По стопам отца, не снижая планки

Аслан Магомедов (на снимке), главный режиссер Лакского музыкально-драматического театра, пожалуй, один из самых востребованных актеров сегодня. Народный артист Дагестана, лауреат многих фестивалей, конкурсов и смотров международного, российского, регионального и республиканского масштабов. А недавно Указом Президента страны ему было присвоено почетное звание заслуженного артиста Российской Федерации.

– Конечно, приятно, что меня отметили, – говорит Аслан Садыкович. – Но, знаете, я никогда себе цели не ставил получать звания и прочее. Искусство – не плановое хозяйство, где каждую пятилетку надо достигать определенных результатов, завоевывать награды. Наша работа – это про постоянный творческий поиск, вечную неудовлетворенность собой. Некогда задумываться о регалиях. Я знаю много прекрасных актеров, в том числе и в нашем театре, которые ушли, так и не дождавшись или не дожив до каких-то званий, но о них помнят и их любят зрители. В моем понимании эта народная любовь – то, что должно быть для актера превыше всего. Меня папа, а он тоже отдал всю жизнь служению театру, так воспитал, что самая главная цель – выйти на сцену и покорить сердце зрителя.

– Вашего отца называли дагестанским Райкиным. Каково быть сыном блестящего актера и продолжать его дело?

– Это хорошо и плохо одновременно. Хорошо, потому что передо мной всегда был эталон служения своему делу. А плохо, поскольку зрители нас постоянно сравнивали. Нередко в зале шептались: «Смотри, это сын Садыка играет». А в последнее время всё чаще говорят: «Вот играет Аслан». Сравнения меня и отца были не совсем уместны, ведь мы актеры разного плана: я – актер драмы, а папа играл в основном в комедиях, хотя, уверен в этом, он блестяще справился бы с любой драматической ролью. Вообще то поколение, стоявшее, можно сказать, у истоков театра, было поколением самородков. Не имея профессионального образования, они сами себя создали, постоянно работая над собой, совершенствуя навыки. Какая поставленная у них была речь, какая дикция! Сейчас в театре ко всяким техническим приёмам прибегают, усиливая звук, чтобы было слышно всему залу. А раньше артисты собирали огромные аудитории и без микрофонов каждая их фраза доходила до зрителя. Вот это был уровень! И, будучи сыном человека, который вот так самозабвенно работал ради искусства, искренне любя своего зрителя, ты не имеешь права опускать планку.

– Вам в отличие от отца посчастливилось получить профессиональное образование, окончив один из ведущих театральных вузов бывшего СССР – Государственный театральный институт (Тбилиси) по специальности «актер драматического театра и кино».

– Да, но я считаю, что мне еще расти и расти до той народной любви, которую имел мой отец. А так, безусловно, учеба в престижном вузе сыграла заметную роль в моем творческом становлении. Там всё было так устроено, что к концу обучения студент буквально пропитан духом театра. Представьте, в Тбилиси три ведущих профессиональных театра, и студентам давали возможность бесплатно посещать 10 спектаклей каждого из них. Плюс для нас покупались билеты, когда приезжали на гастроли известные в Союзе театры из Москвы, Петербурга, звёзды советской сцены. В первое время, когда я вернулся в Махачкалу после учебы, мне очень не хватало той атмосферы. Сегодня, вспоминая эти прекрасные годы, я благодарю судьбу за то, что мне посчастливилось жить тогда и быть частью того советского Тбилиси, учиться под началом талантливых наставников.

– Кстати, о наставниках. Расскажите, пожалуйста, немного о них.

– Впервые, еще до поступления в вуз, на сцену меня вывел народный артист РСФСР Гамид Алиевич Рустамов. Это был блестящий мастер и педагог. Энергичный, всегда элегантно одетый, эрудированный. Вот закончил основной состав репетицию, он приглашал молодежь и начинал с нами работать. Тренинги, разборы этюдов, лекции про Станиславского, Немировича-Данченко и других известных новаторах театра… Я получил настолько мощную базу, что меня даже не хотели принимать в вуз. Быстро вычислили, что я успел сценическую пыль впитать, а таких там не любили в абитуриенты принимать – предпочитали неискушенную молодежь. Но я сразу дал понять, что не собираюсь зазнаваться из-за ранее полученного опыта и хочу учиться новому.

