ЭКОНОМИКА ТЕРРОРИЗМА

Как отмечалось в интернете,  на смену "террористам-романтикам" давно пришли "террористы-прагматики", которые  обильно проливают кровь, ожидая пропорциональный рост финансовой помощи. При этом прозвучала ссылка на исследования ряда российских ученых и данные зарубежных исследовательских центров о том,  что совокупный бюджет в сфере террора составляет ежегодно от 5 до 20 млрд. долл.

По имеющимся данным, все более растет  число террористов, а также увеличивается  число  поддерживающих их различных структур.  И что примечательно — сегодня терроризм переходит на "самофинансирование" и развивает "собственную" экономику, дающую сверхприбыли, исчисляемые иногда тысячами процентов.

 Экономика  эта, построенная на преступной деятельности,   на игнорировании  моральных ограничений,  встроена  в весьма прибыльный бизнес с развитым "рынком труда" и приложения капиталов   в  азартные игры, вымогательство,  торговлю   наркотиками и оружием, заказные убийства.

Следует подчеркнуть,  что терроризм – сложное и ресурсоемкое предприятие, которое приносит большие дивиденды и в рамках легального бизнеса. К примеру, в наших реалиях активизация террористов может оказаться значимым фактором в решении вопроса о выборе того или иного маршрута газопровода.  Или террористы могут перенаправить потоки международных туристов.  И  вот такие случаи и имеют в виду эксперты, когда утверждают, что там, где экономические интересы исчисляются в миллиардах долларов, легко найти миллионы на финансирование террористов.  

Нельзя не учитывать еще одно очевидное обстоятельство,  что терроризм постоянно финансируют по идеологическим и политическим соображениям. И на сегодня терроризм — это уже не только и не столько диверсанты-одиночки, угонщики самолетов и убийцы-камикадзе. Современный терроризм — это мощные структуры с соответствующим их масштабам финансированием и  оснащением. Примеры  их на слуху, начиная с Афганистана, Таджикистана, Косова и кончая Северным Кавказом, Украиной.  И неприкрыто стоящие за ними мощные покровители и доноры показывают, что современный терроризм способен вести диверсионно-террористические  войны, участвовать в масштабных вооруженных конфликтах.

Но мы уже касались той мысли, что в основе преступности, а тем более, ее организованной разновидности лежат в первую очередь экономические мотивы. Об этом очень показательно говорит другой автор  —  Сергей Слободчук. Он тоже подчеркивает, что, точно зная, место, время и потенциальные масштабы следующего «акта возмездия», можно  влиять на крупные экономические проекты, а также можно серьезно заработать на том же изменении котировок акций, курсов валют и других тонкостях фондового рынка. Более того, он убежден, что  «современный терроризм, как и его древние прообразы – секты исмаилитов и ассасинов – прошел путь обратной мутации – от идеологического экстремизма, благословившего любые средства для достижения извращенных целей, к проводимой под броскими флагами и скрывающейся за громкими лозунгами погоне за прибылью».

Далее по броским подзаголовком «в банкомате смерти»  автор ставит такие жесткие  вопросы.

«Можно ли говорить, что сегодня для террора доминантой становится уже не политическая, а экономическая подоплека, под требования которой подгоняются стратегия и тактика, идеологическая база и политическая платформа? Что движущей силой террора в XXI веке становятся алчность и погоня за прибылью вождей и мессий? И что идеологические платформы – под ваххабитским, неофашистским, сепаратистским соусом — окончательно превратились в имиджевые ходы, рассчитанные на то, чтобы скрыть истинные цели за туманом идейных лозунгов и оправдать убийства из-за угла высокими целями и борьбой за «светлое будущее»?».  

И вот с целью  подтвердить или опровергнуть эти  тезисы Сергей Слободчук   делает анализ террора с использованием инструментария экономики – продукта, спроса и предложения, рынка сбыта, расходов и прибыли, прибавочной стоимости, маркетинга.

