От противостояния к диалогу

Очевидно, что мало кого из сильных мира сего привлекает многополярный мир. И запуская все более новые технологии по зомбированию сознания, они апробируют на ослабленных государствах цветные революции. Почерк «желтых идеологов», преследующих далеко идущие цели, использующих запрещенные приемы и напалмом выжигающих все живое, знаком каждому, кто хоть раз испытал на себе садистские приемы Запада, его сателлитов. Но, уходя от использования коммерческих армий, наемников, они меняют тактику, перенося центр тяжести на информационные, бактериологические войны.

Так как же можно противостоять новым видам оружия, как уберечь молодое поколение, ту самую уязвимую ахиллесову пяту, что первой оказывается под ударом, будоража ей кровь отрепетированными лозунгами? Об этом мы беседуем с экспертом, членом ОП РД Усманом Мурадовым.

— Усман Шахбанович, как соотносится, на ваш взгляд, риторика Запада с реальным положением вещей, оказывая давление на часть молодежного электората, впервые столкнувшегося с признаками цветных революций и в угаре противостояния оказавшегося той срежиссированной управляемой толпой, что мы наблюдаем в Беларуси, между прочим, союзном России государстве?

— Я уверен, что ситуация в этой стране контролируется, и даже так называемый координационный совет оппозиции продемонстрировал не только слабость, но и несогласованность, оторванность от белорусского общества, того большинства, что поддержало Лукашенко, заявив о приверженности курсу президента. Так что сдать батьку оппозиционным силам, за спиной которых маячат США, не удалось. И если проводить параллели с Северо-Кавказским регионом, то мы, получив горький урок в 90-е, сделали для себя выводы. Мы научились бороться со смертоносной заразой, переболели сепаратизмом и заставили одуматься наиболее активную часть молодежи, в том числе с помощью неформальных лидеров, авторитетных старейшин, сходов. Ну и, конечно, пользуясь административным ресурсом, разъясняли суть идеологов терроризма, мечтающих о власти запрещенных в нашей стране организаций под знаменами фундаменталистов.

Вместе с тем, учитывая на современном этапе развития, что мы – российский приграничный регион, нужно иметь четкое представление, что СКФО находится под пристальным вниманием западных, ближневосточных эмиссаров. Может, и не тех, кто прежде пугал народ воинственным видом и цветом кожи, враждебно настроенных, нагло разгуливающих по дагестанским лесам, гоняющихся за милиционерами, убивающих мирных жителей. Но со временем, видоизменяясь, сменив личину, они закупориваются внутри республики, подпитывая спящие ячейки, которые – они в этом уверены – могут выстрелить в любую минуту.

Да, проблема при всей относительной стабильности остается, и я как бывший работник прокуратуры республики, которому приходилось заниматься вопросами безопасности, борьбы с коррупцией, многое знаю не понаслышке. Я наблюдал воочию, какие трансформации происходили с дагестанским обществом в 90-е, как менялось сознание молодежного ресурса и он находился у опасной черты, осознаю, что работа в этом направлении должна вестись повсеместно. И в прежние времена это было трудным делом, требующим не только оперативного вмешательства, но и идеологического противодействия, борьбы с виртуальными интервентами, заполонившими соцсети всевозможными провокационными блогами. И если первое время мы не поспевали за ними: слишком совершенные дорогостоящие технологии ими применялись, то уже на нынешнем этапе обстановка контролируется, она совершенствуется. Но надо понимать, что мы остаемся в центре внимания мирового сообщества, и, условно говоря, порох надо держать сухим.

— Мы говорим об одной из форм международного терроризма, с которым бороться крайне сложно, учитывая, что одним из способов борьбы внешние силы избирают исламский фактор, и это, может, не только запрещенное в нашей стране ИГИЛ, но нечто совсем иное, закамуфлированное под благие намерения очередной демократической доктрины.

— И в этом заключается очередная диверсия источников мирового господства, кибертеррора как наиболее эффективного механизма в борьбе с возможным противником (читай – Россией), записанным в экспансивной доктрине нацбезопасности США как стратегический противник. Америка ведь модернизирует, с одной стороны, концепцию ядерных сил «в связи с развитием российского ядерного потенциала», с другой – одновременно утверждает, что «Россия должна понимать, что любое применение ядерного оружия, пусть и ограниченное, неприемлемо».