Уже в институте хорошую школу я прошел под началом профессора Нугзара Михайловича Гучавы. Он видел, что я хорошо исполняю молодые роли и настойчиво задавал мне роли возрастных героев. Это было непростой задачей, но таким путём он готовил меня к тому, чтобы я мог создать разного рода образы. Да и молодость не вечна, и чтобы переход к возрастным персонажам был более мягким и плавным, надо готовиться к ним уже в молодые годы. Я рад, что мудрый наставник в свое время правильно меня направил.

Учеба продолжилась и после окончания вуза, в театре, у Валерия Абдуловича Эфендиева. Он ждал, пока я завершу обучение и приеду, чтобы поставить «Чинарский манифест» Бадри Ломидзе. Это была сложная роль. Почти два часа я не сходил со сцены. Но под руководством талантливого режиссера всё получилось, за эту роль получил Госпремию Дагестана. А следом был поставлен «Кабанчик» по пьесе В. Розова. И он имел большой успех – на республиканском театральном конкурсе мне присудили первое место за лучшую мужскую роль. Получился мощный старт в самом начале.

– Под началом Валерия Эфендиева вы получили мощный старт не только как актер, но и стали режиссером. Сейчас же вы весьма успешны и там, и там. Не сложно?

– Трудно, когда играешь в спектакле, который сам же и ставишь. На первых порах я часто так делал. Когда ставил «Хануму», понял, что надо с этим завязывать. Теперь у меня правило – если ставлю, то не играю.

– А актерские навыки помогают вам как режиссеру?

– Однозначно. Если знаешь актерскую кухню изнутри, совсем по-другому выстраивается диалог с актером в постановке, которую ставишь. Я могу выйти на сцену и показать, как нужно, разобрать, что и где актер делает не так. В последние годы на курсах режиссуры проходят актерское мастерство, считаю это очень правильным. Режиссеры-теоретики много и красиво говорят, в результате получается спектакль весь такой навороченный, а актер на второй план отходит. Этого быть не должно.

– О своем творческом методе как режиссера что можете сказать?

– Есть такое мнение, что хороший режиссер – это диктатор. Я в корне не согласен с ним. В моем понимании хороший режиссер прежде всего педагог. Умный, где-то строгий, но при этом умеющий найти подход к каждому. Театр ведь не цирк, а потому актеры не должны быть под дрессурой. Как я работаю с актерами? Не лукавлю, не пытаюсь быть хорошим для всех. Я всегда говорю всё прямо. Лицемерия быть не должно в отношениях режиссера и актера. Если что-то не получается у человека, надо сказать прямо, но, разумеется, в корректной форме. От того, насколько честен будет режиссер, зависит, как актер раскроет образ и как в целом будет смотреться спектакль. Еще я большое внимание уделяю тому, как актер работает с текстом. Мне очень важно, чтобы не было скачков от реплики к реплике. Я настойчиво требую, чтобы актеры слышали друг друга, вдумывались в то, что говорят им партнеры по игре. Только так можно достичь гармонии на сцене, а иначе зритель через полчаса действа уйдет в телефон или начнет думать о буфете. Незримой обратной связи зрителя со сценой не будет достигнуто. Без этого нет спектакля.

– В последние годы Лакский театр часто приглашает режиссеров со стороны. Каково работать с ними в качестве актера?

– Когда я актер, то отбрасываю в сторону свое режиссерское эго. Как на корабле должен быть один капитан, так и в спектакле должен быть один режиссер. Это мое правило. Наверное, поэтому у меня никогда не было разногласий с приглашенными режиссерами.

– А с кем наиболее комфортно было работать?

– Из старшего поколения с Мавлетом Тулпаровым и Русланом Хакишевым. Если говорить о молодых – Гиви Валиев из Северной Осетии и Богдан Петканин из Болгарии.

– Мы беседуем с вами в преддверии Международного дня театра. Что вы пожелаете своим коллегам?

– Родному театру желаю наконец-то обрести свой дом. Уже более полувека мы арендуем здание Русского театра, что, безусловно, накладывает свой отпечаток. Чтобы театр работал в полную силу, нужно иметь свое здание. Я очень надеюсь, что в ближайшем будущем мы дождемся этого. А всем коллегам желаю здоровья и творческого долголетия.