И здесь  с необходимостью для такого анализа отмечается продукция  терроризма и рынки сбыта  этой продукции.   Речь, конечно же, о  точечном, концентрированном насилии, которое  трансформируется в страх для массового сознания, нестабильность для политических процессов и потрясения для финансовых рынков.

Если наиболее актуальная для бизнеса задача – это сокращение текущих расходов при увеличении сбыта, то террористы с этим, согласимся,   справляются на «ура», особенно с учетом дешевой рабочей силы. В качестве примера показательно то, что американские специалисты оценивают непосредственные экономические потери от атак 11-го сентября примерно в 100 миллиардов.  Добавим сюда  косвенные потери от  падения капитализации рынка  и доведем цифру до   2 триллионов  долларов. И сравним  это с непосредственными расходами организаторов,  которые, по данным тех же специалистов,   составили около 200 тысяч долларов. Вот представьте  разницу между валовой выручкой и затратами?

И эту разницу можно увидеть не только на примере этого грандиозного теракта.  Управление США по борьбе с преступностью и наркотиками оценило затраты терактов в испанских поездах в 2005-м, когда погиб 191 человек,  в 10 тысяч долларов. Захваченный же израильтянами террорист-смертник из «Хамас» назвал цифру, необходимую для подготовки одного взрыва, в полторы тысячи долларов.

Примерно такие и даже еще меньшие расходы, по всей видимости, несут и экстремисты Северного Кавказа для подготовки и совершения самоподрыва или взрыва машины в людном месте.

Вот так глобализация превращает все в товар, в том числе насилие и смерть.  И главная беда, как  уже осознается большинством людей,  в том, что уже  становится второстепенным, превращается в детали   то, по какому именно назначению продукция будет использована     в конкретный момент –  на захват заложников или взрыв  машины в  людном месте.

Сегодня  в прессе экспертами уже  как очевидное и доказанное преподносится, что именно через зоны активной деятельности террористических группировок на мировые рынки идет основной поток наркотиков и наркосодержащего сырья, это – многие миллиарды долларов.  А также  более десятой части всего мирового экспорта вооружений приходится на "серую" и "черную" зоны террористической сферы.

Думаю, нет необходимости разъяснять, куда попадает это оружие, в чьи руки и для каких целей.  Как утверждает  автор Сергей Васильев в своем материале  о  терроризме, как о прибыльном бизнесе,  «финансовая база международного терроризма уже сегодня является хорошо структурированным органом, имеющим системы управления, планирования». По его мнению, отмечаются совещания и встречи руководителей, налажено информационно-пропагандистское обеспечение. Этот "бизнес", как подытоживает автор, «имеет свои правила и мораль, не совместимые ни с какими общечеловеческими и демократическими принципами и ценностями».

И как утверждает другой эксперт Сергей Слободчук,  сложно определиться с тем, чем вызвана эта тенденция бешенной  атаки терроризма  на новые сферы преступной деятельности – работорговлю, наркотраффик, торговлю оружием.  То ли  это идет  от желания сократить необходимые для террористических групп расходы и привлечь дополнительные средства на «революционную активность» или «борьбу за веру», то ли просто более отчетливо  проявилась лежащая в основе любого бизнеса тяга к прибыли.

Во всяком случае, по мнению этого автора-эксперта, эпоха супермаркетов – все товары широкого спроса в одном магазине – нашла свое отражение и здесь. И,  разумеется, в сферу интересов вождей экстремистов попадает и легальный бизнес. Например, по данным автора,  аффилированные с бин Ладеном группировки контролируют продажу драгоценных камней. Но первую тройку хит-парада попутных услуг террористов все же надежно оккупировали наркотраффик, торговля оружием и похищение людей.

Куда ни крути, специфика террористической деятельности  и широкое использование психотропных веществ сделали наркотики лучшим товаром для обмена на оружие. Эксперты ныне  даже делают акцент на том, что  все вооруженные конфликты  ведутся на наркоденьги, хотя есть и масса других статей легального, полулегального, а также откровенно преступного поступления дохода.

