По горным дорогам

Али Алиев (на снимке) – настоящий кладезь историй. По дороге в Чох, куда я ехал отдохнуть, мы с ним возвращаемся к теме филармонии, про которую я писал недавно.

– На поездку в горы у нас тогда уходило часов семь, это сейчас я за два с половиной часа довезу до Шамильского района. Потом понемногу дороги стали расширять, и по маршрутам запустили уже пассажирские автобусы. Это все потому, что когда в 80-х я пришел в филармонию, то возил ансамбли «Мой Дагестан», «Ай-Лезет», «Дружба», – рассказывает водитель.

– Тогда многие артисты к нам приезжали. Они все в Махачкалу стремились, потому что в России рядовому артисту платили четыре рубля за концерт, а у нас – шесть. А дальше они могли четыре года по всему Союзу уже за эту цену работать. Наша филармония тоже на них хорошо зарабатывала. И я делал на них свой небольшой бизнес – джинсы покупал у иностранных артистов. Артисты провозили их в чемоданах по десять штук каждый. А чтобы на таможне не было вопросов, джинсы мочили, и те выглядели ношеными, стираными. Приходил в гостиницу «Ленинград», где все иностранцы останавливались, покупал у них по 80 рублей, а на рынке они тогда 250 стоили. Однажды меня в КГБ вызывают и говорят: «Мы за тобой следили, ты хороший парень, покупай у них что хочешь, но больше никогда в их номера не заходи, иначе в черный список попадешь».

К нам приезжали почти все советские коллективы того времени: «Машина времени», ВИА «Вечный двигатель», «Девчата» (полностью женский состав был: и певицы, и музыканты), джазовые оркестры. Юрий Антонов так вообще был любимчиком дагестанской публики. А вот концерты Аллы Пугачевой дважды срывались – уже афиши висели по всей Махачкале, но ставка 5000 рублей теми деньгами за концерт показалась руководству филармонии слишком высокой. В то время заслуженный артист Дагестана получал 26 рублей за концерт, а единственная в республике народная артистка СССР Барият Мурадова – 90. Эстрадные концерты в Дагестане шли на ура. Летняя площадка филармонии была всегда забита. А на классическую музыку народ не ходил не то что в селах, даже в столице. Про оперных певцов говорили, что «они как коровы мычат, чего на них смотреть». Помню, работал у нас ансамбль лилипутов, их руководителя Валерой звали, он был из Краснодара. Он и жену себе взял из их числа, хотя сам обычного роста был. Валера ездил и собирал лилипутов по всему Советскому Союзу, учил их. Ну и название у них было соответствующее – «Маленькие самоцветы»! Народ в селах на них ураганом шел! И было на что посмотреть: цирковые и акробатические номера, песни и танцы, правда, очень капризные ребята, из-за любой мелочи шум поднимали. Если номер в гостинице не нравился, приходилось менять, вплоть до переселения других жильцов. Я тогда молодой был, 22 года. Помню, как мне 40-летняя жена Валеры кричала своим детским голосом: «Как ты со мной разговариваешь! Я тебе в мамаши гожусь!»

В 80-е годы мы весь Дагестан объездили с концертами. Звонили в район, договаривались, чтобы в этот день в Доме культуры не показывали кино. И за день успевали в трех-четырех селах побывать. За каждый проданный билет мы отвечали – строго было. А после концерта сельсовет накрывал нам стол, угощал; бывало, не отпускали до часу ночи. Российские артисты удивляли местных – в горах никогда не видели женщин в шортах, детвора облепляла автобус, как мухи, отогнать невозможно. В сельских домах культуры номеров на скамейках не было, кто первый пришел, тот ближе к сцене и сел. Сельские дети тоже рвались – готовы были стоя смотреть, лишь бы внутрь попасть, но я не мог всех впустить. И они в отместку то колесо мне спустят, то зеркало или лобовое стекло сломают. А в районах тогда вулканизации не было, с колесом приходилось часа два-три возиться. Тогда я решил, что дешевле будет после первых номеров открывать ворота и впускать всех детей.

Артистам тоже было нелегко. Наложить грим – негде. К единственному зеркалу выстраивалась очередь, иногда чуть до драки не доходило. А в жару грим стекал, так что артистам по ходу выступления приходилось вслед за тенью все больше отодвигаться в глубь сцены.

До Чоха 10 километров. На развилке Али останавливает автобус, чтобы уточнить с руководителем турпоездки Шамилем Шангереевым, по какой дороге ехать. Потом машина плавно трогается и начинает медленно ползти вверх, оставляя справа по борту старый Гуниб. Ни говорить, ни слушать почему-то не хочется, а только смотреть и смотреть – небо совсем рядом, не до слов…