего окружения и резко отсек так называемых «закадычных друзей». Он не испугался одиночества.

Коллективно можно ограбить, коллективно можно веселиться, а Ахмеду Джачаеву претит и то, и другое. Он Поэт, а подлинный поэт – творец от природы, должен оставаться самим собой и уметь слушать позывные собственной души. Ахмед умеет. Скажу больше – в быту и людском общении он тяготеет к разумной, не давящей ни на кого строгости.

Народ все видит, все знает, умеет взыскательно анализировать, сопоставлять безошибочно, чтобы установить: кто есть кто? И любовь народа к Ахмеду Джачаеву оправдана, ибо выдержала проверку десятилетиями. И я знаю, что он не уронит ни собственную честь, ни достоинство соплеменников.
 

Поэзия Ахмеда Джачаева имеет особый аромат, напоминающий мне аромат садов, полей и улиц его родного аула. И таинственный, волнующий сердце этот аромат не растворился в безбрежных просторах кумыкской поэзии, а обогатил черты ее национального своеобразия и неповторимости.
 

Он имеет свою нишу в литературе. Его книги «Встреча», «Так приходит весна», «Дороги», «Любовь не прощает», «Крылья», «Глазами птиц», «Живу среди вас», избранные произведения в трех томах стали событиями в поэтической летописи кумыков, оказались замеченными критикой и массовым читателем как в Дагестане, так и в необъятной, многоязычной, многоголосой России.

И вот Ахмед Джачаев вновь обрадовал нас новой книгой «Диалог с орлом». В ней вы встретите и знакомые стихи, и полюбившиеся мотивы, и запавшие в сердце строки. Оно и понятно, так как вы взяли в руки сборник избранных произведений поэта. Это — выжимки из прежних книг, то, что осталось после просеивания через густое сито авторского отбора.

В книге магнетически притягивает беспокойная и укрупнившаяся мысль. Но книга примечательна одновременно и отсутствием наставлений, поучений, упреков или обид. В подобных случаях, бывало, писали, в том числе и я, о Главной книге, книге итогов. Теперь же понимаю, что у подлинного писателя не бывает — не должно быть! — промежуточных книг, а что касается итогов, то это — дело не личное, и свершиться оно должно после нас, в другие времена и другими поколениями…

Новая книга А. Джачаева «Диалог с орлом» меня обрадовала особо, ибо это — новый, содержательный и художественный уровень. Орел в книге Ахмеда Джачаева — символ державы и державности. Причем он считает, что чувство державности конкретно, и оно, это гордое чувство, должно неугасимо жить в каждом из нас. И диалог поэта с державой неровен — здесь гордость смешана с горечью, надежды — с разочарованиями. Неужели, размышляет поэт, нам осталось жить только прошлым? Неужели наш орел, наша держава, и мы, ее граждане, вновь не воспарим.

Ахмеда Джачаева следует читать вдумчиво, ибо простота его стихов обманчива. Они музыкальны, подвижны, летучи и этим завораживают, но в симфонии голосов, красок и запахов как бы притаилась образная ассоциация — конкретная, живая, трепещущая.

Ахмеду Джачаеву подолгу садиться за домашний письменный стол нереально, ибо по официальной службе он — журналист, заведующий отделом литературы республиканской газеты «Ёлдаш», но, к счастью, Ахмед Джачаев, чем бы ни занимался, где бы ни находился, всегда остается в мире поэзии.

Ахмед Джачаев многого достиг: у него есть доброе имя, широкое — подчеркиваю принципиально! — народное признание. Не просто популярность, хотя и это важно и далеко не всем достается, а прочное признание — как знак доверия и понимания. Немаловажно и то, что Ахмеда Джачаева люди знают как порядочного человека, а близкие — как надежного друга, на которого можно положиться. Он не подведет. В дружбе можно поклясться, ударяя себя в грудь, можно стать на колени и голову склонить. Но А. Джачаев нашел пронзительные слова: друг мой, если я переживу тебя, то стану надгробием у изголовья… О матери, о человеческом добре, о «братьях меньших», даже о каких-то людских изъянах (кроме подлости и предательства) поэт пишет участливо, с неизбывной заботой, лелея и стараясь как бы оградить всех от бед и обид.

Ахмед Джачаев взошел на седьмой перевал своего земного пути. Взошел без одышки и показного бодрячества — естественно, не придавая этому, как выражался Расул Гамзатов, «глобального значения», и не премудрствуя по поводу того, что это для него хорошо или плохо. Таким и должен быть подлинный поэт.

«Дело поэта, — писал С. Маршак, — правильно разложить хворост, а огонь упадет с неба». О стихах Ахмеда Джачаева можно сказать, что они рождены огнем подлинного вдохновения. Поэзия его — голос заступника добра, хранителя народной мудрости и мольба о благородстве неутомимого подвижника духа.

И не послезавтра, и не завтра, а сегодня, сейчас — вот в таком напряженном ритме творит и живет Ахмед.