Каково, а? И нарушение международного права, которым беззастенчиво пользуются США, напоминает игру в поддавки. Ведь подобная политика двойных стандартов, давно уже ставшая нормой мирового сообщества, похоже, ни у кого не вызывает вопросов, как и ситуация в Беларуси. Мы должны понимать, что борьба с терроризмом, экстремизмом должна носить последовательный характер.

— Необходимо учитывать и религиозный фактор, довлеющий над молодым поколением. Речь идет не о традиционном исламе, а о радикальном, ставшем одним из серьезных вызовов современному обществу, сформировавшем новую исламскую идентичность, противопоставляющую фундаментальный ислам привычному, проповедываемому старшими поколениями, призывающему к согласию, терпимости к инакомыслию, свободе мышления.

— Сегодня образ воинствующего ислама наиболее привлекательная картинка для тех, кто пытается расшатать устои государственности в Северо-Кавказском регионе, кто ведет подрывную деятельность, уйдя в глубокое подполье. Но дагестанцы помнят, как всё начиналось, как мы теряли Чечню, как международные террористы входили в дагестанские села, какая кровавая бойня развернулась. Тогда российская армия, дагестанские милиционеры и ополченцы, словно один кулак, дали отпор бандитам, не знавшим жалости. Но и спустя годы мы вновь столкнулись с отъездом молодежи в Сирию, что привело к определенному молодежному дисбалансу, потребовало информационного обеспечения, сфокусированного внимания к проблемам молодежи, созданию социальных лифтов, решению вопросов безработицы. Но, должен сказать, однозначного решения этой проблемы нет.

Нужно понимать, что существующее множество религиозных течений, имеющих большое количество последователей, во многом усложняет противостояние ортодоксальному исламу, джихаду. И зачастую молодежные кумиры – это не представители старшего поколения, как это было ранее, а проповедники из числа салафитских религиозных организаций. И можно сказать, что взгляды молодежной среды нового поколения разительно отличаются от взглядов тех, кто привык молиться, исходя из опыта предков, не придерживаясь ритуальной визуализации, когда студент может встать на лекции и уйти с занятий, сославшись на то, что пришло время молитвы.

В этом случае я говорю о том, что желание молиться – внутренний посыл, и не требует публичности: разложив коврик, можно помолиться дома. К сожалению, нам все еще недостает той системности, что отличала пропаганду прежних времен, когда с молодежью работали точечно, знали, чем занимается каждый молодой человек. А после окончания вуза выпускники были обеспечены работой, квартирой, то есть всем необходимым для дальнейшей карьеры, создания семьи. Сегодня, увы, распределения не существует. Да, есть целевое обучение, но оно не решает проблемы трудоустройства.

На мой взгляд, ценностные ориентиры не должны входить в противоречие с кораническими постулатами. Но не стоит смешивать светские и религиозные устои, как и пропагандировать насилие, психологически давить на колеблющихся, за которых разгорелась
война. Это очень серьезный вопрос, требующий пристального внимания. Ведь сложное переплетение различных сфер влияния, интересов социальных групп, векторов противодействия психологически довлеет над сознанием именно социально незащищенной части молодежи. Здесь стоит напомнить, что в разные времена всё же важнее оказывалась сила духа, чем та же материальная зависимость.

Но сегодня, учитывая расслоение на богатых и бедных, понимаешь, что это так или иначе влияет на мировоззрение молодого человека, оказавшегося между молотом и наковальней социального переустройства общества, той возникшей экономической диспропорции, что создает почву для протестных настроений, уходу части молодежи в другой, ирреальный, мир.

С другой стороны, и чрезмерная политизация общества является мощным толчком для вовлечения молодежи в конфликтогенные зоны, в основе которых лежат реакционные цели и задачи. Наша задача – экспертов, общественников, властных структур – создать условия для реализации молодежи, стать для нее опорой, а не поводырем, наставником, а не проповедником. И это – главное…