Казалось бы, определить даже приблизительные обороты такого бизнеса невозможно? Но эксперты ссылаются  на наличие методики оценки незаконных финансовых операций и разработанные методики оценки по косвенным признакам.

И по ним  Всемирный банк оценивает незаконные финансовые операции в сумме от 2 до 5% от мирового валового продукта, то есть $600 млрд. — $1,5 трлн. в год. Из них в наркоторговле вращается $300 — 500 млрд., торговля людьми и оружием приносит еще  $150 — 470 млрд. Пусть приблизительно, но вот такое представление об оборотах и доходности террористического бизнеса мы, получается, имеем.

Типичной территорией, где высок градус напряженности и эффективно осваиваются, отрабатываются  террористическими элементами поступающие извне и изнутри региона капиталы, является, как известно,  российский Северный Кавказ.  Но каков же здесь  уровень этих «мышц войны», натяжение этого «нерва войны», подпитка этого не иначе как крупного бизнеса и, конечно, каковы издержки этого бизнеса, к которым цинично относят насилие, жестокость, убийства.

Как сообщалось в прессе, ещё в июне 2012 года полпред президента РФ в Северо-Кавказском федеральном округе Александр Хлопонин на встрече с журналистами обозначил, что ежегодно северокавказское бандподполье  вместе с общественными организациями, поддерживающими его, получают  из-за рубежа  до $30 млн.  И здесь не столько обращает внимание сумма, которая сама по себе в геополитических масштабах  в общем-то небольшая, сколько  сам факт иностранного вмешательства во внутренние дела России. Какие же дивиденды ожидают те, кто совершают эти  все-таки немалые денежные затраты?

По этому поводу глава Дагестана Рамазан Абдулатипов на декабрьской пресс-конференции в ИТАР-ТАСС  отметил, что наша борьба с бандподпольем – это борьба за наше отечество в целом, так как вся эта террористическая возня на Северном  Кавказе  является  ничем иным, как  попыткой  развала всей страны.

Говоря непосредственно об экономической составляющей отечественного терроризма, в прессе  отмечается, что воротилы теневого бизнеса на Северном Кавказе находятся рядом  с криминалом не только по способу добывания и отмывания денег. Они при этом в случае необходимости, при получении вымогательной «флешки» или другого влияния на бизнес не имеют возможности обратиться в правоохранительные органы для защиты от посягательства на своё имущество.  Отсюда  и имеем мощный и устойчивый источник подпитки террора. Предприниматели становятся лёгкой добычей для вымогателей-«джихадистов», становятся  спонсорами террора,  а террористы покровителями их бизнеса.   

А суммы в теневом секторе экономики СКФО фигурируют немалые. В июне 2012 года Александр Хлопонин на той же  встрече с журналистами округа сказал, что только по одному НДС на Северном Кавказе отмывается порядка 9 млрд. рублей, по акцизам на алкоголь — 11 млрд. рублей. Естественно, что часть этих средств – посредством рассылки флешек – оседает в карманах подпольных амиров. Как следствие – боевики и им сочувствующие не испытывают недостатка ни в деньгах, ни в том, что на эти деньги закупается: оружии, боеприпасах, продовольствии, обмундировании, средствах связи и т.д..

Если учесть, что деятельностью борцов за чистый ислам руководят   крупные внешнеполитические игроки, желающие нанести России максимальный урон, как в экономическом, так и в политическом (имиджевом) плане, то, выходит, они не видят нужды много вкладывать в это дело непосредственно из своих запасов, так как достаточно и внутренних резервов.

Известный американский психолог Дейл Карнеги писал в своей книге: «Готовьтесь к худшему, и тогда лучшее будет для вас подарком».

Мы помним жесткие угрозы террористов по срыву сочинской Олимпиады. Но каким для нас явился подарком то, что  прогноз лидера бандподполья Доку Умарова: «мы сделаем всё, чтобы… с построенных спортивных сооружений Сочи зазвучал азан кавказских моджахедов», оказался вздором.

Если припомнить озвученные в Сети планы  Умарова, то срыв Игр для него – чуть ли не дело всей жизни. И он даже поклялся «не допустить этого [проведения Олимпиады] любыми методами, которые позволены всевышним Аллахом».

