Легко ли быть землемером?

— Эфенди Меджидович, я знаю, что в свое время вы окончили Московский институт инженеров-землеустройства и остались верны избранной профессии. Как вы оцениваете роль, назову вашу работу по-простому, землемера в нынешних условиях?

— Землеустроитель, я считаю, является главным защитником земли. В первую очередь, он не должен быть равнодушным, во-вторых, должен владеть знаниями и иметь широкий кругозор для того, чтобы верно подсказать, где, что и как позволено строить или рекомендуется посадить, посеять на том или ином участке земли, какое количество скота допустимо выпасать в соответствии с техническими, экологическими нормами и законодательными актами.

Люди довольно часто относятся к земле-кормилице легкомысленно, в угоду сиюминутным интересам, для получения барышей. Доказывать таким, что земля не брошенная сирота, а общее и наиболее ценное достояние общества, первыми приходится именно инженерам-землеустроителям, состоящим в чиновничьих должностях. Это я знаю из собственного опыта работы в течение 32 лет, очень трудная и даже опасная работа, когда в ход идут и уговоры, и оскорбления, и угрозы…

— В настоящее время особо актуальной является работа по обеспечению сохранности сельхозугодий. А вы имеете большой опыт работы в этом направлении. Что бы вы подсказали своим сельским коллегам?

— В 1978 году мною была инвентаризована пашня одного из хозяйств Тарумовского района и выявлено 260 гектаров неучтенной пашни под рисом, зерновыми и бахчевыми культурами. Это делалось ради того, чтобы показатели урожайности выглядели высокими. Я был тогда молодым специалистом и помню свое удивление, когда в местном райисполкоме не нашел поддержку этой работы.

Работая главным инженером-землеустроителем Кочубейского управления отгонных пастбищ и обслуживая около двух млн.гектаров Кизлярских пастбищ и Черных земель, на которых зимовало поголовье скота 125 хозяйств 16 районов, обратил внимание на то, что каждой весной в степь налетали не только грачи, но и бахчеводы, луководы и рисоводы, которые, «сняв сливки» (истощив, — авт.) почвы, надолго выводили земли из строя. С поличным удалось взять объездчиков, которые посадили на доверенной им земле скотопрогона 20 гектаров бахчевых и лука. Возникло уголовное дело, состоялся суд, приговор получил широкую огласку, деньги за конфискованный урожай поступили на спецсчет Министерства сельского хозяйства республики. Самовольщики тогда поняли, что у отгонных пастбищ есть хозяин, и оставили их в покое.
В те же годы результативной стала и инвентаризация артезианских скважин. Многие из них утратили былой дебит, требовали наземного ремонта и очистки, не было водопойных площадок, а поступающая из скважин вода утекала в песок, и чабанам стоило больших усилий поить отары. Переданная в МСХ справка и статьи по этому вопросу в газетах имели большой резонанс. Руководство Дагестана инициировало ремонт старых и бурение новых скважин, они были определены как резерв орошения на небольших площадях засушливых пастбищ, увеличения производства.

Как-то зашел в НИИСХ Дагестана и поделился с учеными своей тревогой. Я был очевидцем того, как степь скудеет из года в год. Речь зашла о пастбище — защитных и мелиоративно-кормовых насаждениях, которые на землях Прикаспийской низменности изменяют условия для более рационального природопользования. Началась совместная с учеными института трехлетняя работа, были заложены опыты по изучению влияния различных агролесомелиоративных приемов на рост и развитие кормовых кустарниковых насаждений. На 9-й научно-практической конференции молодых ученых и специалистов Дагестана в 1986 году моя работа удостоилась диплома. Еще более воодушевляющей наградой было то, что опробованные мною методы пастбищезащитных кормовых насаждений нашли широкое применение при проведении этой работы на Кизлярских пастбищах и Черных землях.

— Вы из тех людей, которых, как говорится, ищут должности. Потом вас пригласили на работу в столицу республики?

— Да, мой опыт понадобился в столице республики, — я стал работать ведущим инженером и руководителем группы проектно-изыскательского института «Даггипрозем», участвовал в разработке проекта принятого в 1991 году закона ДАССР «О земле». Затем поступило предложение столичного горисполкома.
— Чего сумели достичь в период работы в столице?

— Землеустройство – такая работа, где велик спрос на компетентность и профессионализм, не на все случаи годятся сформировавшиеся стереотипы работы. В Советской администрации гор.Махачкалы для сотрудников отдела землепользования и землеустройства безмятежные дни кончились в 1993 году с моим приходом в должность начальника. Финансирования не было, но мы приступили к инвентаризации земель города, налаживанию государственного контроля.

Через два года, когда районные службы объединили в единый Махачкалинский горкомзем, по моему предложению была внедрена практика так называемых коррективных листов, позволивших улучшить качество поступающих материалов по инвентаризации земель. В 2005-м году поручили восстановить работу по госконтролю за использованием и охраной земель, признанную московской комиссией неудовлетворительной. С этим отдел справился в течение трех месяцев: было разработано Положение о муниципальном земельном контроле, осуществление которого помогло инспекторам улучшить объективность и качество работы, восстановить учет и регистрацию административных дел. Еще через два года мне поручили возглавить другое главное направление работы — учет и составление земельного баланса. Одного месяца оказалось достаточно для того, чтобы внести изменения в баланс города, которые не вносились целых семь лет.

— Не обижайтесь, но сотрудников земельных органов граждане считают черствыми. Чем вы это объясняете?

— Неблагополучие в работе земельного органа сказывается на десятках и сотнях граждан, которые не могут вовремя получить от госучреждения необходимые услуги и решать свои дела. Поэтому нашей службе важно вовремя определиться со своей позицией, а ее работникам чувствовать ответственность. Люди ждут от каждого из нас законных и справедливых решений и действий. И вообще равнодушному к заботам других людей человеку, я считаю, нечего делать в землеустроителях.

Например, после выхода Федерального закона № 93 (2006 г.), названного в народе «дачной амнистией», в городскую земельную службу люди стали приходить толпами и уходили ни с чем. Потому что прежде надо было определиться с тем, как оформить права граждан на садовые, дачные, огородные, под индивидуальное жилищное строительство участки, застроенные хаотично, в зонах разных коммуникаций, без достаточного пространства для дорог, тротуаров, водопроводов, канализации, электролиний, газораспределительных систем и т.д. Мне было очень жаль людей, вынужденных зря тратить усилия. И появилась спасительная идея условной красной черты, с тем, чтобы граждане получили возможность оформить права на часть участков, которая не выходит за нее.

— Каков результат? Подхватили в горадминистрации вашу идею?

— Коллеги поддержали, власти — нет. В 2007 году пришлось выступить в ряде городских, республиканских и центральных газет, в Интернете. И рад тому, что администрация города, судя по некоторым принимаемым мерам, теперь взяла на вооружение мои доводы. И вообще, я всю жизнь это практиковал, работникам земельных служб следует чаще обращаться к людям через средства массовой информации. По многолетнему собственному опыту знаю, что народ всегда поддерживает законность, справедливость, и, главное, — он на стороне тех, кто это осуществляет.

— Ну, а в настоящее время чем вы заняты? Есть какие-нибудь новые идеи?

— Я уже говорил, что являюсь противником застойных стереотипов в организации труда. На этот раз предлагаю коллегам сформировать механизм сбора сведений об обороте земель в течение года. Разработан проект формы каждодневного учета изменений. Словом, это сделает работу более оперативной. А это очень важно для нашего учреждения, куда ежедневно приходят сотни людей.