Позиция власти –позиция совести

Это прежде всего нарастающий разрыв между богатством и бедностью, главным противоречием современного мира, — между наличными материальными ресурсами, накопленными человечеством и способными обеспечить лучшее материальное благосостояние всех людей на земле, и неспособностью современной политики обеспечить такое благосостояние.

Это противоречие зародилось в эпоху позднего средневековья  и начала возрождения и вылилось в реформацию и религиозные войны в Европе. В последующем протестные настроения масс сублимировались в раннебуржуазных идеологиях, в либерализме, социализме и анархизме. Уже двадцатый век прошел под знаменем идеологии социализма, которая в глазах угнетенного человечества выступала альтернативой существующему несправедливому порядку. Дискредитация левой идеологии во второй половине ХХ века создала идеологический вакуум, объявленный вообще «концом идеологии». Но бедность и нищета не исчезли, сохраняется и мирополитическое унижение многих народов, в том числе не только мусульманских.  Новый социальный протест сегодня сублимируется в идеологиях этнокультурного и религиозного порядка.

Следующий аспект — русский этнический национализм и радикальный исламский фундаментализм – проявления неадекватной реакции на инновации. Это то, что в свое время американский футуролог Э.Тоффлер назвал шоком будущего. Многие современные исследователи отмечают, что современное общество радикально отличается от всех предшествующих форм человеческого существования, и что мы вступили на территорию, которая прежде никогда не была населена людьми, — на территорию, которую культура в прошлом считала совсем не пригодной для жизни. Здесь человек перестает чувствовать себя хозяином и творцом  внешних условий своего существования.  Окружающий мир разительно изменился буквально на наших глазах. Инновации технические в России совпали с инновациями социально-экономическими («шоковая терапия» в экономике) и политическими (демократия западного образца, нахлобученная на голову уставшего от тоталитаризма народа). Эти инновации привели к идеологическому, а затем и к духовному кризису всего общества. Сегодня мы еще не знаем, какое поколение родилось и выросло за последние пятнадцать лет. Им еще только предстоит вступить в активную жизнь. Но мы уже видим, насколько они подвержены экстремистским веяниям, насколько манипулируемо их сознание.  Поведение этого поколения с позиций сегодняшнего дня непредсказуемо, как непредсказуема и та новая культурная реальность, которую они создадут. На молодежь, прежде всего, опирались вдохновители и застрельщики «цветных» революций на Украине, Сербии и Грузии. Националистические и религиозно-экстремистские группы также состоят из молодых людей, только-только вступающих в жизнь.

Следующий фактор. В стабильных обществах политический экстремизм находится как бы в дремлющем состоянии, подгадывая удобный момент. Активизируется он лишь в условиях снижения легитимности политической власти. Причины активизации и обострения политического экстремизма никогда не лежали в плоскости идейных, социально-классовых, религиозных, национальных или территориально-географических различий. Главная причина – низкая легитимность политической власти в стране.     Другими словами, русский этнический национализм и радикальный исламский фундаментализм – это не национальная или религиозная проблема, а проблема социальная. И решать их надо соответствующими методами и способами.

Далее. Xарактер протестных отношений в России и, особенно, в Дагестане определяется тем, что у нас еще очень живучи догосударственные формы общественной жизни, которые выливаются, прежде всего, в неуважение к закону. Не случайно многие дагестанские историки подчеркивают тот факт, что после прекращения существования того или иного государственного образования в том или ином регионе Дагестана многие сельские общины предпочитали вместо государственных образований формировать вольные общества, где регулирование общественной жизни осуществлялось уже не на основе силы, религии или закона, а на основе традиций, обычая — адата. Сохранение догосударственных форм общественной жизни  вплоть до сегодняшнего дня также во многом предопределяет существующий социокультурный раскол национальной идентичности Дагестана. В современном дагестанском обществе догосударственные формы имеют самую различную конфигурацию и бытуют практически во всех сферах общественной жизни – экономике, социальной структуре, политике, духовности и нравственности. В экономике – формирование кадровой политики хозяйственных структур по принципам землячества, родства или национальности не только в частном, но и в государственном секторе, укоренившееся представление о государственной собственности и государственных экономических интересах как чуждых не только для отдельного человека, но и для многих представителей предпринимательского слоя общества, а также вытекающая отсюда массовая коррупционная психология, укоренившаяся как норма выживания в условиях государственности, выступает как нечто внешнее, а не имманентно присущее.

Очевидно и то, что правящая элита Дагестана дифференцирована по клановому признаку, где патриархально-семейные черты сочетаются с неким подобием  современных политических организаций.  В условиях развитого гражданского общества через развитие горизонтальных связей очень высока вероятность перерастания этих «подобий» в нормальные политические организации. При незрелом же гражданском обществе эти кланы и организации ориентированы не по горизонтали, а по вертикали, то есть на государственную власть. Патриархальный характер кланов и организаций приводит к тому, что основное население республики оказывается по сути отстранено от принятия политических решений и участия в общественно-политической жизни. В принятии решений и диалоге с властью участвуют лишь главы кланов и организаций в силу авторитарного характера этих фактически реанимированных догосударственных образований и структур. Каждый клан в республике опирается на определенную ресурсную базу, формируется вокруг достаточно мощных экономических центров и ресурсов. Такими центрами в республике, безусловно, являются такие города, как Махачкала, Хасавюрт, Дербент и отчасти Кизляр, а ресурсами – нефть, газ, транспорт и субсидии федерального бюджета. Кланы хорошо научились регулировать отношения между собой, прибегая к власти как к арбитру, или применяя с взаимного согласия внеправовые методы решения возникающих проблем. Кланово-олигархическая социальная структура достаточно долго, успешно и эффективно может регулировать общественные процессы в патриархальных обществах. Но Дагестан вышел давно из патриархальности. И динамично развивающийся средний класс не будет долго терпеть такое положение. Нынешние протестные настроения являются во многом отражением именно этого процесса.

И наконец важнейшим фактором роста протестных настроений в обществе является отсутствие обратной связи между обществом и властью. Именно понимание этого лежит в основе  призыва Президента РД в Послании к налаживанию диалога между властью и обществом. Отсутствие такого диалога приводит к тому, что социальный протест начинает принимать внеправовые формы. Диалог ни в коем случае не означает, что все должны прийти к какому-то единому мнению. Диалог есть следствие и отражение согласия всех сторон в том, что и власть, и оппозиция должны играть на политическом поле по единым правилам. Всякие исключения из правил приводят к тому, что формируется внесистемная оппозиция со всеми вытекающими отсюда социально-политическими издержками.