Но нестыковка заявленного, на самом деле,  налицо: «методы» бандподполья и заветы Аллаха, изложенные в Коране, никак не согласуются. По  божественным  канонам никому не дано права убивать невинных, будь то христианин, мусульманин, иудей и пр.

И ведь известно, что даже в стане ваххабитов – кто более-менее знаком со священными сурами – не все поддерживают варварски радикальные действия своего «верховного авторитета»,  то есть, не у всех радикалов ещё мозги съехали набекрень и высохли от жестокости и фанатизма.

И  еще:  на фоне  давящей на психику информации о взрывах и убийствах есть и несколько обнадеживающих плюсов. О них очень логично и лаконично  говорит в своем материале  Висхан Халидов. Во-первых, по его мнению, всем стало понятно, что агрессивными ваххабитами, оправдывающими свои чудовищные действия религиозными лозунгами, движет не столько  религия,  сколько  длинный рубль. Во-вторых, они в итоге предстали не столько в роли «воинов Аллаха»,  сколько в качестве обычных наёмников. И, в-третьих, обозначился их закордонный работодатель, по соизволению которого они, как марионетки, или идут на массовое смертоубийство гражданского населения или просто отсиживаются в лесных землянках.

А значит, как обращает наше внимание Висхан Халидов,   именно об этих вооружённых «коммерсантах» в камуфляже говорится в Коране: «Воистину, лицемеры пытаются обмануть Аллаха, но это Он обманывает их» (4:142).

В этом ключе  хотелось бы сказать и о другой причине, из-за которого не удается прекратить  или минимизировать  издержки этого  растущего на глазах бизнеса на крови, на гражданском противостоянии.

Руководитель общественного движения «Дагестан – территория мира и развития», бывший член  Общественный палаты республики  Абас Кебедов считает, что  причина бесконечного конфликта лежит в заинтересованности его продолжения некоторых высокопоставленных лиц, которые на этом зарабатывает баснословные деньги.  Поэтому он не видит перспектив скорой победы над террористами

Бывший премьер правительства Ингушетии Ахмед Мальсагов обращает внимание на то, что  многие операции против боевиков, которые  можно было осуществить за час,  проводят чаще  сутками.  Не может он принять и того, что боевика, которого можно было взять  спящим, обкладывают как роту засевших в доме солдат,  окружают дом, подгоняют бронетехнику и штурмуют часами. То есть, по его мнению, нынешней власти те очаги, которые можно было потушить, выгодно держать в тлеющем состоянии.

Феликс Цоков долгие годы проработал в органах прокуратуры Северной Осетии. На его счету более 400 расследованных громких преступлений, среди которых взрывы и убийства, совершенные бандой Шамиля Басаева.  Он  на конкретных примерах  демонстрирует   сложившийся  механизм взаимодействия власти и террористического подполья.  Помимо  опеки властью Шамиля Басаева и его откровения, что  при желании их  группу из 18 человек  несколькими облавами можно было поднять на дыбы, Феликс Цоков рассказывает, как власть активно преследует и  заточает  ни в чем не повинных людей и получает  в итоге  обозленных, готовых на все врагов.   В ряду пособничества боевикам он видит и нераскрытые убийства   десятков имамов, и никакого  другого объяснения этому бывший прокурор Цоков не видит.

А  для того, чтобы минимизировать в регионе насилие,  он считает надо, прежде всего,  убрать этих сановников  в погонах, которые ради заработка денег на контртеррористических операциях, готовы на всё.

 В правильном подборе  из Москвы кадров видит возможность  урегулирования ситуации и Ахмед Мальсагов.

Абас же Кебедов убежден, что необходим комплексный подход. Надо не дискредитировать, а автивно подключать ученых, специалистов по исламу. Надо также, по его мнению, вернуть народ к участию в политическом процессе, не пытаться властно задавить любой мирный протест. Только при таком подходе чиновников  будет все меньше людей уходит в лес.